День горящей брони - Макс Алексеевич Глебов

— Наверняка не отказался, — не стал спорить Октос, — но сейчас меня беспокоит несколько другое. Своими действиями ты привлек внимание других членов Совета. Несколько торговых кораблей разных рас наткнулись на выставленный тобой барьер. Их владельцы были вынуждены менять маршрут и обходить зону, в которой артефакты неожиданно начинали уходить в красный спектр без видимой причины. Как ты понимаешь, сбором и анализом информации с артефактов занимаемся не только мы, и кое-кто в Совете стал задавать мне неудобные вопросы.

— Твой вечный недоброжелатель Черос?

— Не только он, хотя остальные не в счет, они просто следуют в его струе. Их интересует, зачем вокруг планеты, населенной ничтожной человеческой цивилизацией из минус-списка, установлен режим жесткой блокады, как будто от нее исходит угроза, как минимум, оранжевого уровня. Если на самом деле угрозы нет, то зачем такие меры? А если есть, то почему Совет до сих пор об этом не знает?

— И что ты им ответил?

— Почти правду. Сказал, что имело место нарушение законов Протектората, выразившееся в контрабандной поставке аборигенам высокотехнологичных изделий из пространства Серого Периметра. Пришлось передать им отчет зонда-наблюдателя, зафиксировавшего факт прорыва. Временно это сработало, но не думаю, что Черос успокоится. Он уже задал вопрос, почему для меня это так важно, ведь нарушение допущено не государствами Протектората, а Серый Периметр нас по большому счету не интересует. Пришлось придумывать на ходу, что я не уверен в непричастности к этой поставке спецслужб Империи людей. В общем, пока дело удалось замять, но Черос наверняка будет продолжать расследование, и совершенно неясно, какие факты ему удастся вытащить на поверхность в следующий раз. Он чувствует мой интерес к этой звездной системе, и не отцепится, пока не выяснит, в чем он состоит.

— Боюсь, я тебя не порадую, — нервно шевельнувшись в аммиачном растворе, произнес Краен, — Мне тоже задавали вопросы, ведь именно я отвечаю за регулировку чувствительности артефактов в твоем секторе. — Кто-то из наших оппонентов не поленился выяснить, что Земля уже недавно подверглась вторжению кронсов, и вскоре ей предстоит пережить новое. Знают они и о том, что отбиться им помогли имперцы, чуть не нарушив при этом законы Протектората. Черос прямо спросил меня, почему я, при твоем попустительстве, хочу, чтобы кронсы уничтожили человеческую цивилизацию на Земле, ведь мы с тобой не можем не понимать, что в условиях артефактной блокады Империя не сможет снова прийти на помощь аборигенам.

— Это плохо, — Октосу стало еще более неуютно, и Краен заметил это по нервным движениям его щупалец. — Гораздо хуже, чем я думал. Черос умеет анализировать факты, этого не отнимешь.

— Возможно, не он сам, а кто-то из его окружения, но сути это не меняет.

— Что ты ответил?

— Сказал, что всего лишь хочу предотвратить нарушение установленных нашими предками законов, поскольку имею серьезные основания подозревать одно из государств Протектората в намерении искусственным образом ускорить развитие земной цивилизации. Подробностей я раскрывать не стал, а давить на меня Черос не мог, я ведь не отношусь к его ветви клановой иерархии.

— Он тебе поверил?

— Нет, конечно. Это совершенно очевидно. Только лишний раз убедился, что мы что-то старательно скрываем.

— Считаешь, нам стоит снять блокаду? — в голосе Октоса Краен не услышал уверенности.

— Ни в коем случае. Если мы это сделаем, то лишь подтвердим самые смелые догадки Чероса. Он поймет, что мы боимся его вопросов, а значит, нам есть что скрывать от Совета. Я бы не стал ничего менять, по крайней мере, пока. Пусть видят, что нам безразличен их нездоровый интерес к нашим действиям. Скажу честно, идеальной я такую тактику не считаю, но других вариантов просто не просматривается.

— Хорошо, — после долгой паузы произнес Октос. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь и помнишь о том, что наши щупальца сплетены.

— Я никогда об этом не забываю, — невозмутимо ответил Краен, разворачиваясь и покидая бассейн главы сектора. Вот только Октос слишком хорошо изучил своего собеседника, чтобы не понимать, что его спокойствие — всего лишь маска.