Взрослые, находящиеся в это время на улице, явно не имели определенных занятий. Все они окидывали Тото испытующим взглядом, но при виде его проводника молча пропускали идущих. Этого человека здесь узнавали даже закутанным в плащ.
Сам Тото тоже имел возможность присмотреться к нему. Тот продолжал ковылять, усиленно притворяясь калекой, но Тото начинал думать, что под плащом у него скрыты какие-то причудливые доспехи. Это не внушало доверия, но один Тото сразу бы заблудился, а там и сгинул в этом недобром квартале.
Проводник внезапно свернул к одной из хибар, отпер ключом дверь и придержал ее для Тото. Юноша вошел, крепко сжимая меч.
Внутри висел полумрак. Потом осветилась задняя стенка — нет, занавеска, за которой зажглась лампа.
— Их тут девять, — сказал вожатый, отвечая на безмолвный вопрос своего гостя. — Девять отдельных строений.
Все перегородки внутри необычайного дома были убраны, потолки поддерживались столбами. Спальню от кухни и кладовку от мастерской отделяли такие же занавески из шерсти и мешковины. Мастерская?
Меньше всего Тото ожидал найти здесь нечто подобное, но помещение действительно было уставлено верстаками с разобранными для починки механизмами, а между ними виднелись высокий шлифовальный станок, ленточная пила, набор оптических линз и штамповочный пресс. Тото словно домой вернулся.
— Я так и подумал, что ты из наших, — промолвил хозяин.
Тото, почти позабывший о его существовании, вздрогнул.
— Спасибо за… — начал он и осекся. Скуто распахнул плащ. Внизу в самом деле обнаружился старый кожаный панцирь, переделанный для него — все прочие несообразности относились к самому Скуто.
Ребенком в Коллегиуме Тото иногда смотрел представления кукольников, хотя уже и тогда интересовался не столько пьесами, сколько тем, как это делается. Особенно его занимала кукла Злыдень, постоянно строившая козни всем прочим. Скуто был живым воплощением этого персонажа: крючковатый нос почти сходится с загнутым вверх подбородком, между ними прорезан узкий коричневый рот, маленькие глазки глядят подозрительно. Но уродом Скуто делало не лицо и даже не горб на спине, а шипы, торчащие по всему его телу, — одни короткие, вроде рыболовных крючков, другие длинные, как ножи. Вся его одежда, включая и панцирь, была разодрана и заштопана в сотне мест. «И как он сам себя еще на куски не порезал», — думал Тото.
— Ладно, ладно, — проворчал Скуто. — Ты, полукровка, тоже не из красавчиков. — Он положил на верстак свой арбалет с магазином, вмещавшим не меньше десяти стрел.
— Извини, я… — Даже арбалет не отвлек Тото от его владельца.
— Чего «я»? Во мне-то кровь чистая. — Скуто оскалил в улыбке торчащие вперед зубы. — Здесь мое племя не часто встретишь, но Империя знает нас и крепко не любит — угадай почему. Я колючий жукан, понятно? А если хочешь спросить, много ли на свете таких, то на севере нас навалом. — Скуто хихикнул, что отнюдь его не украсило. — И хуже всего то, что ни один в точности не похож на другого. Ты видишь перед собой по-настоящему уродливого жукана; это самое вижу и я, когда смотрю в зеркало или на любого из своих соплеменников.
— Да… понимаю, — кивнул Тото.
— Еще бы, ты ведь метис. — Скуто, ростом по грудь Тото, смерил его взглядом. — Ну как, сознаешься, что ты из команды Стенвольда?
— Думаю, да. — Отрицать, пожалуй, не было смысла.
— Твоя сума говорит мне, что ты механик. Может, она чужая? Доложи-ка, на что годишься.
— Я получил аттестат в Великой Коллегии, — с гордостью заявил Тото.
— Это мне тьфу и растереть, парень. Пока не покажешь, на что способен, ты для меня не механик.
— Да ну? — Тото взвалил сумку на верстак и стал рыться в ней. — Как ты вообще здесь держишь все эти вещи? Сквозь твои стенки все слышно — удивляюсь, как тебя до сих пор не ограбили.
Скуто сплюнул — не потому, что желал его оскорбить, а чтобы придать больше веса своим словам.
— В этой округе, парень, я человек не последний. У меня есть шпионы на жалованье, есть ребята с мечами и арбалетами, которых я отправляю, куда мне надо. В случае чего сюда приведут настоящего доктора, и ничего с ним тут не случится, и заплатят ему как следует. Врагам придется собрать недурную армию, чтобы мне навредить. Со всем этим да еще с тем, что я делаю для твоего Вершителя, руки у меня редко доходят до настоящей работы.
— Ты про механику? — Тото достал что-то из мешка и протянул ему.
— Вот-вот. — Скуто взял в свои колючие руки воздушную батарею, и его скептический взгляд стал сперва удивленным, а после и одобрительным. — Неплохо, неплохо. Аккуратная штучка, компактная. Руки у тебя приделаны правильно. Поршневые моторчики, да?
— Это боевой механизм. Люблю оружие.
— Кто ж в твоем возрасте не любит? Да, потенциал есть. Если у тебя останется время от работы на Стенвольда, любопытно будет взглянуть, как это действует.
— От работы на Стенвольда? — тут же насторожился Тото. — А что случилось с твоим помощником?
— Лучше тебе не знать.
— Нет, не лучше! Трое моих друзей неизвестно где — может, их уже и схватили. Я не должен был их бросать… думал, они побегут за мной. И все из-за твоего человека, который нас продал осоидам!
— Ничего он такого не делал. — Скуто, не поднимая глаз, вертел в руках воздушную батарею.
— Как же тогда объяснить, что он привел нас прямо в засаду?
— Не приводил он, — повторил Скуто. — Сегодня утром я выудил его тело из отстойника на заводе. Кто-то хотел, чтобы труп бесследно исчез, да не тот резервуар выбрал.
— Утром? Но ведь…
— Знаю, знаю. — Скуто пожал плечами, и шипы на них заколебались, как трава на ветру. — Я шел за вами от самой площади Милосердия. И ублюдка этого видел. Как есть Больвин, с которым я три года работал! Тот самый Больвин, которого утром зарыли в могиле для бедных. Ума не приложу, парень. Просто ума не приложу.
Верхние окна таверны, одной из лучших в городском центре, выходили на склон с белыми виллами состоятельных граждан. Здесь хорошо обслуживали, и стража, прикормленная хозяином, являлась при первых признаках свары, но в «Хлебной гавани», как правило, было тихо. Когда Тальрик, войдя, дотронулся до полей своей шляпы, дородный жукан-трактирщик только кивнул. Мальчик мигом поставил на столик чашу разбавленного вина и сообщил тихо, что задняя комната будет к услугам гостя, как только он пожелает.
Тальрик, однако, не торопился — ничего хорошего он от этой встречи не ждал. Два его телохранителя заняли места у стены. За милю видно, что это солдаты, зато они знают, что в случае оплошности им пощады не будет. У капитана Тальрика и рядовые, и генералы ходят по струнке. Все осоиды, несущие службу в зарубежье, боятся его как огня.
