От "палачей" последовала незримая команда, неуловимая на слух двум "мудакам". Ей они превратили некогда мирное население в зомби подобно гастарбайтерам.
— Хорошо хоть детей не тронули, — отметил Москаленко. Рано и зря. То, что произошло далее, повергло в шок его на пару с Азаровским.
Новым "жмурикам" выдали стрелковое оружие, захваченное в воинской части мотострелков и… те сами по новому незримому приказу мрачных типов расстреляли своих же отпрысков.
Дети так и не поняли, что произошло. Не они одни. Азаровский с Москаленко сейчас сами пребывали в полной прострации: родители, обращённые незнакомцами в нелюдей собственными руками уничтожили то, ради чего жили, создавая семьи.
— Мудаки… — выдал Азаровский.
— Кто? — едва отошёл вслед за ним от чудовищного зрелища Москаленко.
— Мы с тобой, Тарас…
Вспомнилась классика по Гоголю: "Я тебя породил, я тебя и убью!"
Она никак не укладывалась у них в голове.
— Жопа…
— При этом полная… — утвердительно кивнул капитан СБУ.
Теперь пути назад у них не было даже при всём их желании. И цель изначально определена — добраться до мрачных типов, пока те не добрались до САУ. А вновь восполнили потери.
Облачить новобранцев в оранжевые цвета оказалось нечем — отсутствовали не только дополнительные комплекты комбинезонов, но и жилетов. Нейтронам пришлось проявить смекалку — на головы новоявленных гастарбайтеров вязались повязки того же цвета из сопутствующего материала, отрезаемых от одежды старых "жмуриков". И на всех чёрным маркером "мудаками" выводились одна и та же буква "Ж", без иной "П".
Это же пришлось делать собственноручно и Азаровскому с Москаленко, из-за чего ещё больше стали ненавидеть себя, благо, пока не друг друга — и не передрались. В их случае это было равнозначно тому, если бы заявились явились оккупантами времён Отечественной войны, и вешали на предателей родины полицейские повязками в качестве награды за верность Рейху, готовя геноцид всему славянскому населению. Когда что и хотелось сделать — как минимум плюнуть в рожу "жмурикам", а максимум пределом их мечтаний — выстрелить. Да проще самим застрелиться, дабы не мучиться. Но уж такова их судьба — злодейка — и сыграла с ними очередную злую шутку.
Покончив с мародёрством в поселении, гастарбайтеры быстро погрузились с новым пополнением на броню, продолжая стремительный марш-бросок по дороге в направлении очередной военной части.
Азаровский молчал, потупив взор в дорожное полотно, боясь поднять глаза на тех людей, что попадались им иной раз в удалении. Гастарбайтеры не трогали их, и даже не стреляли, обычно стараясь обучать новичков точности. В то время как Москаленко украдкой суетился не по делу. Пришлось его приструнить…
Подняв глаза на сотоварища, Валера едва не накинулся на Тараса с кулаками. Зло выдал:
— Хохол!..
Тот поедал кусок сала без всякого хлеба, и даже не давился. Хотя мог бы по такому случаю и поделиться. Однако вряд ли бы Азаровскому полез кусок в рот после того случая с детьми. Они до сих пор стояли у него перед глазами — картина их расстрела родителями. А так ничего и не предпринял. И это офицер — боевой! Отныне ему грош цена — пуля дороже стоит!
— Ну, будя… — решил поделиться Тарас. — Держи, а не дерзи…
— Сам жри, сука!..
— Так я не обиделся…
— Скотина!
— И чё? А сам?
— И сам — животное! Живодёры мы!..
— Не — мудаки!
— Лучше бы остались жмуриками…
— Ими что ли? — кивнул хохол на новобранца по соседству.
— Там у места бойни с ними сдохли.
— Кто знал, что позавидуем тем, кто остался на железке. Точно бы застрелился тогда…
— И сейчас ещё не поздно! — намекнул Азаровский на оружие у Москаленко.
— Тю — толку!
— Что — не прошибить из него твою бестолковку!
— Я ж говорю: толку нам ща стреляться! Кого и надо — сам в курсе!
Вскинув СВУ-А, Валера припал лицом к оптическому прицелу. Нигде ни одного мрачного типа — все попрятались внутри. И диверсию — если на то пошло — лучше устроить при налёте на очередную военную базу. Да калибр не тот — у них пушка 30-мм. А незнакомцы облюбовали танки и на марше носу не казали из Т-72. И снаряды к орудиям были только у них — подстраховались. Иная техника в колонне скорее предназначалась в качестве транспорта для суррогатов-наймитов.
— Сколько это ещё будет продолжаться? Я так больше не могу! — снова вывел хохол из себя бульбаша.
— Чё те на этот раз, а надо от меня?
— Я до ветра хочу-у-у…
— Обожрался, скотина! А терь ещё и обосрался — от страха?
— Нет, это естественная реакция организма после приёма пищи!
— Сиди и не пищи! Терпи! Ты же военный человек — при погонах!
— Засранцы мы с тобой, браток, как ни крути!
— Ща я кого-то сам и на том самом сделаю! Умолкни!
В ответ раздался внутриутробный звук предательской направленности.
— Я не специально… — выдал Тарас. — Само вырвалось!
— Вот говнюк!
— Выручай, Валера-А-А…
Тот открыл крышку люка.
— Чем тебе не "очко"?
— Но там же люди!?
— Нелюди они! Вали на них или отсюда…
Деваться некуда.
— Прикрой, а… от греха подальше, — опасался Москаленко: "жмурики" внутри башни выстрелять ему в задницу, когда он начнёт гадить на них сверху на головы. Ему казалось: они не смогут стерпеть такое даже от "мудака". — Ща лопну — взорвусь! Ей-ей…
Но взорвался Азаровский, грозя Тарасу выстрелить вперёд "жмуриков".
— А чтоб вас всех… порвало… — прорвало его самого.
Сделав своё грязное дело, он поспешно закрыл за собой люк.
— Всё, каюк подлюкам! Ща сдохнут! Задохнуться…
Не тут-то было. Им хоть бы хны. Бронетехника под парочкой "мудаков", как шла в колонне, не сбиваясь с пути, так и дальше продолжала следовать тем же курсом.
— О дают, а я сам! И как могут?
Ответа Москаленко на свой некомпетентный вопрос от Азаровского не требовал. Тот даже повеселел в лице.
— Чё уставился на меня? Я испачкался — сам? — оглядел себя Тарас. И не найдя ничего, выдал на-гора: — Неужто твоё внимание привлёк мой зад? Ты случаем не…
— Что?! — перекосилось лицо у Валеры.
— Забудь! Не было ничего — и я не говорил тебе этого! А ты не видел ничего такого, чего я… Ну мы поняли друг друга!
— Друг!..
— Брат… — ответил любезностью Тарас. — На данной родственной связи и остановимся как наиболее приемлемой для нас обоих…
И снова предательская улыбка от Азаровского в его адрес.
— Да ну тя! Одно слово — бульбаш! Тю, аки москаль!
Валера перестал скалиться, и не по причине заявления Тараса. Он чуть ранее уловил изменения в колонне. Бронетехника гастарбайтеров покинула дорогу, начав выстраиваться клином, а затем и вовсе перестроилась в цепь при приближении к бетонному забору с колючей проволокой наверху.
