— Да что может случиться на кухне?
— Завтра узнаешь, — загадочно пообещал мастер-наставник.
* * *
Первое отделение Вовка вытащил из нагретых постелей на два часа раньше утренней побудки. Кашевары вставали раньше всех, а вместе с ними и курсанты, получившие распределение на кухню. За короткий промежуток времени нужно было успеть переделать кучу дел: нарубить дров, растопить печи и походные кухни, сервировать столы, нарезать продукты, натаскать воды. И это далеко не полный список дел, который предстояло выполнить первому отделению этим утром. Петька Незнанский первым вскочил на ноги, лишь прошамкав спросонья слипшимися губами:
— Шо, уже?
— Пора, Петька, пора! Только сильно не шуми, пусть пацаны дрыхнут.
— Понял, — кивнул Незнанский.
— Давай одевайся, а я пока остальных растолкаю.
Минут через десять курсанты первого отделения были вытолканы на улицу, некоторые на пинках и затрещинах.
— Построиться! — коротко приказал Вовка съежившимся от утренней прохлады курсантам.
Пацаны выстроились в некое подобие шеренги — «как бык поссал», сказал бы незабвенный Митрофан Петрович — командир партизанского отряда, в котором прошло практически все Вовкино детство. Бывший кадровый офицер Красной армии, командуя партизанами, далекими от понятия строевой дисциплины, никогда не мог сдержать едких замечаний на этот счет. Вовка тоже едва сдержался, чтобы не повторить слова бывшего командира. Он лишь толкнул локтем в бок Петьку и кивком указал на отделение:
— Чего стоишь? Командуй!
— Яволь, герр обергефрайтер! — встрепенулся мальчишка. Вовка лишь грустно улыбнулся в ответ на такое рвение. — Равняйсь, смирно! Рассчитайсь!
— Первый! Второй… Расчет окончен! — оттарабанил последний в шеренге курсант.
— Герр обергефрайтер, — доложил Петька, развернувшись лицом к Вовке, — первое отделение в полном составе к выполнению боевой задачи готово! Командир первого отделения — гефрайтер Незнанский.
— Вольно! — ответил Вовка.
— Вольно! — продублировал его Петька. — На кухню шагом марш!
— А нас там хоть покормят? — недовольно шмыгнув носом, спросил Вовку один из пацанов — Толик Буханкин по кличке Каравай — самый упитанный во взводе курсант. — А то раньше всех подняли: ни завтрака тебе, ни…
— Слышь, Каравай, — начальственно одернул мальчишку Петька, не слишком-то жаловавший вечно голодного и постоянно бурчащего по этому поводу «сослуживца», — хавло завали! Будет команда — покормят, а нет — так до завтрака потерпишь! К тому же тебе схуднуть чуток не помешает! А то отожрал щеки… И как только умудряешься? Правда, Вовка?
— Да, насчет жратвы команды не было, — ответил Путилов. — Скорее всего, терпеть до завтрака придется.
— Ну вот, — вновь заныл Каравай, — так и ноги протянуть недолго с голодухи и недосыпу…
— Вот ёк-макарёк! — незлобиво ругнулся Незнанский. — Сказали же тебе! Помолчи, будь человеком! Можно подумать, что мне или вон Вовке тоже лопать не хочется? Так ничего же — терпим! И от тебя не убудет! Давай топай быстрее! Если опоздаем к началу дежурства — вообще можем без жратвы остаться…
— Э… Как это без жратвы? — Буханкин прибавил ходу. — Давайте, хлопцы, поторопимся, а то действительно порубать не дадут!
— Во-во, двигай, рубака! — фыркнул Петька, когда его обогнал Каравай.
К ярко освещенному помещению столовой курсанты подошли основательно продрогнув — утренний промозглый туман, выползающий откуда-то со стороны Гиблого озера, был настолько плотным, что временами переходил в моросящий дождик. Температура, несмотря на начало лета, тоже не баловала мальчишек.
— Холодрыга какая! — стряхивая ладошкой с бритой головы капли воды и передергивая плечами, произнес Петька. — Правда, Вовка?
— Ерунда, — отмахнулся тот, вспоминая морозные зимы в лесу во времена партизанской деятельности, — радоваться нужно — какое-никакое, а лето.
— Чему ж тут радоваться? — удивился приятель.
— Чему, говоришь? — протянул Вовка. — Да хотя бы тому, что плевок на лету не замерзает!
— Ну если только этому, тогда да — порадуемся! — заржал Петька.
На крыльце столовой курсантов уже дожидался заведующий столовой — Альберт Ланге, высокий, нескладный немец с мосластыми, достающими едва ли не до колен волосатыми руками. Несмотря на близость к кухне, Ланге был худ, словно голодающий узник концлагеря, но силен неимоверно. В его силе курсанты уже неоднократно убеждались, наблюдая, как этот угловатый тощий немец в одиночку переносил на кухню громадные коровьи полутуши. Ему ничего не стоило привлечь к этой работе курсантов, но, видимо, заведующему столовой нравилось самому перетаскивать тяжелый груз. Поговаривали, что на фронте Ланге мог в одиночку поднять и вытащить из грязи полевую кухню!
— Подтянись! — скомандовал Вовка, заметив стоявшего на крыльце заведующего. — В одну шеренгу становись! Herr Kantinenleiter,[38] — отчеканил Вовка, дождавшись, когда курсанты выстроятся в некое подобие шеренги, — первое отделение первого взвода для работы на кухне прибыло!
Ланге обвел тяжелым взглядом неровную шеренгу ребят, поковырялся ногтем в зубах и глухо произнес, сверкнув маленькими глазками из-под выступающих надбровных дуг:
— Двое заходить кухня, к фрау Херманн. Двое рубить дрова. Двое — носить вода. Остальные — ходить за мной. Ферштейн?
— Яволь, герр Ланге! — ответил Путилов. — Гефрайтер Незнанский, распорядись, — добавил он тоном ниже.
— Так, — принял командование Петька. — Курсанты Куликов и Печкин — на кухню. Филиппов и Котов — на дрова. Топорков и Федькин — на воду. Остальные следуют за кантиненляйтером Ланге.
— Нам что, и чаю попить не дадут? — громко прошептал Буханкин, облизнув пересохшие губы.
— Разговорчики! — шикнул на него Петька, заметив, как недовольно глянул на унтерменшей столовский начальник.
— Кушайт будете nach dem Plan![39] — произнес Ланге, презрительно скривив тонкие бескровные губы.
После этого он спустился по ступенькам и пошел в сторону складских бараков.
— Услышал же, черт ушастый! — чуть слышно пробурчал Каравай, когда Ланге отдалился на довольно-таки приличное расстояние. — Нах дем план — нах дем план, — передразнил он костлявого немца. — Шел бы он сам нах…
— Заткнись! — выдохнул в самое ухо Каравая Петька, схватив пацана за рукав. — Услышит — в карцере и того не будет! Понял?
— Понял-понял, — скороговоркой ответил Буханкин. — Отцепись уже!
— Курсант Буханкин, — подключился к перебранке подчиненных Вовка, — ты как разговариваешь со старшим по званию?
