— Да у него свиданка! — возмутился Гришка. — Вот гад!
Снова заухало, но уже с другой стороны. У Глеба неприятно закололо в затылке.
— Бой, отойдем, — скомандовал он. — Что-то мне неспокойно!
В сосняке они едва не напоролись на еще одного мертвяка, свеженького. Мертвый сталкер повернул к ним лицо с закатившимися под веки зрачками и ударил акустической волной. Рамзес почувствовал, как тошнота подступает к горлу, как стремительно уплывает сознание, и услышал сухой треск пистолетных выстрелов. Гришка всадил несколько пуль в грудную клетку мертвецу. Из того словно воздух выпустили с гулким хлопком; крик поменял тональность и стал заметно тише, зато мертвяк сменил курс и двинулся на людей.
— Пора делать ноги! — резюмировал Гришка. — Мы поссорились с крышей.
Глеб сорвал с плеча автомат; две пули — каждая в колено — надломили небыструю мертвякову поступь, но не остановили его. Глеб подозревал, что даже на культях мертвец поползет по своим неведомым делам.
Сталкеры пошли через сосняк походным шагом, постепенно отдаляясь от преследователя.
— Смотри по сторонам, — мрачно приказал Глеб. — Отчетливо понял?
— Не маленький! — солидно ответил Гришка и едва не вляпался в лужицу с подозрительным маслянистым налетом.
Глеб вел напарника медленнее, чем мертвяк. При всем его, Глеба, чутье и опыте, не всякий сюрприз он мог распознать и некоторые, возможно, безопасные места обходил, перестраховываясь. Даже если болт с ленточкой-хвостом летел идеально ровно.
— Отвали! — обрывал он Гришкино ворчание. — Трава была жухлая, а теперь снова зеленая. Почему? Не знаю, поэтому обойдем. Отчетливо!
На горки не влезал, в овраги не спускался.
— Рамзес, отклоняемся! — злился Гришка и совал под нос навигатор. — Скоро параллельно пойдем.
Глеб останавливался, доставал карту, смотрел на солнце и компас.
— Не понимаю, — признавался. — По моим расчетам, идем точно. Твоя машинка жучит!
— Сам ты! — устало возмущался Бой. — Это ж спутниковая система.
Глеб чувствовал себя неуверенно. Чутье подсказывало, что к рельсам пора бы и выйти, но — увы!
День клонился к вечеру, но почему-то не темнело, солнце будто прилипло к небосводу, а когда его цвет начал приобретать зеленоватый оттенок, даже лихой Гришка заробел и перестал доставать Глеба претензиями.
— Шабаш! — остановился Глеб, когда его часы отмерили полночь, а шагомер — шесть пройденных километров из планировавшихся четырех с половиной. — Привал, ужин, глубокий здоровый сон.
Гришка, разменявший без нормального сна вторые сутки, упал в траву, подставил зеленому тусклому солнцу лицо.
— Рамзес, ты что-нибудь понимаешь?
Глеб пожал плечами — Зона!
— Как-то вообще не в кайф. Что делать-то? ДжиПиЭс кажет, что мы между Канадой и Гренландией.
«Ты главного не заметил», — подумал Глеб, но, оказалось, Гришка заметил:
— И воды нет.
— Воды здесь нет вообще, — помолчав, ответил Глеб. — А где есть — дрянь вода, сплошная радиация.
На двоих оставалась неполная Глебова фляга.
— Подкрепляться, наверное, не стоит, — виновато проговорил Глеб. — От тушенки пить захочется. Спи, я покараулю.
— Не смогу заснуть, — признался Гришка и тут же провалился в беспробудный сон.
Его разбудил близкий рев мертвяка. Гришка разлепил загноившиеся глаза, глянул вокруг: зеленое солнце висело в небе, Рамзес с автоматом у плеча выцеливал кого-то в кустах.
— Собирайся, — скомандовал бумажным голосом. — Он нас догнал.
Гришка встал, одной рукой проверил нож, другой — пистолет.
— Я готов, — сказал и сам не узнал сухого от безводицы голоса.
Горло будто наждаком продрало. Человек живет без воды трое суток, вспомнил Гришка. В тепличных условиях. Под присмотром врачей. «Здесь я загнусь гораздо быстрее», — понял он.
Рамзес протянул ему широкую фляжную крышку, до краев наполненную теплой водой с привкусом обеззараживающей армейской таблетки. Гришка, строго по науке, смочил язык, потом ополоснул рот и только последний глоток выцедил с наслаждением, словно изысканное вино.
— Рамзес, мы найдем воду? — спросил он.
— Найдем, — буркнул Глеб и протянул кусок рафинада. Завтрак.
Два часа шли по компасу, потом, так и не выйдя на рельсы, по Глебову чутью и лесным приметам.
— Правильно идем, — стиснув зубы, божился Глеб. — Я здесь четыре года хожу, я знаю.
— Может, мертвяки рельсы сняли? — глупо пошутил Бой.
На обед ели холодную тушенку и допили воду. Глеб пытался докричаться до Севки, но рация только шумела на всех каналах.
— Коматоз, — сделал вывод осоловевший от еды и воды Гришка. — Ведь не поверят потом, скажут — го́ните.
Глеб взглянул исподлобья — напарник щурился на зеленое солнышко и улыбался.
— Оптимист… — не то осудил, не то позавидовал ему Глеб.
— Ага, — легко согласился Гришка. — Иначе вообще не в кайф.
— Куда нам идти, оптимист? — спросил Глеб. — У нас еще сутки в запасе. На потрепыхаться.
— Мне кажется, ты правильно шел, — твердо ответил Гришка.
Они пошли дальше, и почти сразу разморенный обедом Гришка напоролся на аномалию. Глеб никогда не видел такого: в воздухе между деревьями парили мелкие черные точки, словно туча мошкары. Гришка, опередивший напарника на полшага, вступил в тучу, и Глеб успел только вскрикнуть. Гришка оглянулся недоуменно:
— Ты что?
— Шаг назад, быстро!
Гришка отступил. «Мошкары» стало меньше, но на одежде и лице напарника появилось много черных оспин.
— Видишь? — Глеб показал стволом между деревьями.
— Где? — Гришка смотрел, едва не сунув в тучу нос, но ничего не видел.
Глеб сплюнул и повел Гришку в обход. Несколько часов спустя расползшиеся оспины превратили Гришку в рыжего негра.
— Твою мать, что родители скажут! — сокрушался Гришка, пряча испуганные глаза. — Это солнце, черт! Оно заходить будет, как думаешь?
Глеб шел теперь всегда чуть позади напарника, сняв автомат с предохранителя. Они брели медленно и устало. Мертвяк наверняка уже нагонял их.
— Рамзес, это была аномалия? — спросил спустя время Гришка. — Когда ты закричал, а я потом начал чернеть?
— Да.
— Какая?
— Не знаю. Здесь никто не ходил, — объяснил Глеб. — Никто не знает, какие тут аномалии.
Гришка долго молчал, потом сказал:
— Я вперед пойду. Раз уж так получилось…
Он шел, механически выбрасывая и подбирая затем болты. Воду он увидел первым. И единственным.
— Рамзес! — заорал. — Ручей! Ручей, Рамзес!