Но я пойду в Тоннель. Потому что — я это понял со всей отчетливостью только сейчас — у меня нет выбора. Моя надежда на Роберта — иллюзия. Его растерянность оттого, что не сработало надежное, казалось бы, заклинание, говорит о многом. Хотя бы о том, что противостоит ему отнюдь не рядовой маг. Возможно, не уступающий Роберту в силе и знаниях, а возможно, и превосходящий его. Имея на руках мощнейший козырь — собственное инкогнито.
Уловка Роберта с «личиной трупа» сработала, и это здорово — наверное, поэтому я до сих пор жив. Но долго я на ней не протяну, а новых идей Роберт предложить не может. А Борис предложил — браво, Борис!
Я улыбнулся и с бодрым радостным видом потер руки.
— Само собой! Что мне терять?
Глава шестнадцатая
Глава шестнадцатая
Знакомое уютное кресло. Привычная обстановка. Родной, словно специально для меня изготовленный обруч. Это не имеет значения в Тоннеле — я мог бы сидеть на жестком табурете посреди шумного ночного клуба, в мире Белого шара это никак не ощущается. Но пока, до погружения, это добавит мне капельку уверенности и спокойствия. И, быть может, чуточку повысит мои шансы. С нуля до одной сотой, уточнил кто-то ехидный в моей голове, но я пинками выгнал его прочь. Вместе с паникерскими настроениями.
На кабинете Якова Вениаминовича настоял я. Отвергнув два других варианта.
Роберт предложил поехать к нему в гостиницу — потому что там у него есть обруч. Роберт немножко посокрушался, что не взял обруч с собой. Тогда бы не пришлось никуда ехать, но что за проблема, десять минут на такси...
Борис сказал, что можно никуда и не ехать. У него дома, конечно, нет обруча, но зато есть компьютер (три, уточнил я. но Борис не отреагировал), а значит, максимум через час ему доставят обруч. Роберт выразил сомнения, резонно напомнив, что обруч можно купить только по предъявлению удостоверения члена ВАМ. (Я — добрая душа — не стал ехидно спрашивать, как достал обруч сам Роберт.) Борис высокомерно, хотя и несколько наигранно заржал и предложил проверить. Я бы в этом вопросе поставил на Мирского, но...
В кабинете Якова Вениаминовича мне будет комфортно, сказал я. Они пробовали спорить. Я спорить не стал. Просто предложил каждому из них идти в Тоннель самостоятельно оттуда, откуда им нравится. Все. Чистая победа.
До начала работы салона оставалось больше часа, маг должен был подойти к самому открытию, но Верочка уже сидела с исключительно деловым видом за своей стойкой. Разумеется, она пустила двух родственников Якова Вениаминовича (Я — тоже родственник, помните? А Роберта Яков Вениаминович Верочке уже представил.) в кабинет босса. Борис пошел прицепом. Мы за него поручились.
Верочку Борис видел впервые. Это вообще всегда является серьезным стрессом для половозрелого мужского организма, а сегодня Верочка с особой жестокостью подобрала блузку. Борис так плотоядно целовал даме ручку, и смотрел такими глазами, что я просто вынужден был громко полюбопытствовать, когда возвращается его жена.
Вы видели когда-нибудь, как испепеляют взглядом? Я — теперь да.
— Вадим, ты — негодяй! — торжественно и грустно объявил Борис уже в кабинете.
— Ага! — вполне весело согласился я. — А ты — женатый негодяй.
Борис красиво потряс в воздухе пальцами.
— Даже женатый человек имеет право прикоснуться к прекрасному!
— Ленка бы тебе потом прикоснулась...
Борис сумел изобразить оскорбленную невинность.
— Я имею в виду лицезреть!
— В музей сходи. — фыркнул я.
— Подскажи! Подскажи мне музей, где можно увидеть такую красоту.
Фарс, подумал я той (большей) частью сознания, которая не пикировалась с Борисом. Все это фарс. Я трушу, до одури, до границы с обмороком — и изо всех сил стараюсь это скрыть. Показать, что мне все трын-трава, череда покушений на мою жизнь вызывает лишь зевоту, а за заклинаниями, подобными сегодняшнему, я хожу каждую вторую пятницу месяца. Кого у меня получается обмануть? Роберта? Едва ли. Но он дипломатично молчит. Он, черт возьми, все делает дипломатично, это слегка раздражает. Однако за молчание я ему благодарен.
А вот Борис видит меня насквозь, это как пить дать. Он не понимает, не может понять всю глубину моего страха перед предстоящим Тоннелем, но сам страх чувствует. И — поддерживает, как может. Интересно, как бы он вел себя, познакомь я его с Верочкой, скажем, неделю назад? Самое забавное, что. возможно, точно так же. Борис... нет, он не хороший актер. Он просто точен, всегда и во всем. И если надо дурачиться, он будет делать это максимально точно.
Так или иначе, все понимая, я все же немного расслабился, нервная дрожь не то чтобы унялась, но влезла в допустимые пределы.
Тоннель так Тоннель. Это моя работа, не так ли? И я ее сделаю. Или не сумею — на все воля... Белого шара. Интересно, я не богохульствую? Белый шар его знает...
Так, пора начинать. А то снова начну трястись. Я поерзал в кресле, устраиваясь поудобней, нацепил обруч
— размер мой, наверное, после меня больше курьеров у Якова Вениаминовича не было. Ну... если не вернусь, считайте идиотом!
Я вдавил кнопку, сосредоточившись на задании. В очередной раз против своей воли ужаснувшись его масштабом.
***
Туман. Гутой, молочно-белый, клубящийся. Такой, что хочется рукой зачерпнуть, чтобы посмотреть, как он будет медленно течь, просачиваться между пальцами. В первый момент мне даже показалось, что кроме тумана здесь ничего нет. К счастью или к несчастью, это оказалось не так. Когда глаза немного обвыклись, я рассмотрел под ногами тускло-серую металлическую плиту. Метр на метр примерно. Сзади, слева и справа — ничего. Пустота, пропасть, покрытая туманом. Впереди, на расстоянии широкого шага также в пустоте висели уже две плиты, аналогичные «моей» — по левую и правую руки. Разделенные такой же величины промежутком. Далее — везде. Плита, на которой я стоял, была единственной одиночной. Дальше, насколько хватало глаз — ровные симметричные ряды пар плит. Впрочем, благодаря туману, глаз хватало на пять-шесть пар. Где-то там, близко или далеко, прятался в тумане Белый шар. Мне всего-то надо дойти до него по одной из дорожек. Или по другой. Или перескакивая с одной на другую...
Я не спеша присел и погладил ладонью плиту под ногами. Гладкая, но не до скользкости. Прохладная, как обычный кусок металла в пасмурный холодный день. Я аккуратно дошел пальцами до края плиты, ощупал, потом потянулся и насколько мог засунул руку под плиту. Толщина — сантиметров пять, и никакого намека на опору снизу. Впрочем, в этом я почему-то и не сомневался. Плиты... туман... Тут нет места никаким опорам, подвесам и прочим связям из курса технической механики. Пустота — и два пути. Нет, поправил я себя. Путь один, просто он двойной. Это важно. Я еще не знал, почему, но чувствовал всем нутром.
Так, погружение, можно сказать, состоялось. Я не зритель на сеансе странного и нелепого фильма. Я даже не «попаданец» в чуждый и незнакомый мир. Я здесь живу. Законы Тоннеля — мои законы, не просто правильные — единственно представимые. Поэтому я — курьер. А тот, кто не в состоянии погрузиться, подобен бегающей птице, которая хочет летать, но не умеет оторваться от земли. Или пловцу, дрыгающему руками и ногами, так и не войдя в воду...
Вот Роберт такой пловец. И папа его. Как мне было смешно, когда я подумал, что Яков Вениаминович хочет стать курьером... Или мне было страшно? Не помню. Не важно. Посторонние мысли постепенно отдалялись от меня, оставаясь на поверхности океана, в который я ушел с головой.
Плиты. Сейчас я шагну на одну из плит передо мной и окажусь чуть ближе к Белому шару. Можно, конечно, перепрыгнуть через ряд. Но опасно. Не удержишь равновесие и... А главное — не нужно. Так не сократить путь, это я знал твердо. Значит, никаких прыжков. Шагаем.
Я подошел к краю своей плиты (Она и не подумала зашататься или накрениться. Естественно.), секунду помедлил и сделал решительный длинный шаг прямо в центр плиты следующей, той, что справа.
Она встретила меня как родного, была столь же прочна и непоколебима, как и «стартовая». Хорошо. Я не торопился, не рвался вперед поглощать расстояние. Буду кушать осторожно, маленькими кусочками и тщательно прожевывая. Иначе и подавиться недолго. Потоптался на месте, затем осторожно подвинулся вперед, к самой границе туманной пустоты. Набрал в грудь воздуху. Пора. Шаг.
Уже завершая этот шаг, ставя ногу на следующую плиту, почувствовал фальшь. Не то, не так... Если по правому ряду плит можно спокойно дойти до Белого шара, то что здесь делает левый ряд? Или он столь же безопасен? Тогда зачем их два? Но нога твердо встала на центр плиты. Никаких подвохов. Я выдохнул, мысленно обругал себя за мнительность. Подтянул вторую ногу...
И вот только в тот момент, когда я перенес свой вес полностью на новую плиту, она исчезла. Не провалилась, не перевернулась, не откинулась на невидимом шарнире — просто исчезла прямо под моими ногами. Персонаж муьтика в моей ситуации обычно еще несколько секунд висит в воздухе с крайне озадаченным лицом — и лишь затем камнем летят вниз. Тоннель — не мультик, я ухнул в пропасть моментально, подавившись собственным воплем. Глаза вниз — не видно ни намека на дно. туман и пустота...
