втянул ноздрями прохладный кисло-пряный болотный воздух и осторожно запрыгал с кочки на кочку в глубину болота.
Мара выделялась на яркой болотной зелени, как уродливая чёрная заплатка. Она лежала, обхватив крыльями высокую травянистую кочку, и с аппетитом чем-то чавкала.
Судя по следу, последнюю сотню метров она ползла, приминая траву и выдирая когтями мох. И всё-таки доползла, поганое отродье!
Увидев меня, она прекратила жрать и попыталась подняться. Мару заметно пошатывало, шерсть на распоротом животе слиплась от чёрной крови. Тварь оскалила жёлтые клыки и зашипела.
Ну-ка, что ты там хомячишь?!
Я перепрыгнул на кочку поближе. Мара неотрывно следила за мной. Чёрное щупальце бессильно барахталось в моём сознании, но мне было глубоко по хер.
Херня ведь не в том, чтобы не бояться ничего. Главное — не бояться собственных страхов.
Бля! Даже в кошачьем обличье меня чуть не стошнило. Представляю картинку — подыхающее чудовище и безудержно блюющий посреди болота кот.
Мара жрала собственные яйца. Не в смысле — тестикулы. А в смысле — кладку. Короче, разоряла гнездо.
В ямке на верхушке кочки лежал десяток буро-ржавых яиц. Три из них были разгрызены, и мара высасывала из них вязкую кроваво-коричневую жижу. Видно, надеялась при помощи такой диеты не сдохнуть.
Ну, бля, у тебя и вкус!
Краем глаза я заметил на соседней кочке ещё одну кладку. А дальше — ещё и ещё.
Ипать!
Мало мне их мамочки — придётся ещё весь этот инкубатор потрошить!
Я представил мерзкий вкус потусторонней яичницы и инстинктивно зашаркал задними ногами.
Перекинуться в человека? С мечом по кочкам много не поскачешь. Промахнусь, увязну в трясине и — привет, Немой!
Мара всё шарила в моём сознании, судорожно выискивая страхи. Я хотел стряхнуть надоевшее липкое щупальце, вцепиться сволочи в глотку и покончить с ней. Но тут в мою круглую пушистую голову пришла гениальная идея.
Вот не зря говорят, что коты — умные животные. Всегда сообразят, как увильнуть от неприятного.
Я представил, что хватаю черное щупальце страха и тащу его наружу, словно нитку из клубка. А потом принялся мысленно лепить из этой субстанции юркое живое существо.
Через пару минут здоровенная чёрная крыса перепрыгнула к ближайшему гнезду и стала деловито прокусывать яйца.
Охеренно!
Я принялся лепить вторую крысу.
Мара зашипела, забилась, чувствуя, как уходят силы.
Тихо, тихо, не дёргайся! «Доктор, я буду жить?» «Да на кой хер вам такая жизнь?»
Я безжалостно тянул из мары её страхолюдную сущность, лепил из чёрного страха крыс и выпускал их на свободу.
Бля! сколько же гнили ты в себе накопила, гадина потусторонняя!
Не меньше десятка крыс бойко прыгали по кочкам, разоряя гнёзда, из которых должны были вылупиться маленькие да удаленькие мары. А их неудавшаяся мамаша всё ещё дергала крыльями.
Наконец, нить стала тоньше и оборвалась. Я долепил последнего крысёнка — он получился без хвоста.
Иди, побегай, малыш!
Две крысы прыгнули на одно гнездо. Наперегонки сожрали яйца, а потом с оглушительным писком кинулись друг на друга.
Вот и охеренно! Не придётся потом отлавливать их по всему болоту.
Я посмотрел на мару. По её усыхающему телу прошла дрожь, и тварь снова преобразилась. В луже чёрной слизи лежал человеческий скелет. Чернобородая голова приподнялась, покачиваясь на позвоночнике. Скелет поманил меня костлявой рукой и расползающимися губами прошептал:
— Кощей… придёт… спаси…
Э! Кого спасти-то, бля? Или ты мне спасибо говоришь?
Так не за что! Приходите, ещё, всех отоварим!
Голова мары бессильно ткнулась лицом в мох. Остатки волос вместе с кожей сползли с черепа.
Крысы, сожравшие яйца, насмерть дрались друг с другом. Победители поедали проигравших, на глазах увеличиваясь в размерах. Наконец осталась только одна здоровенная крыса величиной с лошадь, не меньше. Она с трудом повернула голову в мою сторону.
Перекидываемся, Немой!
В голове щёлкнуло. Мокрая холодная одежда облепила тело. Брр! В кошачьей шкуре теплее!
Крыса сделала шаг, и провалилась в трясину. Заскребла лапами, поволокла жирное брюхо. Мох под ней проминался, из-под него выступала ржавая болотная вода.
Я вытащил меч, поджидая.
Крыса упорно ползла, с чавканьем выдирая лапы из трясины. Огромные чёрные глаза пристально смотрели на меня. Верхняя усатая губа топорщилась, показывая острые жёлтые зубы.
Ну, прямо как настоящая, бля!
Я сделал шаг, перехватил меч обратным хватом, и воткнул его крысе в затылок.
Крыса пискнула и исчезла. Меч по рукоять вошёл в мокрый мох.
Я выдернул его, обтёр о траву и вложил в ножны.
В последний раз оглядел болото.
Тишина.
Красное, словно клюква, солнце висело над вершинами ёлок.
Я наклонился, сорвал с кочки плотную краснобокую ягоду, раскусил и сморщился от нестерпимо кислого вкуса.
Потом перекинулся обратно в кота и запрыгал по кочкам в сторону леса, где поджидали меня болотник и Соловей.
Глава 19:
Вечер трудного дня
Ребята ожидая меня, не скучали. Болотник сплёл из бересты небольшую корзину. Корзина до краёв была полна янтарными медовыми сотами. Сладкий аромат мёда мешался с пряно-гнилым запахом болота.
Соловей по обыкновению насвистывал какую-то замысловатую мелодию. Левый глаз у него заплыл, словно разбойник кому-то хитро ухмылялся.
Перепрыгнув с последней кочки на сухую землю, я перекинулся обратно в человека.
— Ловко у тебя выходит, князь! — оживился Соловей. — Ну что, догнал мару?
— Догнал. А ты, гляжу, за мёдом лазил?
— Ну! Болотник подбил, зараза такая! Это, говорит, смирные пчёлы. Не кусачие!
— А зачем ты палкой в дупло полез? — нахмурился болотник. — Кому приятно, когда палкой тыкают? Вот тебе бы понравилось?
— Откуда же я знал? Я только мёд хотел достать.
— Я тебе говорил — рукой бери, осторожно.
— Ага! Вот сам руки к пчёлам и суй!
— Я и совал! Ты же видел, как я мёд брал?
Слушая их перепалку, я мазнул пальцем по тугой поверхности сот. Сунул палец в рот — сладко. Но была в этой сладости еле уловимая горьковатая нотка. Словно перчинка, она чуть заметно обожгла корень языка.
На душе стало легко, словно с неё свалился неподъёмный камень. Я втянул ноздрями лесной воздух, почуял запах хвои, прелой листвы и грибов.
— Хватит время тянуть! Солнце садится. До заката надо выбраться из болота. Идём!
— Что там было? — спросил болотник. — Гнездо?
— Ещё какое, — кивнул я. Всё разорил, подчистую. Теперь с плотиной разберёмся — и живи на своём болоте спокойно.
— Спасибо, княже! Вот, возьми мёд!
— Понеси пока. Мне свободные руки нужны.
Жрать хотелось зверски. Я отломил кусок сот, засунул его в рот и принялся жевать, чувствуя,
