Конечно же, я ошибался.
20.02.2208
Я брел по сугробам, пробираясь через завесу снегопада. Снежные хлопья были крупными и тяжелыми. В воздухе их кружило так много, что казалось, будто это действительно полотно, и приходится не просто идти вперед, а раздвигать шторы снега руками, то и дело останавливаясь, чтобы не потерять направление.
Слегка продрогший, с красным от мороза лицом, я шел, робко ступая по бесконечному снежному полю. Впрочем, поле было не таким уж и бесконечным. На самом деле до моего дома оставалась какая-то сотня-другая шагов.
Зря я так засиделся у Пашки. Вышел бы раньше – не попал бы в такую вьюгу. Успел бы добраться домой засветло и без всяких подвигов. Но что сделано, то сделано.
И я брел. Переставлял ноги, отыгрывая у встречного ветра метр за метром, стряхивал снежное крошево с лица и плеч.
На фоне мечущихся снежных хлопьев вдруг четко проступил силуэт взрослого мужчины. Не знаю почему, но мне вдруг почудилось, что незнакомец поджидает здесь меня. С чего я это взял? Почему во мне появился страх?
Различив громадную темную фигуру посреди снежного танца, я замер. В голове заметались глупые мысли. Я не знал, что делать дальше. Страх становился все сильнее.
Броситься назад? Закричать?
Пока я размышлял, человек сделал несколько шагов вперед и подошел ко мне почти вплотную. Увидев его спокойное, сосредоточенное лицо, я понял, что надо бежать. Намерения этого незнакомого взрослого не сулили ничего хорошего.
Сбросив секундное оцепенение, я кинулся в сторону, но опоздал на самую каплю. Блеснули стекла очков, незнакомец метнулся за мной и легко схватил за руку. Я постарался вырваться, но силы ребенка и взрослого, естественно, не были равны.
– Отпустите! – в истерике закричал я. – Мне больно!
Я орал что-то еще, отчаянно молотил ногами и руками, когда человек невозмутимо поднял меня, заткнул рот ладонью, сунул под мышку и куда-то потащил.
Мужчина нес меня минут десять, ни разу не остановившись, не перехватив поудобнее, никак не реагируя на мое мычание и попытки его укусить. Создавалось впечатление, что пленитель и не человек вовсе.
Наконец незнакомец остановился.
– Небольшая проверка! – провозгласил он без тени эмоций и отпустил меня.
Я плюхнулся в снег. Вокруг по-прежнему бесновалась вьюга, укрывая нас своей зыбкой белизной и лишая меня всяких шансов. Теперь я вряд ли смогу быстро найти дорогу назад, даже если сумею убежать.
– Какая проверка? – выдавил я и жалобно всхлипнул.
– Проверка и тренировка. Простые и действенные, – пожал плечами мужчина. – А также немного нравоучительные.
Я попятился. Что-то в его словах заставило меня испугаться еще больше. Да и грех не испугаться, когда тебя во тьме куда-то тащат, а потом сообщают о неизвестной проверке.
– Я не понимаю! Отпустите меня! Я хочу домой! – затараторил я, лихорадочно соображая, в какую сторону сейчас побегу.
Но я опять опоздал. Незнакомец резко выбросил вперед руку, хлестко ударив меня по лицу. Я закричал и отшатнулся. Мужчина нанес еще один удар, на этот раз ногой, и попал в живот.
Дыхание перебило, но я понимал, что если сейчас упаду в снег, то это станет моим концом. Нужно было как-то уходить. Но как? Конечности стали ватными, в ушах жужжало, а лицо заливала вязкая теплая жидкость.
Я рывками втянул в себя морозный воздух и глянул исподлобья на похитителя. Незнакомец невозмутимо достал из складок одежды широкий нож.
– Убить меня хочешь? – прошипел я и снова, как выброшенная на берег рыба, принялся лихорадочно открывать рот в тщетных попытках вдохнуть.
– Проверка, – ледяным тоном ответил мне мужчина. – Все будет зависеть от тебя.
Это было последним, что я услышал в тот вечер. А последним, что увидел, оказался занесенный для удара сверкающий нож.
21.02.2208
Я долго не понимал, что происходит вокруг. Со всех сторон суетились люди в белых халатах, мигало и пиликало какое-то оборудование, все были так серьезны и чем-то увлечены. Несколько секунд я глупо озирался по сторонам, надеясь уяснить, где я и что со мной случилось.
А потом вдруг понял, что суетливые люди – это доктора и медсестры, а сам я нахожусь в больнице.
– В чем дело? – говорить было тяжело, губы слиплись и пересохли.
Врач, стоявший неподалеку, даже подпрыгнул от удивления.
– Пациент пришел в себя, – чуть визгливо сказал он своим коллегам и повернулся. – Удивительно! Просто удивительно!
Что тут было удивительного, я так и не понял. Некоторые взрослые такие странные…
– Что случилось? – повторил я свой вопрос.
– Тебе нельзя разговаривать! – нахмурился врач. – Тебя привезли сюда после того, как нашли в сугробе. Думали, ты не выкарабкаешься, парень.
– Где мама?
– Молчи-молчи! – Врач сделал предостерегающий жест рукой. – Мама здесь, она тебя разыскивала все это время. Лежи спокойно…
Мама рядом. Теперь все будет хорошо.
На середине этой мысли я провалился в забытье.
В следующий раз я пришел в себя только под вечер. Я лежал в одиночной палате, а рядом на постели сидела мама. Увидев, что я очнулся, она виновато улыбнулась и чуть сильнее сжала мою руку.
– Сереженька! – мама стиснула губы, было видно, что она еле-еле сдерживает слезы. – Как же ты так, родной?
– Что случилось, мама? – в очередной раз задал я интересующий меня вопрос. – Как я оказался в больнице?
Мать глубоко вздохнула и рассказала.
Оказывается, меня нашла милиция по сигналу из личного дела, которое по счастливой случайности было в моем кармане. Но за тот час, пока меня не хватились, я уже успел достаточно сильно замерзнуть. Жизнь висела в те минуты на волоске.
К счастью, все обошлось. Меня доставили в больницу, провели разные процедуры, вкололи лекарства, и все нормализовалось даже быстрее, чем они рассчитывали.
Я несколько раз переспросил, не видели ли они человека в очках рядом с тем местом, где нашли меня. Но мама сказала, что там была только одна странность – сугроб, в котором я лежал, был щедро залит каким-то синим веществом. Вещество это достаточно быстро испарилось, так что исследовать его не получилось.
Я попытался вспомнить лицо странного незнакомца, но так и не смог. Все-таки тогда было слишком темно. Единственное, что осталось в памяти, – это широкие скулы и блеск очков.
Когда маму попросили покинуть палату, я остался один и еще долго глядел в потолок, подложив руки под голову. Тело болело, начал жутко чесаться разбитый нос, но я не обращал на эти неудобства никакого внимания. Я думал о том, что произошло.
Что же это был за странный тип? И что ему от меня было нужно?
Ответы я не смогу узнать, пока не встречусь с этим человеком снова. А встречаться с ним мне очень бы не хотелось.
