– Становись! Равняйсь!! Смирно!!! Равнение…
– К-к-к-к-коваль, с-с-с-сука… – Из-за ближайшей палатки, как зомби, вышел Термит. Лёнька недавно пришел с дежурства, поэтому его раздражение можно было понять. – К-к-к-какого хрена, ты т-т-т-тут ра-а-а-а-зорался?!!
– Термит, скройся с глаз моих, – не остался в долгу Леха. – Я командный голос вырабатываю!!!
– Я т-т-т-тебе с-с-с-сейчас в штаны в-в-в-…
– Взрывпакет? – подсказал я.
– Его! – согласился Ленька. – Засуну. Т-т-так, ты фа-фа-фа-фа….
– Фальцетом? – снова сработал я суфлером.
– Им, – кивнул Термит, – п-п-петь начнешь.
– Леонид, ты вообще страх потерял? Перед тобой, червь презренный, стоит целый полковник, а ты, собака бешеная, разговариваешь со мной так, будто я тебе ровня!
– Ч-ч-ч-его?! – вскипел Ленька. – Д-д-д-да я, т-т-т-тебе к-к-к-к…
– Козлу?
– Да, – благодарно кивнул башкой Термит, – в с-с-с-сортир в-в-в-в…
– Взрывпакет заложишь?
– Т-т-т-точно!
– Слышь, Лёха, ты, когда гадить пойдешь, обязательно меня предупреди. Я подальше отойду.
– Так, вы, два клоуна, – начал звереть Коваль, – а ну заткнулись! Ты, бич отечественной логопедии, – Коваль ткнул пальцем в грудь Термиту, – кругом и иди досматривай свой пироманский сон. А ты, командир этого идиота, объясни ему, что ведет он себя как последняя сволочь!
– По-по-по-по… – затянул Ленька.
– Пошел он? – снова подсказал я.
Ленька согласно кивнул и повернул голову ко мне:
– М-м-м-м…
– Молодец?
– Н-н-нет. М-м-м-мудак!
– Кто?!
– Т-т-ты, – обрадовал меня Термит и потопал восвояси.
– Вот гаденыш, – огрызнулся я в спину Леньки. – Марся, ты видел этого негодяя?
Вместо ответа Марся заржал. Я повернулся к нему и поинтересовался:
– И чего ты тут ржешь, аки конь?
– На десантуру посмотри…
Мы с Ковалем повернулись к вэдэвэшникам. Судя по их лицам, у них только что случился разрыв мозга.
– Чёй-та они на нас так таращатся? – настороженно поинтересовался Коваль.
– А ты бы, родной, как смотрел на представление, в котором рядовой кроет матом полковника и майора, после чего посылает их обоих и преспокойно уходит спать? Лично у меня крыша протекла бы точно!
– Да, нехорошо получилось. Кстати, Саня, а почему Термит до сих пор рядовой? Чего ты ему сержанта не дашь? Его, паразита, даже разжаловать нельзя. В воспитательных целях…
– Я бы ему и лейтенанта дал, так этот маньяк заявил, что «чистые погоны – это чистая совесть». А «сопля» на плече его только расстроит. Я представление на него четыре раза писал. Он четыре раза ходил к Петровичу и это представление у него отбирал.
– Каков наглец! – возмутился Лёха.
– Ты на своих посмотри! – ткнул Лёху в его прегрешения Марсель. – У самого-то! Два офицера и два прапорщика, а остальные рядовые!
– Уж куда нам, сирым, до «Урала», – затянул голосом юродивого Коваль. – Полгруппы – майоры. Да ладно бы – настоящие. Одни «пиджаки»!
– Слушай, ты, «сапог» в третьем поколении, – перешёл на личности Марся, напоминая Ковалю о его военной династии, – если тебя в твоём сопливом детстве били солдатским ремнем, это ещё не значит…
– Товарищи офицеры, – не выдержал Карачев, – вы не могли бы…
– Заткнись!!! – одновременно скомандовали Леха и Марсель. Карачев испуганно затих.
– Ты охренел, салага, на моего подполковника орать! – моментально наехал на Марсю Коваль.
– Так ты его не воспитываешь! Пришлось мне, – парировал Марсель.
В этот момент к нам подошел заспанный Микола. Прислушался к спору Лёхи и Марси, после чего окликнул их:
– Господа офицеры.
Господа повернулись к Миколе и немедленно были схвачены им за уши. Марся за левое ухо, а Коваль за правое. Наш хохол подтащил господ к себе, наклонился к ним и пообещал:
– Дорогие господа, если сегодня до восьми часов я услышу ещё хоть один визг с вашей стороны, – по рву обоих. Задолбали. Оба.
Микола отвесил обоим по легкому подзатыльнику и удалился в палатку. Господа озадаченно терли ушибленные затылки и смотрели вслед удаляющемуся Миколе. Когда он скрылся из виду, оба посмотрели на меня.
– Слышь, Коваль, – моментально забыв про обиды, начал Марся. – Ты только глянь на счастливую рожу моего командира.
– Стоит, падла, улыбается… – поддержал Леха.
– А мы за правду подзатыльники получаем…
– Несправедливо!
– Согласен!
– Так, – догадался я, куда они клонят, – если вы собираетесь поделиться со мной миколовскими плюхами, то я категорически возражаю. Вы только подумайте, как это будет выглядеть со стороны!
– Наплевать, – выдал один.
– Поддерживаю, – выдал другой.
– Это произвол и нарушение устава! – не сдавался я.
– Не отмазывайся, не в военкомате, – парировал Коваль и начал движение в мою сторону. Я попятился.
– Хватай поросенка!!! – взвизгнул Марся, и оба рванули ко мне. Схватить не успели.
– Так, гоблины, – к нам двигался хмурый Петрович, – становись!
Мы моментально построились в шеренгу.
– Равняйсь. Смирно. По порядку номеров рассчитайсь!
– Первый, второй, третий. Расчет окончен.
– Значит, так, гоблины, – Петрович похлопал себя по карманам в поисках сигарет. Не нашел. Вытащил пачку из кармана куртки Марси, закурил и продолжил: – Своим ором вы разбудили половину лагеря. И, что самое страшное, разбудили меня! Как вас наказать, я ещё не придумал, а потому пока слушай приказ: берёте десантуру и валите в лес на максимальное удаление. Чтобы я вас до обеда не слышал и не видел. Выполнять!
– Есть! – бодро прогорланили мы.
– Товарищ полковник, – раздалось блеянье Карачева, – разрешите обратиться?
– Разрешаю.
Карачев подбежал к Зимину и что-то начал шептать ему на ухо. Через минуту Зимин прервал его:
– Слышь, симулянт, если ты не заметил, то мы на войне. Поэтому освобождение от службы в спецназе, а ВДВ – это спецназ, выдаётся только при наличии трупных пятен и справки от патологоанатома. Отсутствие пятен и справки означает, что ты годен к службе.
Карачев снова что-то зашептал Петровичу, а тот начал расплываться в улыбке. Когда подполковник закончил шептать, Зимин посмотрел на нас, хмыкнул и ответил:
– Да, они клоуны, полудурки и редкостные извращенцы. Но это им не мешает быть хорошими командирами и бойцами. Ты радуйся, что «Север» свалил в пампасы, а подчиненные этих «позорящих имя российского офицера» дегенератов ещё дрыхнут. Вот после обеда они все проснутся, и тогда это трио будет самым вменяемым. Так что встань в строй и слушайся их во всём.
Петрович резко нагнулся, схватил небольшой камень и со всей дури запустил его в ближайшие кусты. Послышался звук удара камня о плоть, предположительно – человеческую. Плоть оказалась действительно человеческой, потому что после попадания она разразилась отборными матюками.
