Я не буду делать это в одиночку. У них есть целая команда, чтобы помогать мне, одевать меня, писать мои речи, организовывать мои появления - все это кажется мне таким ужасно знакомым- и все что я должна делать, это просто играть свою роль. Иногда я слушаю их, иногда я только смотрю на идеально уложенные волосы Коин и пытаюсь понять парик ли это. В конечном счете я покидаю комнату, потому что голова начинает болеть или нужно поесть, или я становлюсь неуравновешенной и могу начать кричать. Я не тружусь кому-либо что-либо объяснять. Я просто встаю и выхожу.
Вчера вечером, как только за мной закрылась дверь, я услышала как Коин сказала
- Я полагаю сначала мы должны спасти мальчика.
Она имела в виду Пита. Я не могла согласиться с этими речами. Он был бы превосходным помощником. И кого же они вместо этого вытаскивали с арены? Меня, ту которая не будет сотрудничать. Бити, старого изобретателя из Третьего, которого я вижу редко потому что после травмы он мог сидеть вертикально только минуту.
Абсолютно точно, они перенесли его больничную койку в некую совершенно секретную область и теперь он только иногда имеет силы для принятия пищи. Он очень умный и очень хочет помочь, но если честно он не борец. Есть еще и Финник Одейр, секс символ рыбацкого Дистрикта, который поддерживал Пита на арене, когда я не имела такой возможности.
Они хотят превратить Финника в лидера повстанцев, но сначала придется заставить его бодрствовать на протяжении более пяти минут. Даже когда он в сознании, вы должны сказать ему все три раза, чтобы пробиться к его мозгу. (East) 2
Врачи говорят, что это от поражения электрическим током, которое он получил на арене, но я знаю, что все намного сложнее. Я знаю, что Финник не может ни на чем сосредоточится в Тринадцатом, потому что он очень хочет увидеть, что происходит в Капитолии с Анни, сумашедшей девушкой из его дистрикта, единственным человеком, которого он любил.
Несмотря на серьезные претензии, я должна простить Финника за его роль в этом заговоре, из-за которого я здесь. По крайней мере, он имеет представление о том, через что я прохожу. И нужно иметь избыточное количество энергии, чтобы злиться и кричать на кого-то просто так.
Я двигаюсь осторожно, по-охотничьи, опасаясь издать какой нибудь слишком громкий звук. Я поднимаю несколько воспоминаний из прошлого: фотографию моих родителей в день их свадьбы, синюю ленту для волос Прим, семейную книгу лекарственных и съедобных растений. Книга открывается на странице с желтыми цветами, и я быстро закрываю ее, потому что они были нарисованы кисточкой Пита.
Если какой - нибудь план в выполнении чего-либо? Моя мать, моя сестра и семья Гейла в конце концов были в безопасности. Что касается других из Двенадцатого, люди или мертвы, что необратимо, или под защитой Тринадцатого. Это оставляет надежду мятежникам в Дистриктах. Конечно же, я ненавижу Капитолий, но у меня нет никакой уверенности в том, что будь я сойкой - пересмешницей принесу пользу тем, кто пытается свергнуть его. Как я могу помочь Дистриктам, если каждое мое движение приводит к страданию и потере жизни? Тот же старик, растрелляный в Дистрикте 11 только за то, что он свистел.
Применение чрезвычайных мер в Двенадцатом, после того, как я вмешалась в наказание Гейла. Мой стилист, Цинна, весь в крови, избитый и неосознающий что происходит, в Комнате Запуска перед стартом Игр. Источники Плутарха полагают, что он был убит во время допроса. Прекрасный, загадочный и замечательный Цинна был мертв благодаря мне. Я задвинула эту мысль подальше, так как она была слишком болезненна, чтобы перестать думать о ней не теряя свое хрупкое самообладание.
Что я собираюсь сделать?
Стать сойкой-пересмешницей....могла ли какая-либо польза перевесить все потери? Кто может правильно ответить на этот вопрос? Конечно не команда из Тринадцатого. Я клянусь, что теперь когда моя семья и Гейл в безопасности, я могу убежать. За исключением одного незаконченного дела. Пит. Если бы я знала наверняка что он мертв, то я могла бы исчезнуть в лесах и никогда не возвращаться назад. Но пока я точно не знаю, мне приходиться торчать тут.
Я поворачиваюсь на пятке, издавая шипящий звук. В дверном проеме кухни , выгнувшись назад и встопоршив уши, стоял самый уродливый кот в мире.
- Лютик, - говорю я. Тысячи людей мертвы, но он выжил и даже выглядит упитанным. Но как? Он может войти и выйти из дома через окно, которое мы всегда оставляли приоткрытым в кладовой. Он должно быть ел полевок. Я отказываюсь рассматривать альтернативу им.
Я сажусь на корточки вниз и протягиваю руку.
- Иди сюда, мальчик.
Вряд ли. Он сердит сам на себя. Кроме того, я
не предложила ему еды. Моя способность обеспечить ему еду всегда была моим главным плюсом для него. В то время, когда мы имели обыкновение встречаться в старом доме, потому что нам не понравился этот новый, мы, казалось, немного понимали друг друга. Ясно что с этим покончено. Он моргает все теми же неприятными желтыми глазами.
Хочешь увидеть Прим? - спрашиваю я. Ее имя привлекает его внимание. Помимо его собственного имени, это - единственное слово, которое что -либо значит для него. Он издает ржавое мяуканье и приближается ко мне. Я подбираю его, поглаживая мех, затем иду в туалет нахожу свою сумку с игр и просто закидываю его туда. Нет никакого другого способа, которым я была бы в состоянии пронести его на судно на воздушной подушке, и он значит многое для моей сестры. Ее коза, Леди, животное очень ценное, к сожалению не появилась.
В наушниках я услышала голос Гейла, велящий мне возвращаться. Однако рюкзак с Игр напомнил мне об еще одной вещи. Зацепив ремешок сумки на спинке стула, я бросилась по ступеням к своей спальне. Внутри чулана находилась отцовская охотничья куртка. До Подавления, я принесла ее сюда из старого дома, полагая, что ее присутствие успокоит мою мать и сестру когда я умру.
Слава небесам, она не превратилась в пепел.
Мягкая кожа действует успокаивающе, и на минуту я забылась приятными воспоминаниями о часах проведенных завернувшись в нее. Затем по непонятным причинам мои ладони начали потеть. Странное ощущение подкралось к моему затылку. Я развернулась оглядывая комнату, но та была пуста. Странно.Все на своих местах. Никакой звук не тревожит меня. Тогда что это?
Мой нос дергается. Этот запах. Приторный и искусственный. Пятно белого выглядывает из вазы с сухими цветами в моем шкафу. Я подхожу к нему осторожными шагами. Там , полность скрытая своими кузинами, свежая белая роза. Прекрасна. Вплоть до последней колючки и шелковых лепестков.
