Понятное дело, это загрузило настолько, что стало не до камлания. Я окончательно сняла маску, сунула бубен под мышку и поплелась к себе.
Так. Так. Нужно объединить все имеющиеся у меня факты.
В Альварахе действительно лежит моё прошлое тело. Точнее, не прошлое, скорее позапрошлое, возможно, даже ещё более ранняя версия. Учитывая, что Альвах мало того что прислушивался к… ко мне, так ещё заморочился и с могилой, и с выполнением последнего желания, – та моя прошлая версия по каким-то причинам это заслужила. Так. Это раз. Далее: с эльтами, а именно с Корионом, уже не первую жизнь меня связывает скифский гребень – это два. Ещё есть остатки избушки в малиннике на Изнанке, вроде как моей, из которой я вроде как сама ушла, причём за Корионом – это три. Когда-то мне принадлежала белая, до ужаса странная кобылица по кличке Сивка, на которой, словно Арвен, сейчас рассекает Илмариона – это четыре. Есть ещё несколько воспоминаний, пара обмолвок от Змея и бабули плюс благодарности от Илмарионы и мой собственный ответ насчёт птички из малинника: «Чтобы что-то насовсем получить, нужно что-то насовсем отдать». Если всё это объединить, то получалось что?
Вывод был диким, но другого просто не оставалось. Давным-давно я лично поучаствовала в превращении волшебных чужаков в эльтов. Судя по благодарностям Илмарионы и подаренной ей Сивке, роль была не последней. С Альвахом и Златовласом я явно пересекаюсь не в первый раз. Скорее всего, им про историю с гребнем известно прекрасно. Но они по какой-то причине молчат и ничего Кориону не говорят. То ли знают, что он должен догадаться сам, то ли им просто в кайф встречать мои реинкарнации, то ли… Вариант с обидой из-за погибших детей мне даже обдумывать не хотелось, но пришлось. Эльты над детьми трясутся, никому не пришло бы в голову убить так, что от полноценных душ только бабочки остались. У Альваха с Илмарионой до сих пор болит. И этот вопрос про разрушения… Не я ли подала идею?
Нет. Я бы не стала. Я бы нашла другой выход.
Внутренний голос тихо-тихо прошептал: «Если выбор стоит между десятком легкораненых взрослых и одним тяжёлым мальчишкой, то нет никакого выбора. А если на кону стояло выживание вида…»
Я захлопнула дверь, бросила бубен на кровать и вытащила из кармана штанов шоколадный батончик. Села на стул. Повертела маску.
Нет. Если вся эта бесконечная история с проклятым гребнем – месть, то она какая-то странная. Или же Альвах со Златовласом как те китайские мудрецы из поговорки, которые сидят у берега реки и любуются периодически проплывающим мимо трупом? Впрочем, а что я знаю о логике бессмертных существ? Может, они так развлекаются? У них-то жизнь длинная, а память крепкая.
По итогу я так и не решила, что мне делать с бесценным знанием о прошлых жизнях. Дало оно мне ноль целых хрен десятых пользы. Гребень всё равно у Кориона, и он всё еще хочет отдать его Розе Чембер. Сопротивлением по-прежнему командует Змей. Эльты всё так же будут смотреть на людей сверху вниз и давить на голову каблуком. А у меня – целый этаж лучевиков, у которых от стандартной терапии на всех органах расцветает онкология. И их всех надо лечить.
Я вздохнула, сняла куртку и взялась за мулине. Отличная вещь всё-таки эта узелковая магия. Вроде ничего серьезного – завязал определенное количество узлов, держа в голове нужный образ, доверил завязать первый, закопал в землю – а у заговоренных состояние наконец-то улучшилось. У некоторых даже ремиссия пошла.
Когда я старательно закапывала готовые веревочки в горшок с фикусом, в дверь вежливо постучали.
- Войдите!
Через порог шагнул блистательный Альвах и с недоумением воззрился на меня, с грязными руками сидящую у горшка. У него даже ухо дёрнулось.
- Я ещё не подумал, – брякнула я и отряхнула ладони с максимально невозмутимым видом.
Взгляд Альваха скользнул по разложенному на столе рукоделью.
- Я вижу, что ты занят, – кивнул он. – Целители очень тебя хвалили. Говорили, ты дал очень много нового материала по механизму возникновения рака и наступлению смерти. Награду ты заслужил целиком и полностью, но, признаться, мы в некоторой растерянности. Оформить это всё мы на тебя не можем, поскольку ты всего лишь поделился готовым. Оформить на больницу тоже – без тебя лаборатория не стала бы вести разработки в нужном направлении. Ты взял эти знания из другого мира и владел ими единолично. Но за подобное награда была только у военных. Как ты смотришь на то, чтобы мы наградили тебя как разведчика?
Награда? Мне? Разведчик?!
- Э-э-э…
Альвах полюбовался выражением полного обалдения на моём лице и довольно кивнул.
- Отлично, мы так и сделаем. Целительница МакДугал говорила, что ты сейчас работаешь над вопросом массового лечения. Ты заговариваешь еду и воду.
- Э-э… – я всё ещё никак не могла отойти от новости о награде. – Да. Заговариваю.
- Почему ты не пробовал петь? Корион упоминал, что вы с сестрой музыканты. В Сиде есть неплохой зал с музыкальными инструментами. Кажется, даже мыслефон есть. На нём можно сыграть любые звуки. Всем было бы интересно послушать музыку другого мира, а ты бы добился нужного охвата.
В голове у меня наконец-то щёлкнуло. Ну конечно. Если мы с ним встречались уже не раз, то он знает о моих способностях даже лучше меня самой.
- Вы ведь не просто так это предлагаете, Альвах, да? У меня когда-то так уже получалось?
Альвах тонко улыбнулся и оставил вопрос без ответа.
- У тебя сегодня больше нет операций. Почему бы не выделить час на небольшой концерт?
Я подумала-подумала и махнула рукой. Почему бы и нет. Получится исцелить песней – хорошо. Не получится – и ладно. Отвлечься и расслабиться больным не повредит в любом случае. И мне тоже надо немного расслабиться.
- За час до ужина.
- Чудесно, – обрадовался Альвах моему согласию. – Я сейчас же позову брата и гостей. Тебе хватит времени на подготовку? Я покажу, как пользоваться мыслефоном!
Минутку. Брата? Каких гостей? Чего он вообще такой оживлённый от главврача пришёл?!
Глава 12. Покушение
Корион шёл по Тенбруку мрачный, словно грозовая туча.
Ни разносчики газет, ни извозчики, ни продавцы магазинчиков – никто не видел Валенсии Волховой. Она ничего не покупала, не выходила из дома, не завела никаких знакомств. Единственную зацепку дал пекарь, у которого Корион иногда брал выпечку. Он несколько раз видел похожую девушку у дома своей тёщи, миссис Гросс. Миссис Гросс оказалась выжившей из ума старухой, которая никак не могла вспомнить, где и кем работает её постоялица и когда она вообще в последний раз появлялась. Единственное, что Корион узнал точно – Валенсия Волхова действительно снимала у Гросс койку на чердаке и заплатила сразу за несколько месяцев вперёд, что было аккуратно отмечено в блокноте. Но три её предполагаемых соседки утверждали, что ночевала она на ней от силы раза два. Как раз в те ночи, когда Корион провожал её в этот район. Всё. Её даже ни на одном вокзале не видели. Словно и не было в Тенбурке никогда больше никакой Валентины Волховой.
Так заметать следы и шифроваться не умели даже лучшие эльтские диверсанты. Корион был бы даже восхищён, не будь Валенсия нужна прямо сейчас. Да, он передал через миссис Гросс записку о том, что Вадим попал в больницу, однако прошла уже неделя, а Валенсия её так и не забрала. Вадим на все вопросы отмалчивался и отмахивался. О сестре не беспокоился ни капли. О своём нездоровье говорить ей не хотел. О прочем же, по его утверждениям, она и так была в курсе. Как иначе сообщить неуловимой девице о брате и необходимости уйти в Сид Трёх Дубов, Корион не знал. Не давать же объявления на радио?
Он пересёк набережную и направился к мосту, ведущему на противоположный берег. Мимо, громко завывая, друг за другом пронеслись полиция и пожарная служба. Корион лениво проводил их взглядом туда, где далеко, на противоположном конце города, над крышами поднимался чёрный дым. Картина интереса не вызвала, и Корион отвернулся.
