— Вот. — Она протянула Адаму банку. В формальдегиде плавал крошечный грызун, длиной не больше шести сантиметров. — Я спрятала его, чтобы Маркус не увидел. Мне кажется, такие вещи его пугают.
Адаму тоже не нравились заспиртованные животные. Его едва не затошнило при виде зверька, плававшего в банке, словно утопленник. Он представил себе крысу, шарящую среди листьев и травы, находящуюся в беспрерывном движении. Затем попытался нарисовать в воображении портрет подземного монстра из «Ромили», шестиногого, вооруженного когтями и клыками, но ему не удалось увидеть никакой связи.
— Ты знаешь, я всего лишь инженер, — произнес он. — Но я умею считать до десяти; у этого существа не шесть ног, а четыре.
— Отлично, дорогой, я могу тебя просветить. Это рудиментарные ноги. Помнишь мою диссертацию о дифференцировке клеток землеройки? Так вот, я нашла трупик животного, когда бродила в поле года два назад; по крайней мере тогда я решила, что это землеройка. Но я ошиблась. Я нащупала в районе таза два небольших симметричных выступа.
— Моя жена проводит свободное время, щупая разлагающиеся трупы вредителей.
— Исследуя, дорогой. Не щупая. К тому же «вредитель» — эмоциональное выражение, не имеющее отношения к биологии. — Элейн смотрела на существо, и на лице ее появилось выражение детского восхищения. — Но не важно; за последний год я обнаружила еще несколько трупов подобных животных. Когда я вскрыла их, у всех оказалось по две рудиментарные конечности.
— Боже мой! Ты хочешь сказать, что открыла новый вид? Ты уверена, что это не просто мутация?
— Не забывай, кто из нас специалист в эмбриологии. Конечно, это не исключено. Однако это слишком уж распространенная мутация. К тому же существуют еще кое-какие особенности, подтверждающие, что это новый вид. Генетические особенности. — Она понизила голос. — Я считаю, что эти землеройки — остатки семейства, к которому когда-то принадлежали гораздо более крупные подземные существа.
Адам был глубоко потрясен, но не необычайным открытием жены, а тем, что она рассказала ему об этом только сейчас. Через несколько лет. Лет! Должно быть, на его лице появилось недовольное выражение — Элейн забрала у него банку и взяла его руки в свои.
— Дорогой, ты же знаешь, что происходит с учеными, которые слишком рано сообщают о своих открытиях, — их поднимают на смех, — заговорила она. — Если бы я начала рассказывать об открытии неизвестного вида, а потом кто-нибудь доказал бы, что это просто мутация, вызванная загрязнением окружающей среды, — моей репутации пришел бы конец. А я так хочу вернуться к работе…
«Но мне-то ты могла бы сказать. Я бы не стал над тобой смеяться».
— И где ты их обнаружила?
— Возле Логова. Мне нравится там гулять. Я часто беру с собой Маркуса.
— Но это ведь запретная зона! О чем ты думала?
— Послушай, я прекрасно знаю, что там есть опасность обрушения. Но я не заходила дальше предупреждающих знаков. Не думай, что я ползала там по пещерам.
Маркус. Адам вдруг сообразил, что они так увлеклись спором, что забыли о сыне.
— Пойдем, — сказал он. — Чудовищная землеройка из адской бездны подождет. Сегодня мой последний день дома, и вернусь я только через несколько месяцев. Давай проведем этот день как семья.
— Если бы ты знал, какие агрессивные, помешанные на сексе существа эти землеройки, — улыбнулась Элейн, — то двухметровый грызун с шестью ногами не показался бы тебе смешным.
Адам нашел Маркуса в библиотеке, где ему было велено сидеть. Мальчик примостился на краешке высокого стула и пытался читать книгу, хотя едва доставал подбородком до стола. Он болтал ногами, время от времени задевая стул. Он не был поглощен своим занятием. Он просто делал то, что сказала мать, и ждал родителей настолько терпеливо, насколько это умеют маленькие дети.
— Ну, как поживает мой читатель? — воскликнул Адам, подходя к столу, чтобы посмотреть, какую книгу выбрал сын. Это оказался географический атлас. — Пойдем прогуляемся. Здесь душно.
Маркус слез со стула и посмотрел на отца снизу вверх. У него был характерный жест — он медленно наклонял голову набок, словно не верил ни единому слову из того, что ему говорили. Адам подумал: неужели этот жест сын перенял от него? Нет, это было от Элейн. Это был определенно взгляд Элейн.
— Ты уезжаешь.
— Только завтра, Маркус.
— А почему ты должен уезжать?
— Это мой долг. Я солдат. Я служу в армии. Солдаты обязаны отправляться туда, куда им приказывают, чтобы защищать остальных людей.
— А зачем?
Странно было встречать неподвижный взгляд Маркуса. У него были глаза Фениксов, очень светлые голубые глаза, точь-в-точь как у самого Адама, отчего взгляд ребенка вместо невинного приобретал суровое выражение. Адам догадался, что за спиной у него стоит Элейн. То, что он ответит, будет предназначаться не только сыну, но и ей.
— Потому что все солдаты идут на войну, это необходимо. И если я этого не сделаю, то подведу других, — объяснил Адам. — Там мои друзья. Там люди, которые заботятся о том, чтобы меня не ранили, не убили. Мы заботимся друг о друге.
Маркус моргнул, словно эти слова задели какие-то струны, и отвел взгляд:
— Значит, я тоже стану солдатом.
— О нет, нет, мой мальчик. — Адам хотел было взять его на руки, что делал очень редко, но Маркус отшатнулся в испуге, и Адам не стал настаивать. — Ты будешь ученым. Тебе нет нужды идти в солдаты. К тому же, когда ты станешь взрослым, война уже закончится.
Маркус нахмурился. Он явно хотел услышать нечто иное. Адам подумал, что теперь никакие слова не смогут переубедить ребенка в том, что быть солдатом — это так замечательно, что отец даже предпочитает ради этого уйти из дому на войну.
Разумеется, он мог бы остаться. Его все еще ждала должность в Научно-исследовательском отделе Министерства обороны КОГ. И предложение преподавать в университете тоже оставалось в силе. На самом деле он бы справился и с тем и с другим одновременно. Он знал, что может прямо сейчас распаковать свой мешок, затем набрать телефонный номер — и больше никогда в жизни не увидит кашкурскую границу.
Но, поступив так, Адам Феникс не смог бы продолжать жить в мире с самим собой. У остальных солдат и офицеров Двадцать шестого полка не было выбора, как и у их семей. Хорошо, что Элейн не знала об имевшихся у него возможностях.
«Да, пожалуй, я нарисовал Маркусу верную картину. Главное — это солдатское братство. И все-таки я не хочу, чтобы он пошел в армию».
— Пойдем, Маркус, — позвал он. — Повеселимся. А ты знаешь, что твоя мама нашла чудовище? У него шесть ног.
