только кто либо из наших начинал спрашивать или копать в ту сторону, то все разговоры сразу прекращались. Прямо удивительная ситуация, как только разговор заходит о том, кто с кем общается, кто кого ненавидит — полное молчание. Складывается такое ощущение, что это запретная тема.
— Знаешь, а это действительно странно, — почесав подбородок, сказал Дисран.
— О как, и почему же?
— Обычно всегда находятся те, кто кого-то недолюбливает. Или же есть такие, которых можно припугнуть или надавить и они быстро ломаются. Нет людей, которые нравятся абсолютно всем. Отсюда возникают вопросы и выводы. Либо, в этом деле как-то замешано большое количество детей, которые сильным и могучим костяком подавляют инакомыслие, и если так, то с этим ещё можно работать.
— С этим можно работать? А что тогда, по-вашему, плохо?
— Я не говорю, что это хороший вариант, он рабочий, ни больше, ни меньше, а второй вариант хуже. А второй хуже в том смысле, что он тупиковый. Суть в том, что они просто действительно ничего не знает, или знает небольшая группа, но отыскать её нам просто не дадут. Нужно будет опросить абсолютно каждого, и не по 5 минут, а провести серьёзный разговор. Потому, будем надеяться, что наш вариант — первый. Поэтому вот что мы будем с тобой делать…
— Здравствуй Лирин.
— Добрый день, — вежливо поздоровался Лирин.
— Меня зовут Керн, а это мой коллега Дисран. У нас есть к тебе пару вопросов, надеемся, что ты будешь отвечать на них максимально честно и полно.
Лирин глянул на воспитательницу, которая сидела рядом с ним, и после её кивка, он сказал:
— Хорошо.
— Можешь рассказать о своих отношениях с Арканой. Она же твоя подруга?
— Да, мы с ней очень хорошо дружили. Она обо мне заботилась, кроме того она очень хорошая и красивая, — щёки Лирина чуть покраснели. — Только после того, как она уехала, мы с ней ни разу не виделись. Только созванивались иногда по телефону.
— Она что-нибудь рассказывала?
— Ну да, она училась в крутом институте.
— Что-то ещё?
— Ну, я не знаю…
— Может у неё были какие-то проблемы?
— Да нет, она мне ничего такого не рассказывала. Хотя было кое-что.
— Что? — в оба голоса сказали следователи, но поняв, что не сдержались, откашлялись и Дисран ещё раз спросил:
— Что-то случилось?
— Она говорила, что она квартиру снимает, и этот владелец тот ещё говнюк.
— Лирин, следи за словами, — одёрнула его воспитательница.
— Простите, — сказал он, чуть сжав голову, как провинившийся котёнок.
— Может было ещё что-то? Может тебе это показалось не важным или она сказала мельком? — С надеждой спросил Керн.
— По правде говоря, больше рассказывал ей я, а она меня очень внимательно слушала. Она просто занята очень, и поэтому мы довольно редко можем разговаривать с ней по телефону. А у неё что-то случилось, почему вы о ней спрашиваете? — как будто только сейчас до него дошло, спросил Лирин.
— Понимаешь… — двое переглянулись и Дисран, как инициатор это плана сказал. — Она мертва. Её убили.
Лирин, который до этого сидел с небольшой улыбкой, вмиг переменился, его лицо началось искажаться, на нём появились слёзы, после чего он резко вскочил и убежал.
— Господа, ну что же вы так прямо. Он же ребёнок, как-никак, — с укором сказала воспитательница, после чего встала и ушла.
После того, как закрылась дверь, двое, до этого сидящих расслабленно, вмиг напряглись:
— Как тебе? — спросил Дисран.
— Двояко. Было такое ощущение, что он что-то не договаривает, — Керн хмурился не в силах понять, что конкретно ему не понравилось в этой ситуации.
— Да, но известия о её смерти его действительно опечалили, — Дисран внимательно следил за парнем, поэтому был уверен в своих словах.
— Да, но всё равно у меня ощущение, что он знает больше, чем говорит, — Керн откинулся на спинку.
— Что по приборам? — Дисран уставился на магический прибор, который должен был уловить сигнатуры силы, которые могли проявиться от мага.
— Ничего, молчат. Ни в начале, ни после того, как мы сообщили ему об её смерти, — Керн протянул главный прибор коллеге.
— Плохо, потому как это была наша последняя зацепка, — мужчина повертел прибор в руках, после чего положил его на стол.
— Мне кажется, что всё равно что-то не так. Давай копнём по нему поглубже. Наверняка что-нибудь найдём, — Керну казалось, что они совсем близко, а потому попросту не имели права сдаваться так рано.
— Давай, — сначала послышался тяжкий вздох, а затем согласие.
……
Двое сидели на диванах, и у них возникало такое ощущение, что больше так продолжаться не может. Они находились в этом детдоме уже неделю, но не продвинулись ни на миллиметр.
— Глухо, просто глухо, — возмущался Керн. — Такое ощущение мы в вольере с дикими животными.
Мало того, что они наткнулись на ещё более глухую стену, чем вначале, они явственно стали ощущать, что им здесь не рады. Как только они разговаривали с детьми на отстранённые темы, то всё шло хорошо. Но как только вопрос шёл или аккуратно подводил, или хотя бы давал намёк на то, что он направлен на Лирина, то всё: стена, тупик, замкнутый круг, край, безвыходность. На других такой реакции не было, оттого и возникал вопрос. Почему? Почему такая реакция возникла на Лирина, именно на него. Он что-то делает? Угрожает их безопасности? Силой заставил их замолчать? Или наоборот, он что-то им всем обещал? Или что-то давал?
Поначалу казалась, что они боятся о нём говорить. Боятся, будто он за ними придёт. Но если с мелкими ещё было понятно, то старшие ребята вызывали ещё большие вопросы. Они ещё большими зубами цеплялись за него. Такое ощущение, что он давал им надежу на лучшую жизнь. В связи с чем, они стали копать в этом направлении, и вот после этого начался сущий кошмар. Им мешали всеми возможными способами, просто не давали работать. А от руководства детдома не было никакой помощи.
А потом, будто что-то произошло, выключился тумблер, и всё замерло. Никто не мешал, никто ничего не делал. Но никто также и не помогал. Единственное, что было понятно, так это то, что ощущается дикая агрессия и небольшая, но явно направленная ненависть. И если Дисран справлялся с этим довольно легко, то Керн, который просто не привык к такому, один раз чуть на инстинктах не атаковал. В общем, им приходилось тяжко.
Кроме того, на них давило их начальство, которое ждало от них результатов. Никаких улик нет, все ниточки оборваны, а чуть больше
