— Может к Хрущеву попасть, — забормотал он себе под нос. — Он, вроде, дядька добрый. Нам на истории рассказывали. Только вот мирную демонстрацию в Новочеркасске при нем расстреляли… а так вроде больше ничего… Или к Брежневу? К Брежневу проще, только возможностей у него сейчас маловато… Вот хрень. Вот дурак ты, Витя. Задумался, когда петух в самую задницу клюнул…
— Чего сидим? — задумавшись, он не расслышал как подошла Майя. Она бросила на землю патронный ящик и уселась на него. Волосы у нее липли к лицу, гимнастерка была мокрая.
— Лежит, пузом к верху, — насмешливо сказала оружейница, — лучше бы слабой девушке помог.
— Кто на что учился, — Виктор лениво пожал плечами.
— Бензин привезли, — сказала Майя, — и бомбы. А РС все никак, там командир штурмовиков орал.
— Бывает, — сказал он.
Она встала со своего ящика и уселась рядом, скосила взгляд на письмо и удивленно округлила глаза.
— Сталину?
Виктор поспешил спрятать злополучную бумажку в планшет.
— А что ты хотел Сталину написать? — не унималась Майя.
— Да есть дело, — буркнул он, ругая себя последними словами.
— Ну скажи.
— Пожаловаться хотел, — вздохнул Виктор. — И совета попросить, — Майя буквально лучилась любопытством, и он решил немного над ней поиздеваться. — Хотел узнать, можно ли мне, как комсомольцу и женатому человеку прелюбодействовать с чужой оружейницей? Или, по закону, ее нужно сперва в свой экипаж перевести…
— Дурак, — Майя вспыхнула и, резко подскочив, ушла. Виктор весело оскалился, настроение немного улучшилось.
Вылет состоялся только в первом часу. Стараниями БАО удалось наскрести топлива на четырнадцать истребителей и только семерку "Илов". И теперь вся эта махина снова летела к Кутейниково. Видимость была миллион на миллион, и чем ближе становился вражеский аэродром, тем сильнее потели у Виктора руки. Немецкие посты ВНОС уже давно засекли всю их группу и теперь, без всякого сомнения, собирали комитет по встрече. Он до боли в глазах всматривался в небо, но никого пока не видел и от этого нервничал еще сильнее.
Аэродром появился внезапно, проступили темные, еще не успевшие озелениться, валы капониров, зеленые фанерные домики вспомогательных помещений. На стоянках было около десятка самолетов, но небо вокруг по-прежнему было чистым от "мессеров". Виктор смотрел во все глаза и не верил. Так не должно, так не могло быть, но так было. "Илы" с горизонта сыпанули вниз содержимое бомболюков и серии взрывов расцвели у капониров и на летном поле. Проскочив аэродром, штурмовики начали валиться в плавный разворот и принялись пикировать. С земли вверх тянулись нити трассирующих пуль, но, по мнению Виктора, огонь был слишком слаб. Сам он на действия "Илов" смотрел буквально одним глазом, все пытаясь высмотреть в небе "мессеры". На стоянке начали рваться РС, и Виктор увидел, как стоящий в капонире "Юнкерс" вспыхнул ярким костром. На стоянках тоже что-то горело, пылала парочка строений, и аэродром застилало густым черным дымом.
Больше атак не было. "Илы" отстрелялись и потянулись на восток, хотя, по мнению Виктора, можно было бить еще и еще. Группа легла на обратный курс. На фоне молодой, еще не выгоревшей степной травы проплывал строй штурмовиков. Чуть повыше, словно купаясь в воздухе, три пары "Яков" сто двенадцатого полка. Еще выше, разделенные на две четверки, виднелись истребители из девятого гвардейского. Для охраны семерки штурмовиков была собрана слишком уж грозная сила. Рассматривая соседние самолеты, Виктор подумал, что еще раз на Кутейниково можно лететь смело. Все равно в небе они никого не встретят.
Жизнь на стоянках едва копошилась. Может этому способствовала тишина в штабах по поводу новых полетов, может необычно сильная для мая месяца духота, однако аэродром чуть ли не засыпал. Виктор и сам, пообедав и наскоро разобрав с Рябченко минувший вылет, с удовольствием растянулся под крылом. Иванов ушел на импровизированный КП, да там и остался, Саблинский "Як" еще не заправляли, так что отдыхать Виктор мог с чистой совестью.
Настроение было великолепным. Он помнил, что с сорок третьего года дела у немцев будут идти плохо, а теперь это все начинало проявляться наглядно. То, что они при двух налетах на аэродром не встретили ни одного истребителя, означало, что сил у немцев осталось немного и видимо почти все они сейчас на Кубани. Зная, что наши ВВС в этих боях нанесли немцам поражение, можно было надеяться, что дальше воевать будет легче. А это вселяло оптимизм. Он снова достал из планшетки недописанное письмо Сталину и задумался. Послышались шаги, и он вновь увидел Майю, поспешно спрятал бумагу в планшет. Глаза у девушки были с хитринкой, и он решил, что она собирается поквитаться за утреннее.
Майя уселась рядом, но не в тени крыла, а в стороне, подставив лицо солнцу. Потом приподнялась, быстро посмотрев по сторонам, хитро посмотрела на Саблина.
— Эх позагорать бы сейчас.
— Давай, — Виктор немного оживился, — раздевайся. Подставь тело ультрафиолету….
— Размечтался! — она пренебрежительно фыркнула, — об этом только и думаешь, да?
— А чего мне, — засмеялся Саблин. — А вообще, чего загорать? Знаешь что? Видела за стоянкой сена стожок? Пойдем туда, устрою тебе лекцию о диалектическом материализме и борьбе противоположностей…
— Ты же женат! — захихикала Майя.
— А она далеко, не узнает, — усмехнулся Саблин. — Ну как? Пойдешь?
— Размечтался, — заливалась девушка. — По лекциям тебе до нашего замполита далеко. А больше… ну какой с тебя толк? Был бы ты нормальным мужиком, а так, — ее змеиные глаза победно блеснули. — Я девка горячая, не тебе со мной справиться, старый.
— Как-нибудь справлюсь! — обиделся Виктор.
— Как-нибудь и у нас е…т, — развеселилась Майя, и быстро ушла, не дав ему ответить.
Этот раунд остался за ней. Он поглядел ей в след, на во всех отношениях выдающийся, туго обтянутый юбкой зад, и, улыбаясь своим мыслям, стал раскладывать чехол. Обмен подколками с Майей давно стал любимым Саблинским развлечением. У нее был злой, острый язык, взрывной характер, но между с тем, с ней можно было говорить буквально обо всем…
— А он спит! — Иванов пихнул Виктора в ногу, заставив подскочить от неожиданности.
— Чего тебе? — Виктор протяжно зевнул. Ему так замечательно спалось, и ни за что не хотелось прерывать это занятие.
— Давай, собирай наших, — Иванов безжалостно ухмыльнулся. — Бензин подвезли. Сейчас заправимся и домой…
Дома, на родном аэродроме, все было как обычно, тихо и спокойно. По стоянкам слонялись очумевшие от тепла механики, бригада бойцов из БАО, занятая постройкой нового капонира, едва ковыряла лопатами и больше перекуривала, чем работала. Лишь у КП суетливо сновал народ, там же, в новенькой, с иголочки, форме толпилось с полдюжины младших лейтенантов. Судя по их пришибленно-восторженному виду, это были новички, впервые оказавшиеся на фронте. На остальных они таращились со смесью уважения и некоторой опаски.
