Несколько точных попаданий в голени потрясли его, однако надежные доспехи защитили кости от перелома.
Сержант усилил подачу воздуха, и теперь шары били в Ника с чудовищной силой, однако он только шипел от боли и не сдавался. Между тем и другие курсанты стали копировать его методику, так что сержанту пришлось отвлекаться и на них тоже.
Когда стало ясно, что рота хотя и с потерями, но двигается к установленному рубежу, Поджерс выставил давление воздуха на максимум, и очередной попавший в шлем снаряд разлетелся на куски, а сам Ник почувствовал, что теряет сознание. Ему оставалось пройти каких-то пять метров, однако он понимал, что еще одного такого удара не выдержит.
Пушка сержанта Поджерса продолжала громко хлопать, но теперь снаряды летели куда-то еще и крики пораженных выстрелами доносились сзади.
Поняв, что это единственный шанс, Ник что было сил толкнул вперед тяжелый «МС» и прыгнул вслед за ним.
Вряд ли он оторвался от земли, однако рывок получился быстрый. Поджерс с опозданием разбил о Ника еще два шара, но тот уже приземлился за чертой в пятьдесят метров.
Следуя уговору, инструктор сразу прекратил стрельбу и вызвал по рации врача. Оказалось, что некоторые из «упрямцев» получили травмы, когда открыто побежали вперед, отвлекая внимание от Ламберта. Именно поэтому сержанту пришлось вести огонь по всем мишеням, и вместе курсанты одолели его, не смотря на все его мастерство. Одолели несмотря на тяжелые, отбивавшие внутренности удары.
После этого побоища курсанты до самого вечера занимались изучением теории и засыпали над учебниками, однако всевидящий Поджерс больно тыкал им в спины пальцем и интересовался, не хочет ли кто-то отдохнуть.
В оставшиеся до рапорта два дня инструктор в полной мере познакомил курсантов и с другими прелестями предстоящего обучения.
Сначала это был стенд, на котором отрабатывался жесткий контакт с атакуемым судном. При абордаже такой подход здорово экономил время и наводил страх на вражеский экипаж. Однако дело было не только в прочности абордажного рейдера, но и в способности самого десанта выдержать такой удар.
– Для начала кабина пойдет со скоростью три метра в секунду, – рассказывал сержант, прохаживаясь вдоль отдельных ячеек кабины, в которых, упершись ногами в передние стенки, курсанты ожидали нового испытания.
– Эту скорость выдержит каждый, но потом вам не поздоровится, так и знайте...
Как и обещал сержант, при трех и даже при шести метрах удар выдержать удавалось. Оружие крепилось в надежных замках, и все свои усилия и внимание курсанты сосредоточивали на том, чтобы не достать головой до стены.
При девяти метрах это удалось сделать почти всем, но при двенадцати метрах в секунду вся учебная рота дружно грохнулась лбами о передние стенки.
Снова и снова кабина съезжала по рельсам с горки и билась о заграждения, и скоро обессиленные курсанты уже не могли удержаться даже при шести метрах в секунду.
Довольный собой, Поджерс объявил об окончании занятий, но пообещал, что завтра будет еще хуже.
После отбоя, когда в казарме уже погасили свет, лежавший на втором ярусе курсант Теодор Шихт свесил голову и шепотом спросил Ника, будет ли тот писать рапорт.
– Еще не знаю, – так же тихо ответил Ламберт, поскольку действительно никак не мог прийти к определенному решению. То ему казалось, что сил сопротивляться сержанту Поджерсу больше нет, а то снова поднималась какая-то волна возмущения, и Нику хотелось доказать инструктору, что тот сильно заблуждается.
Прошла ночь и наступил новый день Когда прихрамывающие курсанты, с трудом волоча тяжелые «МС», выстроились на плацу, сержант Поджерс, не скрывая своей радости, объявил, что сегодня они узнают, что такое аварийное десантирование.
– На войне случается всякое, – говорил он, шагая вдоль закованных в броню курсантов. – Например, ваш корабль может получить повреждение, при котором посадка невозможна. В другом случае это может произойти по причинам секретности, когда десант высаживают в заросшую кустарником местность. Со стороны это выглядит так, будто судно прошло на бреющем и убралось восвояси, однако десант уже на земле и готов выполнять задачу... Надеюсь, всем ясно?
– Так точно, сэр! – дружно ответила рота.
– Вот и отлично. Кстати. – Поджерс достал желтый платок и вытер лицо. – Сегодня солнышко крепко пригревает, так что те, кто не выносит жары, могут уже сейчас пойти и написать рапорт, не дожидаясь завтрашнего дня. Никаких наказаний не последует, уверяю вас.
Рота замерла и, казалось, вовсе перестала дышать. Затем вперед шагнул один человек. Потом другой, третий...
Люди выходили и выходили, а Ламберт стоял не двигаясь. Он считал, что у него еще есть время для выбора.
– Отлично, ребята! – оглядывая два десятка сдавшихся, произнес Поджерс. – Можете снять шлемы и вразвалочку отправляться на склад. Сдайте эти железяки и отдыхайте до самого ужина. Вы теперь практически гражданские люди.
Оставшиеся на плацу курсанты проводили своих уже бывших коллег долгими взглядами. Некоторые пожалели, что постеснялись сделать это сейчас и обрекли себя еще на целый день мучений.
– Итак, несчастные, – бодро произнес Поджерс, – пришла пора разделаться с вами окончательно. Я буду не я, если половина из вас уже сегодня не окажется в госпитале. Налево! Шагом марш! Ноги поднимать, не шаркать! Вы же без пяти минут кадеты!
Новая площадка представляла собой платформу, похожую на станцию монорельса. Только вместо вагона на рельсе висела средняя часть от устаревшего десантного судна «альбатрос». Артиллерийские башни на нем отсутствовали, и тренировочная камера больше походила на старую бочку.
Стараясь не застрять в узких коридорах, курсанты вошли в десантный отсек и расселись вдоль стен на узких скамьях. А верный своей манере сержант Поджерс прогуливался по проходу, постукивая подкованными военными башмаками.
– Как вам уже было рассказано на теоретических занятиях, прыгать нужно лицом по ходу корабля. Оружие держать так. – Поджерс взял «МС» у одного из курсантов и показав. – Вот так вы и будете его держать, чтобы вращение вашего тела при ударе о поверхность происходило вокруг оси, проходящей через ствол. Всем понятно? Тупых нет?..
Курсанты промолчали.
– Ну и отлично.
Поджерс вернул «МС» его владельцу и прошел к небольшому пульту управления. Затем щелкнул тумблером, и в полу отсека распахнулись створки.
Сержант нажал следующую кнопку, и десантная камера тронулась с места. Поначалу ее колесики только тихо поскрипывали и неспешно постукивали на стыках, но затем движение ускорилось и через распахнутое десантное отверстие в кабину ворвался ветер.
