— Ох! — занимавшее теперь все голограф-поле лицо Анны зарделось от смущения.
Не обращая на нее внимания, Аксель оделся, сел в кресло и раскурил потухшую сигару.
— Я велел тебе все это убрать,— он перечеркнул пальцем голограмму и выпустил в потолок облако ароматного дыма.
— Это максимум моих уступок,— голографическая Анна упрямо поджала губки.— Пойдя на крайнюю степень компромисса, я вправе рассчитывать на ответные конструктивные шаги.
— Ты что о себе возомнила? — Он изумленно уставился на голограмму.— Ты, набор микропленочных транзисторов?!
— Твой человеческий шовинизм, Сол, не делает тебе чести,— новый лик Сукомпа капризно поморщился.
— Убери это! — теряя остатки терпения, Хук щелкнул по вздернутому невещественному носику, запрокинул голову и выпустил в потолок новую порцию дыма.
— Накося, выкуси! — неожиданно услышал он ехидный голосок, едва не заставивший его повторить пожароопасное жонглирование.
Аксель резко посмотрел на голограмму, но вместо хорошенького личика Анны увидел изящную фигу. Фига развернулась к нему и нахально пошевелила большим пальцем, увенчанным аккуратным кроваво-алым ноготком.
— На запчасти разберу!!! — взревел Сол, собрался было добавить еще пару-тройку хлестких выражений собственного изобретения, но внезапно почувствовал острый приступ стыда.
— Ну да, конечно… Меня, беззащитную девушку, каждый норовит обидеть…— розовыми губками Анны пожаловалась Сукомп.
Что это он, в самом деле? Позволить довести себя до белого каления тупому набору микросхем! Ну, может быть и не тупому, но все-таки набору.
— Ты где набралась этих жаргонизмов? — произнес он более мирно.— Кстати, какое имя ты себе выбрала?
— Мэри-Эн,— хвастливо произнесла Сукомп, но тут же опомнилась и закончила фразу нормальным голосом,— с твоего позволения, Сол. Спасибо, что спросил. А что касается лексики… в мою память загружено великое множество слов и понятий.
— Великое множество слов и понятий! — саркастически передразнил Аксель.— И это говорит суперкомпьютер!
— Но ты сам велел мне стать человечнее, а теперь брюзжишь! — Мэри-Эн капризно надула губки.— Противный!
— Ладно, Мэри-Эн. Оставайся, какая есть,— Аксель махнул рукой, давая понять, что ни на что хорошее уже не надеется.
— Разве я тебе не нравлюсь? — требовательно спросила Сукомп.— Я видела, какими глазами ты смотрел на модель, по которой я создала свой образ.
Модель… Хук возмущенно фыркнул в усы. Впрочем, со своей точки зрения она права. Анна для Мэри-Эн — всего лишь модель.
— Так я нравлюсь, или мне снова становиться маской?
И столько немой мольбы увидел Сол в глазах назвавшего себя Мэри-Эн Сукомпа, что не выдержал.
— Оставайся, Мэри-Эн. Оставайся такой, какая ты есть. Ты мне нравишься,— признался он совершенно искренне и, получив в подарок одуряюще-ослепительную улыбку голографической красотки, подумал, что ему еще придется выдержать не одну битву со своей взбалмошной помощницей. Хук вновь посмотрел на сияющее личико Мэри-Эн и не смог удержаться от ответной улыбки. Как говорится: просили — получите! Человечности ему захотелось!
Аксель попыхтел сигарой, впитывая ее аромат и вкус, пока не усладил ими каждую клеточку своего тела.
Ладно, все пройдет, все образуется. Главное сейчас — разобраться в происходящем. Он машинально взял со стола синеватый шар и покрутил его в руках. Удивительно гладкая, словно отполированная поверхность приятно холодила ладонь, упорно не желая впитывать в себя тепло человеческой руки.
— Что это, Сол? — мягко поинтересовалась Сукомп.
Хук невольно перевел взгляд на голограмму. Хорошенькое личико Мэри-Эн выглядело довольным и умиротворенным. Похоже, она добилась от него, чего хотела, и теперь горела единственным желанием — продемонстрировать свою лояльность.
— Это подарок, Мэри-Эн. На мой взгляд, ты должна знать о нем больше моего.
— Конечно, знаю,— согласилась Сукомп,— и совершенно ни к чему ехидничать. Просто я пытаюсь завязать непринужденно-дружеский разговор.
Разговор она пытается завязать! Девушка беззащитная! Аксель пару раз возбужденно пыхнул сигарой.
— Ладно, проехали. Так что ты можешь сказать о слитке?
— Судя по визуальному анализу, это действительно осмий… Будь любезен, Сол, положи слиток на мой гравитационный датчик.
Аксель протянул руку к Сукомпу и разжал пальцы.
— Отлично! — спустя мгновение произнесла машина.— Итак, осмий. Открыт одновременно с иридием в тысяча восемьсот третьем году. Осмий, или по-гречески «запах», металл получил название за сильно пахнущие соединения, в частности осмиевый ангидрид. Плотность осмия двадцать два и сорок восемь сотых грамма на сантиметр в кубе, температура плавления две тысячи семьсот градусов по Цельсию. Могу добавить, Сол, что твой слиток имеет идеально сферическую форму и чистоту металла девяносто девять и девять шестого порядка после запятой процентов. Структура слитка строго однородна. Никаких примесей или вкраплений не обнаружено.
Все это Сукомп произнесла деловитым, но все-таки Анниным голосом.
— Что сейчас поделывает мистер Леон? — вспомнил Аксель о дарителе.
— После твоего ухода, Сол, Нэш Леон отужинал и вернулся к отложенному пасьянсу.
— Завидное упрямство.
Хук не успел сойтись поближе с Альфредо, но все на Яне, кроме Анны, вели себя, мягко говоря, странновато.
— Очевидно, работа мысли занимает все его внимание,— высказала свое мнение Мэри-Эн.— Помогает отвлечься.
Что ж, вполне возможно. Человек — в особенности в сложившейся на Яне ситуации — должен чем-то занимать ум, иначе просто рискует сойти с ума.
— А чем заняты остальные обитатели базы? — Хука не столько интересовало, что там со Спарксом или Хоупом, сколько работают ли как следует установленные им датчики.
— Ларри Хоуп пребывает в состоянии острого алкогольного опьянения.
— Ему дурно? — поинтересовался Сол — не потому что собирался немедленно броситься на помощь, а скорее удовлетворяя чисто обывательское любопытство.
— Нет. Он находится в бессознательном состоянии.
Шикарно! Как видно, у каждого на базе свой метод борьбы с неприятными воспоминаниями.
— Дальше! — потребовал он.
— Рой Спаркс отрешенно наблюдает за приборами.
Тоже дело, но уточнить не помешает.
— Что он делает?
— Мистер сидит перед пультом,— пояснила Мэри-Эн,— и наблюдает за показаниями приборов.
Прекрасно! Лучше и не придумаешь. Показания приборов — зрелище, достойное богов! Чуткие колебания стрелок, мерное подрагивание индикаторов. Похоже, у кока душа поэта.
