Завернул за угол, удостоверился, что с крыши блокпоста меня тоже не видно, и пошел вдоль задней границы отеля. Перед воротами с калиткой замер, слушая доносившиеся голоса часовых, что бормочут, не понял, но услышал характерный звук открываемой банки пива и быстро прошмыгнул мимо.
Дальше пошло сложнее, и в темноте на дороге возникло препятствие. Ленивые уборщики арены, похоже, просто навалили тела в ковш погрузчика, подкатили к забору и выкинули все наружу. Шесть тел, среди которых мой прыгучий капоэйрист. Он лежал наверху кучи, смотрел на меня немигающим взглядом, а потом вдруг дернул нижней челюстью и захрипел.
Я тоже дернулся и чуть не долбанул лестницей по забору. Зомби чавкал и тянул подбородок, но сам не двигался. И как, интересно, он оказался жив?
Точнее мертв, но как бы и жив. По-своему, по-мертвячьи. Вероятно, сломанная шея не гарантирует того, что заболевший не обратится. Но хотя бы гарантирует, что конечности отнимутся. То, что он ко мне не ползет, меня все равно не устраивало, я достал стамеску, но лезть на кучу не хотелось. Лучше бы он пораньше обратился и уборщиков покусал.
— А ты, я погляжу, злопамятный, — едва слышно прошептал я и оглядел кучу, оценивая насколько ее можно обойти и все еще остаться в тени забора.
Начал забирать правее и посмотрел в сторону бараков. Может, показалось, но в тусклом свете фонаря по крышам пронесся неровный силуэт с откусанным хвостом. И судя по тому, как завопил мужик на крыше блокпоста — не показалось. Я услышал скрип стула, выкрики и суетливый топот. Потом негромкий спор и звук, будто хлопают по плечу, приговаривая: «устал ты, бро, вот и мерещится».
Пришлось вернуться к забору и вжаться в землю. И снова ждать, пока над головой не стихли шаги, скрипнул стул и щелкнула новая банка пива.
Я приподнялся и, орудуя лестницей, как тараном, стал расталкивать кучу с мертвяками. Замирая и прислушиваясь, после каждого точка. Зарядил капоэйристу в глаз, спихнул с кучи, но, похоже, сделал только хуже. В темноте поди разбери, какое из тел все еще кусачее.
Достал стамеску, задержал дыхание и полез на остатки зловонной горы. И как скалолаз с ледорубом, пробил шесть голов — ударил, подтянулся, ударил, подтянулся. Изгваздался весь в каком-то дерьме и гнили, даже напрягся, что меня по запаху учуют.
Когда добрался до угла, а потом и до запланированной точки перехода, уже не только вонял, но и обвалялся в песке, мусоре и прилипших листьях. Не костюм «гилли», конечно, но точно самый натуральный леший. Пофиг, так может даже и лучше.
Тихонько закинул лестницу на колючку. Единственное в этом отеле, что дезертиры сделали на пять баллов, это была колючка. Не просто ниточка с крестиками, а двойной оцинкованный моток с толстыми двухсторонними зубьями, похожими на лезвия. В сочетании с приваренной арматурой зомбаки бы точно не прошли. Вышло довольно крепко, лестница легла сверху, только слегка придавив всю конструкцию.
Аккуратно, стараясь не расшатывать, поднялся наверх, убедился, что все чисто и спрыгнул на мягкую траву. И сразу же ушел к трем пальмам, растущим практически одним пучком.
До арены метров пятьдесят, до блокпоста метров тридцать, и в ту и другую сторону аккуратные витиеватые дорожки, пальмы, стремные в ночи фигурки из живой изгороди, кусты с лавочками, небольшая беседка — обычная и плохо просматриваемая прогулочная зона для жителей отеля. Фонари возле лавочек и на импровизированных перекрестках, людей нет, зато со стороны бассейна доносится гул и пьяные выкрики.
Я повернул к блокпосту и, избегая подсветки, двинулся между деревьями, а потом мимо живой изгороди. Три человека, как и вчера, и как днем, только вроде новые, но привычки старые.
Главный на посту, на пластиковом стуле бдит в сторону бараков. В руке хоть и есть банка пива, но вторая гладит автомат, лежащий на коленях. Еще один в будке, в простенькой каморке три на два метра с дверью и окошком. А третий мается, то подойдет к калитке и посмотрит в щель, то обойдет будку, то присядет на лавке у стеночки.
Меня почувствовали, может, ветер переменился, а может, пахло сильнее, чем я думал. Но тот, что маялся, стал дергать большим плоским носом. Огляделся, втянул воздух, сморщился, понюхал себя и пожал плечами, крикнул что-то напарнику, достал фонарик и пошел в мою сторону.
Прошел буквально в метре от моих кустов, светя фонариком по верхам.
Он так и не понял, что произошло. Скорее всего, даже и не понял, что его убило. Надо было под ноги светить. Я выскочил аккурат за его спиной, левой рукой с оттяжкой на себя закрыл ему рот, а правой быстро нанес три удара ножом чуть пониже кадыка. Тихонько опустил и подтащил к кустам.
И уже быстрее, пока его не хватились, подкрался к домику с остальными. Встал на лавочку, подтянулся по глухой стене и, видя, что боец все еще на стуле, тихонько забрался наверх. Взял фонарик в левую руку, а нож в правую, и как заправский индеец, медленно приблизился.
Не хватило буквально метра, мужик обернулся, начал что-то спрашивать, но я врубил фонарик ему в глаза и, когда он инстинктивно поднял руку, все еще что-то говоря, ударил подмышку, а потом в подбородок.
Огляделся на отель — ни криков, кроме привычных пьяных, подбадривающих драчунов на ринге, ни прожекторов, ничего. Я так и оставил его на стуле, просто придал позу уставшего человека, который решил поспать.
Парня в будке я выманил. Подошел к краю крыши, и стал тонкой струей лить пиво из банки. Журчание сработало. Сначала ругань и возмущенный окрик, потом распахнулась дверь и появилась разозленная голова, на которую я и прыгнул, а потом уже добил лежачего. Не спортивно, но действенно.
Затащил тело в будку, собрал оружие и пошел к калитке.
— Не пальни, свои, — я открыл дверь, но высовываться не стал, — Вадик, не пальни, говорю.
— Че ты так долго? — в проеме появилось чумазое лицо со светящимися белками глаз. — Фууу, а чего воняет-то так фильно?
— Не гунди, — похоже, рано он перестал меня бесить, умник хренов. — Трансформатор помнишь где? Мне нужно минут двадцать.
— Помню, но лучше двадфать пять, а то ты какой-то медленный.
— Вырубай свет, а потом подтягивайся к нашим, там и встретимся.
Вадик оказался прав. Двадцати минут мне не хватило, пока я пробрался вдоль забора до отеля, пока прятался от девушки, которая в роли официантки все время бегала туда-сюда, пока забрался на пожарную лестницу, пока, замирая на каждом пролете, влез на крышу, прошло по моим ощущениям как раз двадцать пять. Разобраться с настройками трофейного ПНВ, неизвестной мне модели, я уже не успел. Хорошо хоть проблем его бывший владелец не создал, настолько увлеченно следил за рингом, что даже не услышал, как я подхожу…
Я посмотрел вниз в обычном режиме, зафиксировал пленных, охрану, происходящее на арене, где захваченный сегодня мужик метался в окружении зомбаков. Мысленно пожелал ему продержаться еще немного, и в этот момент на всей территории отеля вырубился свет. Послышались возмущенно-удивленные возгласы, включились и замелькали фонарики.
Я бросился на другую сторону крыши. На козырьке света чуть больше, но ситуация похожая — три мужика, вжались в баррикаду, вертят фонарями по сторонам, не понимают, что происходит, есть ли враг и если есть, то с какой стороны.
Достал гранату и, отогнув усики, выдернул чеку. В голове крутилось дурацкое «Е равно эм же, высота метров двенадцать, то на се, задержка на…» Короче, все равно это не оттуда! Секунды полторы-то авось будет лететь. Я отпустил спусковой рычаг, досчитал до двух и метнул гранату вниз. Все - «потихонечку» закончилось, теперь начинаем нормальные танцы.
Я не стал смотреть, сработала ли моя формула, отголосок взрыва застал меня по дороге на другую сторону крыши, и первую реакцию дезертиров я не увидел, но то, что было дальше, меня полностью устраивало. Активировал ПНВ на шлеме, не то чтобы все стало как на ладони, да еще с яркими росчерками фонарей, но понять, что происходит, было можно.
