– Ты, кажется, хотел набрать себе штат прислуги из фонтийцев?
– Было дело, но я уже отказался от этой затеи.
– Ну, генерал и Манкуццо об этом еще не знают. Скажем, что ты наблюдал за аборигенами в действии.
– Да, это хорошая мысль. Кстати, как назывался танец, который они исполняли?
– Бадедо... – произнес Леконт, подражая фонтийскому произношению.
– А флейта, вот эта длинная?
– Убюс...
– Как? Убюкс?
– У-убю-ус, – сложив губы трубочкой, повторил Леконт.
– И что, она действительно сделана из оленьего э-э... органа?
– Это утверждают фонтийцы, но я им не верю. – Леконт дотронулся до ножки бокала, и тотчас к столику подскочил лакей, стоявший до того у стены. Он наполнил бокал белым вином и остался стоять рядом, ожидая знака от гостя.
Эдгар кивнул, не глядя на слугу, и тот моментально наполнил бокал, а затем отступил в тень.
– Они хорошо обучены, – заметил Хубер. – Вам трудно это давалось?
– Да нет, не особенно. На самом деле они довольно сообразительны, к тому же у меня есть Софи, она отлично ладит с фонтийцами.
За остававшееся до приезда остальных партнеров время Леконт показал гостю дом, посадочные терминалы, поля для гольфа – старое и новое, подземный ангар с персональными яхтами и «женскую половину» дома, в которой прежде жила супруга Филиппа.
– Теперь ее здесь нет, – подвел он итог, когда оба вернулась в гостиную.
– Она умерла? – осторожно спросил Хубер, думая о своем.
– Нет, что ты. – Леконт засмеялся. – Мы развелись.
– Мне, что ли, тоже развестись?
– А что, проблемы?
– Ну конечно. Я ведь все время занят, а когда добираюсь до постели, хочется только спать. Но она молодая женщина, ее влечет к мужчинам... – Хубер отпил вина и вздохнул: – Что уж я только не делал с этими любовниками. И стрелял их, и топил, и отсылал на Орфей, но она снова находит себе дурачков, которые не подозревают, что им грозит за эти безобразия... И знаешь что, Филипп?
– Что?
– Иногда мне кажется, что самое интересное для нее не секс и не факт измены.
– А что же?
– Больше всего ее занимает, что я сделаю с очередным ее любовником.
Манкуццо и генерал Роммель прибыли, когда на улице уже темнело. Затем, по сложившейся традиции, все партнеры перешли на третий этаж и разместились на террасе, где уже был сервирован стол.
– Не перестаю удивляться этим чудесным запахам, которые струятся в вашем лесу, Филипп, – сделал Манкуццо комплимент хозяину, раскуривая сигару.
Гости только-только уселись за стол, и слуги в белоснежных фраках неслышно сновали между ними, наполняя бокалы и подавая блюда.
– В это время года зацветает голанимбекс, лучшие цветы на всем материке. Я их просто обожаю.
– Давайте же займемся делом! – нервно воскликнул Роммель. – Терпеть не могу эти ваши сюсюканья! Что ты мне наливаешь эту мочу? – переключился он на лакея. – Принеси водки!
– Может, все-таки рэлси, Франсиско? – предложил Леконт.
– В задницу ваше рэлси! Водки хочу!
Трое партнеров переглянулись между собой. С Роммелем случалось всякое, но так он себя еще никогда не вел.
– Софи, – позвал Леконт, и из-за спин лакеев тотчас вышла невысокая женщина, которая управляла в доме всей прислугой, – Софи, – уже тише повторил Филипп. – Уведите всех слуг и сами принесите генералу наш традиционный набор...
– Слушаюсь, мистер Леконт, – поклонилась та и, повернувшись, сделал слугам знак. Стройные фонтийцы тотчас покинули террасу, и Софи ушла вслед за ними.
В дверях, словно из ниоткуда, появился шеф безопасности – Хосе Диас.
– Все в порядке, Хосе, – кивнул ему хозяин, и верный пес спрятался за угол.
– Ну, Франсиско, теперь ты можешь рассказать нам, что тебя так обеспокоило, – сказал Филипп.
– Обеспокоило... – Роммель горько усмехнулся. – Да я чуть не обгадился!
– Конкретнее, – вмешался начавший терять выдержку Хубер.
Манкуццо закусил зубами сигару.
– Мне прислали «черную метку», – сказал наконец Роммель.
– Черную метку? Что это такое? – скривился Хубер.
– Мне пришло предупреждение, чтобы я немедленно подал в отставку и покаялся во всех своих грехах, иначе меня удавят шелковым шнуром!
– Да это бред какой-то! Что это было, местная пневмопочта? Сетевой ящик?..
– Не угадали... – мрачно отозвался генерал и, увидев, что Софи прикатила столик на колесах, нетерпеливо махнул ей рукой.
Служанка оставила напитки рядом с креслом Роммеля и быстро удалилась, а тот, перебрав несколько бутылок, остановил свой выбор на френете «Еллоу Коу», который поставлялся только для старшего офицерского состава.
Вообще френет из-за высокой крепости предназначался для приготовления послеобеденных коктейлей, однако Роммель, как и всякий кадровый офицер, презирал подобные условности.
Генерал влил в себя полстакана и, громко выдохнув, посмотрел на своих партнеров осмысленным взглядом:
– Одним словом, господа, я знаю, кто вынес мне приговор...
– Так уж и приговор, дружище? – усомнился Леконт.
– Да, – уверенно кивнул Роммель. – Это заместитель директора Управления превентивного информирования Дивар Кевиши.
– Почему ты решил, что это именно он?
– Потому что он не считает необходимым от кого-то прятаться. Месяц назад на совещании в УПИ он пообещал удавить заместителя премьера Хэнка Версмана и через неделю сделал это. Потом были референты казначейства Чиффер и Брантсвайк. Их он уложил с интервалом в два дня. И вот теперь прислал угрозу мне, сволочь. – Генерал наполнил бокал до краев и жадно выпил.
– Что нам известно об этом Кевиши? – спросил Хубер, потягивая вино. – Я тебя спрашиваю, Джулиано.
Манкуццо кисло улыбнулся и нехотя отложил изжеванную сигару.
– У этого человека не все дома, и случается, он любит одеваться в женское платье. Очень жесток и за время руководства контрразведкой провел пять чисток. Уничтожил больше полусотни руководителей собственных резидентур, а простых агентов вообще без счета.
– Предлог?
– Все они были уличены в работе на сторону...
– Ничего себе повод! – покачал головой Леконт. – Да если нас всех, кто на сторону работает, шнурками душить, мы останемся без правительства! Да что там без правительства – без государства!
– Этого Кевиши поддерживает министр обороны? – спросил Хубер, глядя на Манкуццо.
– Да, Джакоб Мудли. УПИ у него вроде небольшого садика возле дома. Он назначает туда своих людей и сам же их убирает.
– Тогда стоит поговорить с Мудли и уладить эту проблему. Он человек думающий, и прежде многие вопросы нам удавалось решить миром. Я сам позвоню ему и от имени всех нас попрошу содействия.
