— Я согласна.
Два коротких слова. Для одного человека — смертельный приговор. Для другого — шанс на спасение.
Мистер Чи ничему не удивлялся, оставаясь всегда подчеркнуто невозмутимым. Или почти всегда. Когда речь заходила о выпечке, он проявлял эмоции. Нервничал и горячился. Работники темпераментного владельца кондитерской знали — несвежее молоко и подгоревшие булочки способны довести его до инфаркта. Совершенство в работе — вот к чему он стремится.
— В любой, — могли бы добавить те немногие, кто имел представление о его теневом бизнесе.
И были бы правы. Всегда приятнее иметь дело с уверенным профессионалом, чем с растерянным дилетантом.
— Только никаких фокусов. — Лицо посредника было похоже на застывшую маску. — Сделка будет считаться состоявшейся, когда парень окажется в руках заказчика.
— Боишься, что еще паре заносчивых малолеток отрежут головы? — невесело усмехнулась Герда.
— Нет. Мне безразлично, кто кому что отрежет. Главное — расквитаться с долгами, — передал Дейв через мистера Чи.
— Да, это главное, — легко согласилась она.
Многие знали, какими последствиями чреваты долги клану «Три Четверти Корины». Раз лидер клана вынужден ставить условия псионику, значит, у него по-настоящему крупные неприятности.
— Тогда сделаем так. — Сколько ни оттягивай неприятный момент, нужно когда-нибудь начинать. — Я позвоню подруге. У нее может быть информация.
— Их интересует парень, а не сведения о нем.
— Фраза «Сделка состоится после того, как "друзья" получат желаемое» подразумевает то, о чем я думаю? — уточнила Герда.
— Да.
— В таком случае к чему лишние подробности?
— Хочу, чтобы все прошло гладко.
— Я тоже. Если подруга знает, где он, попытаюсь связаться, договорившись о встрече в каком-нибудь тихом месте. Как тебе такой вариант?
— Отлично. Звони прямо сейчас, — предложил Дейв.
— Торопишься?
— Конечно. «Т.Ч.К.» подняли на уши весь город. Тебя тоже ищут. Знаешь, на что способны…
— Можешь не продолжать. Знаю.
— Хорошо.
— Вы позволите? — Вопрос, обращенный к мистеру Чи, был данью вежливости.
Владелец кондитерской оценил этот жест. Мир подобен огромной мозаике, состоящей из незначительных мелочей. Уважение — одно из проявлений человеческих эмоций. Казалось бы, пустяк, который на самом деле многое значит. Глупцу этого не понять. Тем приятнее иметь дело с умным партнером.
После утвердительного кивка Герда вызвала Карусель.
— Привет.
— Прииивет! Рада тебя слышать. — Голос звучал неестественно возбужденно и громко.
— Я тоже. У меня совсем мало времени, поэтому буду краткой. После того как ты отвезла нашего общего друга к врачу, вы расстались?
— Не слышу, что-то очень громко…
— ДА. ЭТО МУЗЫКА…
— Прокля…
— Что?
— Ничего. У тебя, случайно, не осталось его координат?
— Его — что? — переспросила Карусель.
Создавалось впечатление, будто ее голос колеблется подобно маятнику. К тому же это проклятый шум мешал разговаривать.
— Его местоположение.
— Ах это…
— Ты пьяна? — Герда не пыталась скрыть раздражения.
— Нет.
— Говоришь как-то странно. — Функция принудительного шумоподавления наконец заработала.
Голос собеседницы стал глуше. В любом случае это было лучше, чем разбирать слова сквозь дикий рев динамиков.
— Последствия шока. Я потеряла машину.
— Сочувствую. — Она находилась не в том положении, чтобы выслушивать получасовую историю о «последствиях шока».
— Значит, не знаешь, где…
— Почему?
— Слушай. — Герда с трудом сдержалась, чтобы не закричать. — Я задаю простые вопросы, на которые ты на редкость сложно отвечаешь.
— Это последствия…
— Я уже слышала про шок и машину. Мои соболезнования. Перезвоню, через час расскажешь, что приключилось, а сейчас извини, мне пора…
— Подожди.
— Что?
— Он, кажется, хотел тебе что-то сказать.
— Кто?
— Ты задаешь сложные вопросы, на которые просто ответить.
— Он с тобой?!
— Да.
— Тогда почему… Хотя ладно, неважно. Нам нужно поговорить.
— Моя клипса может упасть, и они…
— От этого зависит жизнь Кая. — Теперь Герда была само смирение.
— Ладно. Только предупреждаю заранее, они не обрадуются.
— Кто?
— Те, сзади.
— Не волнуйся, я разберусь со всеми.
— Ладно. Поверю на слово. И помни. Ты обещала.
— Конечно обещала, — печальным эхом отозвалась Герда, собрав волю в кулак и пытаясь настроиться на разговор.
Прошло несколько секунд, прежде чем в клипсе сотового раздался знакомый голос. И Герда произнесла заранее подготовленные слова:
— Привет, как дела? Нормально? Рада за тебя и Карусель… У меня тоже. Нужно встретиться, кое-что обсудить… Собирался найти меня, чтобы помочь Каю? Как это мило с твоей стороны…
Несмотря на все усилия, Герда почувствовала, что начинает краснеть, словно нашкодившая девчонка, укравшая любимую мамину помаду.
Дешевая косметика — удел бедных. И не только она. Маленькой девочке хотелось поскорее вырасти, стать красивой и независимой. Она мечтала вырваться из тесной каморки. А помада была пропуском в другую, яркую жизнь. По крайней мере, ей так казалось. Дочь никогда не узнала, что потеря дрянного тюбика чуть не довела мать до самоубийства.
Последняя капля. Еще один штрих. Неверное слово, жест или взгляд — и терпение лопнуло бы, как вскрытая вена…
— Мило. — В горле у Герды стоял ком, мешающий говорить. — Я как раз собиралась… В общем… Попросить тебя помочь… Да, давай встретимся… Через полчаса у лавки хромого Феликса нормально? Попробуешь? Какие-то неприятности? Ничего такого, с чем не справятся два супергероя? Отлично… А то я уже было начала волноваться… Не стоит? Тоже так думаю… Да. И главное, приходи без Карусели. Незачем ей рисковать… Знаю, все будет хорошо. Уверена… Я тоже рада… Что с голосом? Ничего. Включила шумоподавление… Клипса старой модели… Ладно, до встречи… Пока…
Чтобы успокоиться, Герда закрыла глаза. Слабость — непозволительная роскошь для ноймов. Выжить во враждебно настроенном окружении могут лишь те, у кого нет чувств, а вместо сердца — айсберг. Огромный кусок льда, растопить который невозможно.
— Мистер Чи. — Ей наконец удалось взять себя в руки. — Передайте Дейву, я назначила встречу. Через тридцать минут, сектор «Б-пять», номер двести тридцать четыре «Е».
Мужчина, сидящий напротив, кивнул. Разворачивающаяся на глазах трагедия не тронула его сердце. Люди подобны мотылькам, летящим на свет. Вот они есть, а в следующую секунду — нет. Сгорели в жарком пламени костра или пропали в ночи. Их так много, что потеря одного, двух или даже нескольких тысяч не имеет значения.
