Убедить Вяземского в том, что они на одной стороне, не удастся при всем желании. Никто в здравом уме и твердой памяти не поверит в спрятанный в кустах «рояль», чудесным образом появившийся в самый нужный момент.
– Твоя позиция ясна, – подвел итог Карпин.
Когда нет возможности договориться, остается одно – уничтожить врага.
– Твоя тоже. У меня создается впечатление, что в бункере ничего нет. Жаль, приказ нельзя отменить. Мы должны убедиться. Извини, ничего личного.
– Согласен – ничего личного… – блестящий аналитик лучше кого бы то ни было понимал смысл крылатого выражения.
Жизнь так странно устроена, что иногда приходится устранять людей, не испытывая к ним ненависти. Порой они даже могут вызывать симпатию, как этот Вяземский. В принципе – нормальный мужик, оказавшийся в не том месте в не то время и не по своей воле.
– Как только разойдемся, вас начнут убивать.
– Я понял. Поэтому откровенность за откровенность – на всякий случай оставлю пару человек в коридоре, чтобы узнать вашу численность и «прощупать» возможности. Узкий проход можно удерживать долго.
– Нельзя…
Это было сказано так просто, словно речь шла о совершеннейшем пустяке.
«Подумаешь! Делов-то, убить пару профессионалов, находящихся в заведомо более выгодном положении!»
– Хорошо, пусть не смогут. Как ты собираешься выкуривать нас из бункера?
– Никак.
Хуже всего было то, что, судя по виду, Вяземский говорил правду. Англичане не могли прилететь с пустыми руками. Со стороны их командования было бы крайне неразумно посылать группу за тысячу километров без соответствующего снаряжения. Оставалось лишь выяснить, как они собираются действовать. Разведчиков все равно придется оставить…
– В крайнем случае, мы уйдем через запасной выход, – Карпин попытался сделать хорошую мину при плохой игре.
И это не помогло.
– Можете, если с две тысячи тридцать девятого восстановили проход. Что крайне маловероятно. Согласно данным нашей разведки, «Фитиль» был заброшен из-за частичного разрушения южного крыла, где находились две лестницы, ведущие наверх. Как видишь, я играю в открытую, ничего не скрывая. Честно говоря, мне неприятна возникшая ситуация и то, что случится в ближайшие час-полтора…
– Понял. Спасибо за откровенность.
– Пожалуйста. Это самое малое, что я могу для тебя сделать.
– Последний вопрос, – попросил Карпин.
– Спрашивай.
– У нас будет пять минут на раздумья и подготовку? Или начнем войну сразу?
– Пять минут есть. Скажу своим, что такие решения быстро не принимаются.
– Какие решения? – мысли были заняты другим, поэтому он не сразу понял, о чем идет речь.
– Судьбоносные. Роковые. Последние…
Не нравилась, ох как не нравилась аналитику легкость, с которой его визави шел на уступки. Такая щедрость могла означать лишь одно – стопроцентную уверенность в своих силах.
Жать руки на прощание не стали – ни к чему. Молча разошлись каждый в свою сторону.
Вернувшись к команде, Карп вкратце объяснил ситуацию:
– Англичанам нужен ядерный чемоданчик, которого у нас нет. На слово мне не поверили, и оставлять за спиной опасных свидетелей не будут. Постараются уничтожить. Чтобы выжить нужно, выяснить, с чем мы имеем дело. Швед и Пак остаются на передней линии, Прохор с Асхаром подстраховывают и прикрывают их отход. Что хотите делайте, но двадцать минут вы должны продержаться. Потом возвращайтесь в бункер. Приказ ясен?
– Да.
– Уходим.
Группа Шведа запорола задание с подменой Дианы. Решение оставить их было продиктовано здравым смыслом: ошиблись – загладьте вину. Докажите на деле, что вам можно доверять – будем дальше работать. Не сможете – хотя бы умрите с пользой.
Не в привычке шефа было менять решения. Раз сказал, возвращайтесь через двадцать минут, значит, раньше не пустит в бункер. Хоть сдохни, а приказ выполни.
– Не люблю англичан, – криво усмехнулся Пак, оставшись с напарником на передней линии.
– Тебе-то они что сделали? – ожидание боя хуже всего, особенно когда противник не спешит начинать, явно задумав какую-то гадость.
– Давили нас танками во время Корейской войны[15].
– Когда это было! – усмехнулся Швед. – Ты бы еще Хиросиму вспомнил.
– Вообще-то это в Японии.
– Без разницы.
– Тебе, может, и нет, мне – да. Вы, белые, по…
Длинная очередь прервала корейца на полуслове.
– Видишь?! – закричал Швед.
– Что?! – коридор был чист.
– Пол!
Первой мыслью Пака было: «Напарник свихнулся! Какой, на хрен…»
Но внимательно присмотревшись, он заметил нечто странное: по бетонному полу двигалось пятно. Прибор ночного видения не позволял определить, что это такое.
– Стреляй!
Ясно было одно, странное «нечто» представляет угрозу.
– Уже…
Автомат Пака огрызнулся короткой злой очередью.
Примерно с таким же успехом можно было стрелять по колонии муравьев-кочевников.
– Бесполезно, не трать патроны.
– Предлагаешь стоять и ждать?
– Надо отступать.
– Куда?
Швед был прав – отступать, и правда, некуда. Карпин приказал продержаться двадцать минут. Вряд ли его разжалобит история о таинственных двигающихся пятнах.
– Ненавижу хитрожопых уродов!
– Я тоже…
Остановившись в нескольких метрах от людей, пятно изменило форму, став собираться в некое подобие шара размером с футбольный мяч.
– Огонь!
Чем бы ни было это гребаное пятно-мяч, его надо уничтожить, прежде чем оно атакует.
Две обоймы ушли «в никуда», бесследно растворившись в недрах черной дыры, поглотившей все пули.
– Отходим! – успел крикнуть Пак, почувствовавший, что прямо сейчас произойдет нечто настолько плохое, по сравнению с чем встреча с Карпиным – счастливый джекпот.
– Нет, – упертый Швед решил выполнить приказ во что бы то ни стало. – Сейчас я…
Может, потому что был крупнее тщедушного корейца, или потому что именно он первым начал стрелять по пятну, или просто-напросто находился ближе, шар выбрал его.
Вжииииу…
Скорость полета была так велика, что человеческий глаз не успел зафиксировать происшедшее. Легкий шорох, резкий хлопок, звук падающего грузного тела.
И все…
Секунду назад Швед стоял на ногах, а в следующую рухнул на бетонный пол. В его груди зияла аккуратная дыра размером с футбольный мяч. Создавалось впечатление, будто огромный дырокол пробил лист, только в роли бумаги на этот раз выступала живая плоть.
Начисто «вынеся» грудную клетку жертвы вместе с сердцем и легкими, шар упал на пол, превратившись в мерцающее пятно. Две или три секунды Пак зачарованно наблюдал, как оно начинает концентрироваться, обретая форму мяча, затем побежал так быстро, как мог.
