В Подмосковье трудно найти место, на котором бы не сказалось присутствие человека. Все окрестные леса давно уже были вытоптаны и замусорены. Мне пришлось идти от станции минут тридцать, прежде чем я убедился, что остался в полном одиночестве. Тогда я достал диск и начал свою тренировку.
Я заставлял диск крутиться, как на валу электродвигателя. Я гонял его по воздуху в разные стороны. Я намечал ветки деревьев и срезал их своим оружием. От напряжения у меня заболели глаза, а на лбу выступил пот. Тем не менее, я продолжал тренироваться с диском, постоянно увеличивая его скорость и точность попадания.
День близился к концу. Я дошел до какого-то дачного поселка, купил в палатке пачку печенья, пару шоколадок и бутылку воды. Затем, не испытывая ни стыда, ни страха, я забрался в пустующий дом, чтобы поесть и поспать. Открыть незнакомый замок для меня не составило особого труда — обращение с неодушевленными предметами давалось мне все легче и легче. И, конечно, я принял все меры предосторожности, удостоверившись, что никто не видел моего незаконного проникновения в чужое жилище.
Всю ночь я крепко проспал на большом мягком диване, одев на себя все теплые вещи, что захватил из дома. Разбудили меня яркие солнечные лучи, которые сумели пробиться даже сквозь плотные занавески. Прикончив остатки пищи, я убрал лишнюю одежду в рюкзак, пристроил сверху один диск, а два других взял в руки. После этого я посмотрел на дверь, ведущую в другую комнату, и через мгновение увидел за ней сад камней.
В моей голове крутилась невесть откуда пришедшая фраза: «Я иду во гневе своем!» Она не совсем соответствовала действительности, так как гнева я не чувствовал. Я боялся того, что мог никогда больше не увидеть тетю Вику и Отшельника, я боялся того, что могло произойти со мной, я боялся того, что собирался сделать.
Тем не менее я шагнул через дверь и уже в третий раз оказался на плоской горной вершине.
— Я иду во гневе своем!
То ли я произнес эти слова вслух, то ли кто-то сделал это за меня.
Глава 5. Мастер без Маргариты.
С замиранием сердца я приподнял ближайший к тропинке камень и вздохнул с облегчением. Там лежал листок бумаги, сложенный и завернутый в полиэтиленовый пакет. Развернув записку, я увидел аккуратный, почти каллиграфический почерк тети Вики. Текст гласил: «Дом Отшельника окружен отрядом истребителей магов. Мы уходим. Воспользуйся ключом на двадцать первой странице.» И все.
Я в который раз обругал себя за глупость и забывчивость. Тетя Вика писала записку, не сомневаясь, что когда я буду ее читать, альбом с ключами-картинками будет при мне. Возможно, она опасалась, что тайник может быть обнаружен нашими врагами, поэтому не стала указывать точный адрес, куда мне следовало отправиться.
Хорошим во всей сложившейся ситуации можно было считать лишь то, что тетя Вика и Отшельник были живы, здоровы и находились в безопасности. Записка явно писалась не в спешке, значит, у них было время на бегство. Хотя… Я еще раз посмотрел на записку. Почерк-то тети Вики, но не могла ли записка быть подделана? Если оборотни умели копировать внешность, то уж почерк-то подделывать не составило бы им труда. Этим нехитрым искусством владеет любой московский школьник, время от времени расписывающийся за родителей в дневнике, и от их имени составляющий записки классному руководителю с просьбой освободить ребенка от занятий.
В любом случае я должен был вернуться в дом Отшельника. Только там я мог получить доказательства бегства или пленения тети Вики и старого боблина. Спускаясь по горной тропинке, я подумал о предусмотрительности создателей ключей-картинок, которые выбрали безопасные места для открытия дверей. Сад камней на плоской вершине был настолько далек от дома Отшельника, что враги никогда не смогли бы вычислить точку появления пришельцев из другого мира. Да и на склоне горы устроить засаду было бы невозможно.
Спустившись в долину, я пошел не по тропинке, а параллельно ей — от одного дерева к другому. Я имел все основания предполагать, что все подходы к дому Отшельника должны каким-то образом контролироваться, поэтому, прежде чем преодолеть очередной участок пути, останавливался и внимательно осматривал окрестности. Кроме обычных человеческих чувств — зрения и слуха — я старался задействовать и магию, подобно тому, как сумел рассмотреть оборотней в джипе с затемненными стеклами.
Вскоре мои опасения подтвердились. Я не столько увидел, сколько почувствовал присутствие посторонних предметов, являвшихся совершенно чуждыми в прекрасном пасторальном Тассисудуне. Это были тонкие прозрачные лески, натянутые на высоте щиколоток поперек тропинки, между деревьями и даже перегораживающие ручей. Я осторожно приблизился и осмотрел охранную систему. Одни концы лесок были прикреплены к веткам или к камням, а другие привязаны к кольцам сигнальных взрывпакетов. То, что это не боевые гранаты, я понял по небольшим пластмассовым корпусам. Значит, меня все еще рассчитывали захватить живым. Ну что же… я приготовил истребителям магов довольно неприятный сюрприз.
Я осторожно переступил через едва заметные лески и продолжил путь с удвоенной осторожностью. Но, к моему удивлению, больше до самого дома Отшельника мне не встретилось никаких препятствий. Возможно, враги не знали, с какой стороны ждать гостей, поэтому перекрыли все дороги многочисленными и сравнительно дешевыми «растяжками», тогда как ни на одном направлении не установили чего-то более серьезного.
Наконец, я увидел дом Отшельника. Он выглядел таким же мирным, каким предстал передо мной во время первого посещения. Но теперь это был не гостеприимный дом друга, а вражеская цитадель. Осматривая дом издали, я внезапно увидел, что обращенная ко мне стена как будто становится прозрачной. В открывшейся моему взгляду главной комнате за большим столом сидели пять воинов в шлемах и бронежилетах. Автоматы висели у них за спинами, а сами они с аппетитом уничтожали продуктовые запасы старого боблина. Весь стол был заставлен открытыми банками с компотами и вареньями. Видимо, никто не ожидал, что я рискну появиться здесь снова. В доме оставили лишь сторожей, которые относились к порученному заданию халатно, спустя рукава.
Присмотревшись повнимательнее, я обнаружил, что мой взгляд может проникать и в другие помещения дома. Врагов больше нигде не было. Но также я не заметил и своих вещей. Неужели я лишился своего альбома и возможности встретиться с тетей Викой и Отшельником?
Я пошел прямо к входу в дом. Открыв дверь, я сделал два шага внутрь и постарался придать своему облику внушительность и величие. В качестве образцов я вызвал в памяти изображения божеств индуистского пантеона. Не знаю, что из этого вышло, ведь со стороны я себя не видел, но, судя по реакции воинов, мое появление оказалось довольно эффектным.
