Шон разрезал тушку прозрачной рыбы и, наколов на палочки, подвесил над огнем. Смотря на прозрачную тушку, где видны только внутренности, я почему-то думала, что рыба растает, как лед. Но пилот сидел и бдил, глядя куда-то вдаль. Нет, эти нелюди точно с ума сошли!
…
Кел нашелся на полянке. Конечно, я его ненавижу, но если все парни сойдут с ума, то мелкой человечке не выжить в неизвестном мире. Мы сейчас не отходим далеко от реки и сидим как привязанные возле этой полянки.
Капитан лежал на синеватой травке и смотрел в темно зеленое небо. Кажется это вечер. Зато красная точка увеличилась и сияла ярче. Так, стоп я пришла растормошить главного генного и наконец, начать операцию «Выживание». Но просто так я к нему не подойду, ведь именно поэтому тащу ему чистую одежду, что уже высохла.
У него закрыты глаза и моих шагов он, кажется, не слышал. В груди поднялся жар. Валяется тут, гад ползучий, мамонт лысый, а ребята там с катушек съехали. Ему все равно, он сильный, и может справиться с трудностями, и смертельных животных не испугается. А я привыкла находиться в окружение каменных стен, для меня в новинку свобода без охраны. Убить этого генного не могу, но руки чешутся стукнуть его по темечку. Мечты, мечты…
– Капитан! – Крикнула я и кинула одежду на сонное лицо Келлера Брона.
Штаны распластались на роже этого мамонта. Мужская рука лениво поднялась к голове и стащила свои панталоны. На меня посмотрели серые глазюки, пытаясь понять причину моего недовольства. Видимо не увидев ничего интересного, мужчина решил создать эти самые интересные кадры. Его рука легко обхватывает мою лодыжку.
– Опять этот ужасный костюм, – выдохнул он и дернул меня.
Не успела даже вскрикнуть, но уже валяюсь рядышком на травке. Прекрасно же он устроился! Повалил единственного здравомыслящего человека!
– Твоя команда совсем расклеилась, – отползая подальше от горячего тела, мягко намекала моя тушка.
– Они рады, что живы.
– Но Зарон уже листья ест! – Привираю, но нужно же растолкать того, кто пихнет остальных.
– Замолчи! – Резко сказал мужчина, при этом, не повышая голоса. Во мне аж, кровь замерзла. – Четыре дня в открытом космосе, еще и здесь почти сутки. Если питаться мы можем ультрафиолетом, то всего остального рядом не было. – О чем он? Увидев на моем лице непонимание, Кел вздохнул и провел своей лапой по моим волосам. – Женщина им нужна, манекен или еще какая особь женского пола. Ты ведь медик, а про особенность генных забыла? – На меня смотрели хитрющие глаза, а его улыбка дьявола, заставила всю кожу покраснеть.
– Сначала ведь сильные головные боли, – смотря в его глаза, перечисляла я.
– Было, – Кел повернулся на бок и, подперев щеку, смотрел на меня, будто изучая заново.
– Затем головокружение, тошнота, рвота. В этот момент организм мужчины генно-измененных пытается сам справиться с излишками тестостерона. – На мои слова не было реакции, зато его взгляд прожигал мои губы. Даже страшно стало видеть такой жаждущий взгляд. – Затем организм считает тестостерон за токсины и начинается интоксикация. В теле идет распад некого органа, некроз тканей, омертвление и именно из-за этого пересаживают органы детям генно-измененных.
– Значит, ты все же училась, но… промежуточную стадию…
– Все генные скрывают эту стадию, – огрызнулась моя персона. Нельзя меня обвинить в незнание того что скрывают. Лично меня это цепляет.
– Не дуйся, ириска, – он сказал это таким мягким тоном и с такой нежностью в голосе, что на секунду я забыла, что Кел сын моего врага. Еще и эта его «ириска», так может сказать только он.
– Не называй меня так! – Решила я вернуть себе самообладание.
– Как хочу, так назову! – Его тон резко сменился и стал арктически холодным. – Кристина ведь от слова «крыса». – Откуда он знает?
Кел смотрел в мое лицо и готов был уверять меня в правильности «ириски», а не «Кристины». Мне даже стало любопытно, но его серьезные глаза и неприступная аура смеяться не позволяли.
– Так что там с промежуточной стадией. – Покачивая головой, сдалась я.
– «Временное счастье», так называют это наши медики. У кого-то просто крышу сносит. Все остальные симптомы ты видишь сейчас перед собой. – Он лежал в расслабленной позе и пристально смотрел на меня.
– И сколько эта фаза продлится? – вякнула я.
– Неделя, а если особь психически сильная, то возможно и больше.
– А тыыы… тоже того? – На всякий случай спросила, и получила загадочную улыбку.
А что я его спрашиваю? У пациента обычно не спрашивают. Так, девочка на этой богом забытой планете, ты не просто одна в своем разуме, так еще и с кучей озабоченных мужиков… Стоп! А почему эти помешанные не нападают на меня?
– Кел, а я? – Неуверенно пискнула я и проглотила сердце, когда на меня взглянули с таким голодом, что я почувствовала себя пельменем.
– Ты не раз спасала наши жизни, это первое, а второе… сейчас мы можем навредить тебе, а, как известно, людям пускать кровь нельзя. Для ребят ты стала ближе, чем просто медик для укомплектовки или сексуальная машина. – У меня было шоковое состояние, а Кел заинтересованно наблюдал за моей нижней челюстью. – Теперь они ласкают тебя лишь в своих фантазиях.
– Вы ужасно слабы. – В моей голове путались мысли.
С одной стороны – ребята скоро умрут, а с другой – Келлер Брон сдохнет не по моей вине. И никто не посмеет перевести на меня стрелки. Как медик я ничего не смогу сделать без аппаратуры. Пересадка невозможна – у меня нет пары лишних легких, ведь именно эти органы страдают в-первую очередь. Женщин для парней тоже нет, зато манекены должны быть в шлюпке. Если меня считать звеном к спасению, то я очень даже согласна с выводами ребят. Меня НЕЛЬЗЯ трогать!
– Ириска, а помнишь ли ты, что проиграла в споре? – Кел вертел в руках фиолетовый цветочек, что сорвал с полянки.
– Какой спор? – Меня тоже заинтересовала травка в сильных руках. Фиолетовая ромашка, так я окрестила это растение. Цветок так сильно похож на ромашечку.
– Который подтолкнул меня на этот полет, – спокойно выдал генный, и посмотрел на мои губы.
– Секс не предлагать! Я храню верность для мужа. – Боооже, какая дуррра, и сколько пафоса.
Если бы Олег услышал, он бы в обморок свалился. Муж сам боится меня трогать, и мужских сильных объятий мне никогда не ощутить. Даже если я сама наброшусь на парня, то максимум чего добьюсь, это нерешительных рук на бедрах. Представить себя в одной кровати с голым Олегом я не могла. Почему-то мне стало жалко себя. Я не трепещу перед полуголым мужем, не капаю слюной, если он выходит из душа, и не пожираю глазами его фигуру. Какая же я… плохая. Нужно любить его и в будущем рожать от него детей. Мои кулаки почему-то сжались, а в груди зародился стон.
