— Ай, как это, открыть? — за дверь высокий голос возмущен.
— Иначе не получится, сражаться с мертвецами нечем. Если рядом никого, то успею проскочить.
— А как увидите, что там нормально? Уверены, что у Вас получится? Мы боимся запустить мёртвых.
— Попробую приоткрыть дверь и посмотреть, сначала через щель, потом фотоаппаратом.
— Вам виднее, пробуйте, уже ни о чем думать не можем, только об этих мертвых.
Легко сказать, трудно сделать. В памяти отрицательный опыт использования фотоаппарата. Но это случилось наверху, снимал издалека. Здесь почти в упор, может, и получится. Снова снимаю портфель, ставлю на стол, роюсь в поисках этой маленькой коробочки. Фотоаппарат переключаю на видео, удобно, что маленький и плоский. Можно за дверь просунуть и не заметят.
Снова ручка двери, снова щелчок. Тихо-тихо приоткрываю дверь, стараясь не шуметь. Полотно двери выходит из косяка, смотрю в тонкую щель. Повезло, в этом крыле здесь не глухая торцевая стена, кабинет с прозрачными стенами из стекла. Даже в такую щель несложно разглядеть, что никого нет, даже ни одной тени не видно, не только фигур. Но запах гнилья с примесью ацетона и аммиака из коридора несет конкретный.
Тянуть дальше ни к чему, включаю запись. Надо для фотоаппарата ещё чуть-чуть приоткрыть дверь. В последний момент сообразил держать фотик не на уровне головы или плеча, а насколько можно ниже. Почему так сделал, вспомнил, что на кота эти мертвяки не так реагировали, может, потому, что внизу ходил? До самого момента, как прыгнул на них.
Затаив дыхание, протягиваю руку в щель и медленно (помню, как в прошлый раз из-за дерганья камеры ничего не разглядел) завожу фотик за срез двери. Стараюсь делать так, чтобы пальцы не вылезали наружу. Авось, на железку со стеклянным глазком не обратят внимание. Сколько длилась «исследование», не скажу, может пять секунд, может пятнадцать, может, минуту. Время казалось вечностью. Ну вот, никто не схватил, хотя спина снова мокрая. Все, щелчок двери, выполнено!
Отхожу к кушетке, облегченно сажусь на неё, вытягивая ноги. Ощущения, будто мешок с углем держал навесу, или баллон газовый. Видео так и не выключил, исправляю оплошность. Сядет аккумулятор, где зарядить? Хватит того, что телефон без питания остался.
Ну, и что тут наснимал, переключаю видео с записи на воспроизведения, включаю просмотр. Жаль, видео увеличивать нельзя, приходится смотреть на таком маленьком экране. Что-то свербит в мозгу… Точно, «увеличить», зря, что ли, утащил из стола? Достаю рачительно припрятанную лупу. Вот теперь получше видно, «зерно», конечно, увеличивается, но детали можно разглядеть. Оказывается, целых двадцать шесть секунд запись идёт. Сначала упомянутые стеклянные стены кабинета в торце, потом стулья, стоящие вдоль стен, одна дверь, напротив вторая. Чуть подальше опять стулья… Стоп, вот и первый!
Этот, первый, не простак, двери здесь в стенных нишах, в этой нише и спрятался. Пауза, снова воспроизведение. Камера идёт дальше, стена чистая, фигурная перегородка, дизайн семидесятых годов. Засветка от окон и люминесцентных ламп. На фоне этого света, минимум, три фигуры стоят. Сразу за дверью нет никого, даже странно, почему на голос не идут.
Получается четыре зомби в коридоре. Открыть дверь, проскочить эти метры, нужно две-три секунды, зомби не успеют. Казалось бы, несколько метров, а столько проблем. Ещё раз посмотрел видео, так и есть. Появился шанс проскочить без потерь. Волнение после съёмки улеглось, зато пришло другое. До этого еще сомневался, теперь решение принято. Подхожу в двери.
— Дорогие дамы, слышите? Только давайте ровно говорить, без истерик.
— Да, слышим, — это тот голос, который не такой звонкий.
— Ближайшие мертвецы в нескольких метрах, могу проскочить.
— Думаю, смысла обманывать нет, да и выбора тоже. Давайте, командуйте.
— Ваша дверь заперта?
— Да, на ключ.
— Тогда сначала отоприте замок, потом попробуйте слегка приоткрыть дверь.
Пауза, и снова слышал голос.
— Готовы.
— Давайте на «раз-два-три»?
— На «три» открываем дверь.
Возвращаюсь к портфелю, накидывай на себя ремень, глубоко дышу, как перед стартом. Стёкла хрустят под ногами, как ни стараюсь ходить потише. Выдыхаю и…
— Девочки, начинаю! «Раз-два-три»!
Слышу скрип двери напротив, сам поворачиваю ручку, толкаю дверь от себя, не глядя по сторонам, мчусь к противоположной стене, к нише, где в проеме виден женский силуэт, боясь поскользнуться. Краем глаза замечаю, фигуры в коридоре начинают двигаться, но на пять больших шагов времени требуется совсем ничего, и вот так залетаю в зубоврачебный кабинет. Оборачиваюсь, чтобы закрыть дверь, но уже слышу щелчок. Женщина во врачебном костюме поворачивает ключ в замке. В горле опять сухо, вспоминаю, что забыл чайник на столе. Ничего не нахожу лучше, чем сказать: «Здравствуйте, девочки, попить нет»
В ответ слышу смех из-за спины. Оборачиваюсь, едва не хватаюсь за ближайшую стул, чтобы запустить в сторону, откуда раздался звук. Потом сообразил, что мертвые не смеются, но в ту секунду не до размышлений. На моём месте всякий бы испугался, увидев фигуру с замотанной бинтами головой, держащей в руках вешалку для одежды из гнутой трубы.
— Не бойтесь, обе живые. Понимаю, что выгляжу нелепо, но на себя тоже посмотрите. Думали, там, как в кино, спецназ сквозь стекла врывается. А в результате получили вот такого гостя.
— Да, вид ещё тот…
— Давайте знакомиться.
— Давайте, только можно вначале попить и, может, умыться чуток. Тут умывальник есть?
— Это же стоматология, вон, раковина в углу.
Скидываю ремень портфеля, оставляю в углу, иду за ширму умываться. Вытерся полотенцем, висевшем на крючке, надеюсь, уже не такой страшный, поворачиваюсь к девчонкам.
— Вот теперь давайте знакомиться. Меня Игорь зовут.
Та девушка, у которой голос пониже тоном, с яркими рыжими волосами, в медицинском костюме и тапочках-балетках, протянула руку и представилось: — Алена.
Девушка, которая поначалу испугала, в розовом спортивном костюме, таких же розовых пляжных шлёпках и беленьких носочках, взглянула свободным от бинтов глазом и улыбнулась: — Алиса.
— Знаете, чайник забыл там, — сказал, глупо улыбаясь во весь рот.
— Так ничего нет, чтобы заваривать.
— Зато у меня найдется, — кивнул на портфель, — девчонки, зарядки для сотового нет?
— Тоже без связи, первые дни ещё ловилось, потом и связь отключилась, и батарейки сели.
— Ну, ладно, в ногах правды нет. Присядем?
Сидим, кто на чём. Алёна на кушетке рядом с входом, Алиса на крутящемся кресле. Сам на классическом стульчике, покрытом кожзамом. Еще не пришли в себя, молчим. Смотрю по сторонам, пока не осмеливаясь напрямую разглядывать новых спутниц. Не знаю, что эти женщины думают обо мне, сам пока пытаюсь понять, на что рассчитывать здесь. Станут ли помощниками, или будут обузой?
Одно знаю, о том, что произошло под окнами больницы, даже не обмолвлюсь. Это моя боль, моя вина, пусть ни в чем не виновен, по сути. Переживать гибель человека, пусть чужого, но доверившегося мне, придется оставшуюся жизнь. Разве что, вокруг произойдет более ужасное, способное затмить и боль пережитого, и чувство вины. А сейчас не имею права раскисать, и ударяться в покаяние, и так хватает смертей и прочих ужасов. Закрываю шкатулку с переживаниями и прячу ключ подальше!
А пока осмотреться и успокоиться. Оглядываюсь, правда, кабинет стоматологии. Два кресла пугающего вида с кучей шлангов из консолей. Штанги ламп, стеклянные столики на колесиках. Медицинские шкафчики для инструмента. Посередине ширма, у окна стол с компьютером. Желтые контейнеры у входа и в углу. Высматриваю детали, чтоб загнать в дальние углы головы последние мысли о несчастной Надежде…
Что ещё разглядел, аппарат на колёсиках, похожий на тот, для ультрафиолетовой дезинфекции, что стоял у стены реанимационной палаты. Только гораздо компактнее. Ничего, что пригодится, как оружие. Пинцеты, прочая медицинская мелочь годились, разве что, против людей, причем с большими оговорками. Вешалка для одежды и стойка для капельницы, или для чего-то ещё, не знаю. Это зубоврачебной кабинет, такие приспособления, видимо, положены. Может, снова получиться пику сделать? Больше ничего не видно.
