успел немного запыхаться ещё тогда, когда просто попробовал сделать пару шагов со всем этим богатством, и покачал меч, примеряясь к весу тяжёлого турнирного оружия.
— А теперь защищайся. — Мужчина вытащил из ножен на поясе свой клинок и без промедления начал осыпать меня частыми ударами — сверху, снизу, в щит, по голове. Управляя оружием, он почти не замахивался, поворачивая клинок одной кистью. Но, несмотря на это, удары были не только частыми, но и весьма чувствительными. Не прошло и пяти секунд, а у меня уже позванивало в голове и болели ушибленные даже сквозь рукавицу пальцы. А нижний край щита, на который я всё же умудрился принять пару выпадов, сильно ткнул меня в колено.
Сквозь узкие прорези шлема я почти ничего не видел. И дышать сквозь мелкие дырочки на лицевой части было чертовски трудно — тем более в движении. Пот затекал в глаза и рот. Сердце ходило ходуном — не столько из-за усталости, сколько из-за волнения. Я всё яснее понимал, что у меня совсем ничего не получается — никак не мог угадать направление следующего удара, не мог ни нормально прикрыть себя щитом ни отбиться мечом. И, в довершение моих страданий, мужчина заразительно рассмеялся — после того, как наградил меня парой особенно звонких шлепков тупым острием по самой макушке шлема.
Вот тогда я и перестал стыдится своей неуклюжести. Рассвирепев, я зарычал, поднял перед собой щит, который стал ещё тяжелее, чем был, и скакнул вперёд. Пытаясь хотя бы как следует толкнуть обидчика, я и не думало том, чтобы пытаться отбивать удары, посыпавшиеся на оба плеча.
Вынудив противника отступить на шаг, я, продолжая орать благим матом, принялся яростно размахивать перед собой мечом из стороны в сторону, и вверх и вниз. Но мужчина всё время каким-то чудом в последний момент уклонялся от края моего клинка, пропуская его в сантиметрах от себя. И, когда я уже совсем медленно размахнулся уставшей рукой для очередной попытки удара, он поднырнул под клинок и толкнул меня плечом в щит.
Оказавшись на спине, я едва не выронил своё оружие. И когда, наконец, смог разглядеть сквозь сдвинувшиеся щели шлема хоть что-то, обнаружил, что меч моего противника смотрит мне прямо под ремешок на подбородке.
— Сдаёшься? — Улыбающийся Шеф скептически склонил голову на бок. А я, издав со злости какой-то сиплый не то стон, не то крик, не глядя саданул его своим клинком прямо по голени, прикрытой лишь стёгаными шоссами.
— Ах ты ж!.. — Мужчина отскочил и принялся машинально растирать ушибленную голень сквозь толстый слой ткани и войлока. Но улыбаться стал ещё шире.
После его кивка пара бойцов быстро подняла меня на ноги обратно и тут же отошла в сторону. Оглядываясь и пытаясь отдышаться, я снова сгорбился за щитом и поднял клинок, готовясь к продолжению поединка.
— Всё, хватит с тебя, дружище! — Мой противник разогнулся, отправил свой меч обратно в ножны и протянул мне открытую ладонь. — Как зовут, кондотьер?..
Шунка постоянно немного забегала вперёд, словно стараясь убедиться в безопасности тропы, по которой мы шли к месту обитания отряда реконструкторов. Возвращаясь к нам, собака всегда приветливо помахивала хвостом, давая понять, что путь свободен. И всё время крутилась либо возле командира, либо возле Алины — к её великой радости.
— У нас как родители сдурели — так больше и некуда было идти, кроме клуба. — Наблюдая за собакой и тайком поглядывая на девчонку, Дестрой вёл свой неторопливый рассказ. — Шеф-то многим вместо отца был. За час все собрались, кто уцелел. Экип свой похватали, еду, которую родаки не сожрали…
— А почему сюда двинули? Во дворце-то поуютнее, чем в зимнем лесу.
— Шеф так решил. — Вмешался бритоголовый паренёк с холодными светлыми глазами, совсем как у собаки. Окружающие подростки называли этого бойца, несущего на плече арбалет, Моржом. — В лагере тоже удобно, увидишь. Родник в двух шагах. Дрова повсюду. А в городе, Шеф говорил, ад начнётся совсем скоро. Так и вышло.
— А к нам до весны никто не лез. И жор в лесу долго не было. — Продолжил рассказ Дестрой. — Спокойно обжились. Укрепления смастерили. Мы на играх постоянно строяк для штурмов сооружали. Толканы ж все безрукие. Обмотаются занавеской, лыжей вооружатся — и типа воины. Тьфу!
— А жрёте-то что? И на собаку ещё хватает… — Словно почуяв, что я говорю о ней, Шунка шагнула ближе и ткнулась мне мокрым носом в ладонь.
— Даже на двух хватает. — Дестрой с улыбкой потрепал собаку за ухо. — В лагере сейчас ещё Рой. И щенки…
— Щенки-и-и! — Алина восторженно запрыгала и захлопала в ладоши. — Вот это да!!!
Командир отряда невольно заулыбался, сверкнув пробелом в верхней челюсти:
— Да, три штуки. Хаски умеют сами себя кормить, только волю дай. Да и собачьего корма повсюду ещё навалом. Жоры его не едят. И люди тоже. Пока что.
— Ну насчёт собак понятно. А сами-то чем живы?
— А щас всё сами увидите. — Морж присмотрелся к ружью Тимура. — Дай посмотреть.
Смуглому пареньку явно не понравился пренебрежительно-равнодушный тон арбалетчика. И татарин вопросительно глянул на меня. В ответ я пожал плечами, показывая, что он сам должен решать. Я знал, что это был один из тех приёмчиков, которыми Шеф проверял своих подопечных на вшивость. И деланное равнодушие Моржа скрывало именно такой мотив. Он пытался выяснить, с кем имеет дело — с воином или овцой, согласной на любое обращение.
— А ты мне корягу свою дай пальнуть тогда. Как тут чё работает? — Тимур выбрал правильный вариант развития событий. И уже через минуту пацаны увлечённо обменивались сведениями о своём оружии, показывая принцип работы и особенности конструкции. И к ним тут же присоединился Канат.
Понаблюдав за их беседой, я кое-что припомнил и показал на своих юных союзников:
— А вот Тим рассказывал, что гостей вы не любите. Чуть что — в петлю и на сук.
— А потому что нормальных гостей тут никогда не было. Как снег растаял, центровые с собаками своими полезли, закладки искать. А наркоманам верить нельзя. — К нашему разговору присоединилась девушка. Одна из тех, кто целился в меня на тропе. — И я слышала, во что они девчонок превращают. Ну нахер таких гостей!
Суровая девчонка приподняла край капеллины и вытерла пот со лба, переложив свой арбалет на другое плечо. Освободив правую руку, она протянула её мне:
— Лань.
— Кир. — Я пожал вспотевшую ладошку боевитой девчонки. — Насчёт центровых не спорю… И что, вы прямо совсем отсюда никого не выпустили? Как вообще удаётся границу на замке
