Сергей Волков - Пасынок судьбы. Искатели

– Не волнуйтесь, это «глюки»! – закончил я стишок, и Борис только плюнул:

– Юморист, твою мать!

Мы продолжали брести, погрузившись уже по шею, и я думал, какие же все-таки странные вещи случаются с людьми в жизни! Вот, к примеру, я. Простой обыватель, ничем не примечательный человек, оказался вовлеченным в дикую историю, начавшуюся со смерти моего друга, и продолжавшуюся здесь, в старинных подземельях под Москвой, о существовании которых я даже не подозревал, как и миллионы москвичей, живущих своей обычной жизнью там, наверху.

Какие еще испытания уготованы мне судьбой? С какими людьми сведет меня она? Что будет завтра, через неделю? Суждено ли нам вообще когда-нибудь выйти на след убийцы Судакова, суждено ли разыскать проклятый амулет?

Вопросы, множество вопрос, не имеющих ответов, теснились у меня в голове. Мы все шли и шли по мертвому поземному озеру…

Выход мы увидели гораздо позже – спустя минут двадцать – двадцать пять. Впереди замаячило белесой пятно, дно круто пошло вверх, вода отступила, мы уже не брели – почти бежали, расплескивая воду, щурясь на яркий дневной свет.

– Это сток! – уверенно сказал Борис, указывая на круглое, метра полтора в диаметре, отверстие в сплошной стене, перегородившей тоннель. Когда-то уровень воды в нем был выше, и она вытекала через отверстие. У стены громоздилась целая баррикада из досок, обломков бревен, какого-то плавучего мусора.

Борис, разбрасывая кучу гнилого плавника, полез на верх, высунулся в отверстие, и только присвистнул:

– Вот не везет, так не везет!

– Что там? – спросил я, выжимая рукава и полы пальто.

– Это дырка находится прямо посредине крутого берега реки, по-моему, Яузы! – ответил Борис, выглядывая наружу: – Внизу вода, сверху – обрыв! Чего делать?

Я поднялся, оскальзываясь на гнилых досках, к нему, и тоже высунулся, оглядываясь.

Положение было серьезным. Либо мы прыгаем вниз, в холодную октябрьскую воду, либо проявляем чудеса скалолазания, взбираясь вверх по гладкой, одетой в гранит поверхности. Правда, у второго способа был свой плюс – берег реки не обрывался вертикально вниз, а имел небольшой уклон, и теоретически, на нем можно было удержаться.

– Давай сделаем так! – предложил дрожащий от холода Борис: – Я полегче тебя, поэтому ты подсаживаешь меня вверх, и толкаешь, а я, распластавшись по поверхности, пробую дотянуться до парапета! Если удается, вытягивая потом тебя!

Других вариантов у нас все равно не было – снова лезть в воду нам решительно не хотелось!

Я подсадил искателя, и Борис проворно вкарабкался мне на плечи, пытаясь руками ухватиться за какую-нибудь выемку.

– Поднимай выше! – прохрипел он, переступая ногами. Я уперся ладонями ему в подошвы, поднатужился… и вытолкнул Бориса на верх!

– Порядок! – донеслось до меня: – Я уже на набережной! Попробуй закинуть мне свое пальто!

Я стянул мокрое, тяжелой, жутко грязной пальто с плеч, и с третьей попытки забросил его наверх.

– Давай, Серега! – крикнул Борис: – Хватайся!

Высунувшись из стока почти целиком, я изо всех сил потянулся и намертво вцепился в болтающееся, мокрое одеяние. Борис поднатужился, и вскоре мы уже бежали вдоль набережной Яузы, пытаясь согреться, и на ходу обсуждали, что делать дальше.

– В таком виде ни в метро, ни в такси, ни куда! – синими губами с трудом бормотал Борис, на бегу выжимая куртку.

– С-слуш-шай! – стуча зубами, сказал я ему: – Д-до м-меня от-т с-сюда ч-час с н-небольш-шим п-пешк-ком! П-побеж-жали!

И мы побежали.

Мы неслись, как угорелые, не обращая внимания на удивленные взгляды людей, перебегали улицы под носом у отчаянно тормозящих автомобилей, срезали, ныряя во дворы, с одной только мыслью – спастись от холода!

Постепенно одежда начала парить, нагреваясь от тепла наших тел. На улице было довольно холодно, но я благодарил Бога, что мы не попали в подобную передрягу зимой – мы бы просто замерзли, и если не насмерть, то воспаление легких было бы нам точно обеспечено!

Стемнело, когда, измотанные, уставшие до крайности, мы добежали до моего дома!

Скинув прямо в прихожей мокрую одежду, я отправил Бориса в душ, а сам, кое-как смыв на кухне мерзкую подземную грязь с рук, полез в тумбочку – за чистой одеждой.

Минут через двадцать, распаренные чаем с малиной, облаченные в свитера и шерстенные носки, мы блаженствовали в комнате, рассевшись по кроватям.

– Хорошо все то, что хорошо кончается! Сейчас бы еще сто грамм, для сугреву! – рассуждал Борис, прихлебывая из чашки чаек. Мы уже связались к тому времени с Паганелем, выяснилось, что все в порядке – археолог обманул погоню, и даже потратил несколько часов на наши поиски! Мы договорились, что ближе к девяти, когда просохнет одежда, приедем к нему ужинать, а заодно обсудим, что делать дальше.

– Если бы мы были чуть-чуть поосторожнее!.. – проговорил я, зевая: – Нам бы не пришлось столько плюхаться по этой мерзкой жиже!

– Если бы мы были чуть-чуть поосторожнее, мы бы вообще не занялись этим делом! – ответил Борис, вставая: – Ладно, хватит балдеть, у тебя есть утюг?

У Паганеля нас, как и было обещано, ждал роскошный ужин!

После еды мы традиционно прошли в кабинет хозяина – покурить, и обсудить создавшееся положение.

– Я думаю, на базу нам все же придется наведаться! – сказал Паганель, выпуская из своей трубки кольца синеватого дыма.

Мы с Борисом дружно запротестовали – лезть еще раз в мрачные катакомбы нам решительно не хотелось.

– Вряд ли Судаков появлялся там! – сказал я, поудобнее устраиваясь в мягком кресле: – Если эти малахольные так кидаются на всех, кто их тревожит, я буду молить Бога, что бы они утопили Судакова в той вонючей луже, куда загнали нас!

– Кстати! – оживился Борис: – А что это за секта такая?

Паганель задумался:

– Я думаю, это сатанисты! Перевернутый крест, оргии голышом – очень похоже! Да и агрессивны они сверх меры! Наверняка, какие-нибудь последователи Черного мессии! Хорошо, что мы остались целы и невредимы. Я думаю, вы правы – проверить базу мы всегда успеем! Тогда у нас только одна зацепка – тайник, про который рассказала Косицына!

– Решено! – хлопнул себя по колену Борис: – Завтра едем искать тайник! Он, к счастью, не под землей!

…Выйдя из автобуса и протопав пешком по обочине с полкилометра, мы остановились на краю Минского шоссе. Сзади гудели проносящиеся машины, слева сквозь мутную пелену угадывался силуэт здания Университета, а прямо перед нами в серой сетке дождя раскинулся громадный овраг, скорее даже долина, километра полтора в попереченке, уходящая вдали в сплошной туман. По ее краям возвышались размазанные силуэты городских многоэтажек, сама же долина, поросшая американскими кленами, ивами и кустарником, не имела ни дорог, ни построек. По ее дну змеилась река, узкий мутный поток, несущий осенние листья и всякий мусор.