исполнится восемнадцать, но уж я-то позабочусь о том, чтобы нотариально ограничить его действия с акциями.
Просто во избежание недоразумений. Хоть он вроде и встал на путь истинный.
В общем, всё прошло, как по маслу — я произвожу на семейство рыжих неизгладимое впечатление, трачу на это совсем немного эфира, и рисую себе весьма и весьма радужные перспективы.
А затем прощаюсь, спускаюсь во двор и сажусь в свою новенькую машину.
— Домой, Витя. На сегодня дела закончены.
Волков трогается с места. Какое-то время мы едем молча и спокойно.
Я размышляю о договорённостях и том, как включиться в бизнес цепочку Мирославских и улучшить её, и потому не сразу замечаю, что довольно долгое время за нами едет серый, полностью тонированный мультивэн.
— Э-э-э… Барин, — спрашивает Виктор.
— М? — я не отвлекаюсь от изучения новостных сводок. Кажется, сегодня в Азиатском регионе будет новый прорыв тварей…
— Барин! У нас, кажется, кто-то на хвосте.
Я оборачиваюсь, и вижу стремительно приближающуюся морду фургона.
— Прибавь скорость.
Мы ускоряемся, и фургон тоже добавляет газу. Интересно… Кто это мог быть? Радищевы? Михайловы? Каких ещё врагов я успел нажить?
— Ой-ё…
Я снова оборачиваюсь, услышав возглас Виктора — и мгновенно холодею. Мультивэн не отстаёт, и мало того — из его люка появляется пулемётная установка…
А через секунду раздаётся грохот выстрелов и пули начинают дырявить мой новенький автомобиль…
— Пригнись!
Виктор бросает «Ласточку» влево, но часть пулемётной очереди всё же успевает прошить автомобиль. Несколько крупнокалиберных пуль проходят всего в десятке сантиметров от меня.
— Проклятье!
Дробный стук по кузову, заднее стекло рассыпается ворохом осколков, пули выбивают из подголовника пассажирского сиденья куски синтетического наполнителя. Я сжимаюсь на заднем ряду, мечтая стать как можно меньше. Машину мотает из стороны в сторону — Витя виляет и старается сделать всё, чтобы нас не превратили в дырявое корыто.
Пробираюсь меж сидений вперёд.
— Какого хрена?! Я думал, всё прошло удачно! — орёт Волков, вжимая голову в плечи.
— Это с других… Переговоров!
Снова звуки выстрелов, немногочисленные машины на трассе резко бьют в тормоза, стараясь пропустить «смертельных гонщиков». И правильно делают. Потому что нескольким несчастным не повезло — пулемётчики изрешетили, как минимум, десяток автовладельцев…
— У тебя есть оружие?!
— Да откуда, я же школьник! Да и зачем оружие ма…
А действительно — зачем магу оружие?..
Едущая по встречной «Волга» ловит несколько пуль и со страшным скрежетом влетает в «Ладу», пытающуюся нас обогнать.
— Подпусти их ближе!
— Сдурел?!
— Выполняй, бл@ть, если хочешь жить!
Резкий удар в тормоз. Мы пригибаемся, и десяток с лишним пуль кучно проносятся через кузов, разнося лобовое стекло в клочья. Разогнавшийся фургон едва не влетает в заднюю часть «Ласточки», но в последний момент успевает уйти вбок, и проносится мимо.
Сейчас!
У меня есть всего пара секунд, пока ублюдки будут в зоне досягаемости и пока стрелок не развернул пулемёт… Так что я высовываюсь в окно, размахиваюсь, формирую свою огненную плеть — и с криком бью ей в заднюю часть мультивэна.
Попадаю прямо по левому колесу. Оно лопается с громким хлопком, и остатки резины мгновенно воспламеняются, разлетаясь в разные стороны. Фургон тащит в сторону, он попадает в какую-то выбоину — и несколько раз переворачивается. Пулемётчика выбрасывает из люка и размазывает по асфальту длиннющим кровавым куском.
— Охренеть! — выпучив глаза и сбросив скорость, бормочет Виктор, — Ну барин… Глаз у тебя, конечно…
Он не договаривает — в заднюю часть «Ласточки» влетает ещё одно авто. Я больно бьюсь головой о бардачок, нашу машину снова мотыляет, Витя ругается сквозь зубы. Во мне клокочет гнев — настолько сильный, что я не обращаю внимания ни на боль, ни на усталость. Оборачиваюсь, чтобы забросить в тачку ублюдков огненный шар…
И успеваю лишь пригнуться.
Автоматная очередь прошивает автомобиль, мой водитель вскрикивает и отпускает руль. «Ласточку» ведёт вбок — хорошо, что хотя бы скорость уже не такая высокая, так что в отбойник мы влетаем без особы последствий — спасают подушки безопасности.
Хотя куда уже хуже…
Как ни удивительно, я цел. Ни переломов, ни простреленных частей тела… Да и магия в запасе ещё есть. Ну держитесь, сволочи…
Сильным ударом ноги выбиваю заклинившую дверь, вываливаюсь на проезжую часть. В отдалении — больше десятка столкнувшихся машин. С другой стороны на трассе сгущаются сумерки, и машин там не видно вовсе.
Седан с автоматчиками остановился метрах в ста от нас, и бойцы в шлемах и масках уже выходят из него.
Делаю вдох, тянусь к «Ускорению» — и бегу прямо на них. Мужчины с оружием поднимают свои пушки медленно, очень медленно! Усмехаюсь, и оказываюсь рядом с ними за секунду. Толкаю первого — и случайно пробиваю ему грудину вместе с бронежилетом.
Проклятье!
Выдёргиваю окровавленную руку, разворачиваюсь, делаю ещё несколько шагов, сворачиваю шею второму, чувствую, как стремительно сгорает энергия в каналах и понимаю, что не успеваю убить ещё двоих.
Точнее, не успеваю сделать это руками. А вот огненным хлыстом — вполне. Перемещаюсь ещё на пару шагов в сторону, меняю «Ускорение» на огненную магию — и вкладываю в удар хлыстом всё, что во мне осталось.
Ощущение странное — будто весь мир резко ускорился. Голова начинает сильно кружиться, но плевать!
Огненная плеть получается длинной — метров семь, наверное. Она летит параллельно земле и разрубает оставшихся бойцов ровнёхонько на две части, прямо поперёк тел. И как раз в это время во мне заканчивается энергия.
Я выжат досуха. В голову бьёт откат, и я сажусь прямо на асфальт, пытаясь бороться с головокружением. Неподалёку горит фургон, кругом валяются трупы, чуть поодаль — столкнувшиеся и покорёженные машины. Асфальт засыпан битым стеклом, кругом части автомобилей — крылья, бампера.
Где-то вдали слышатся звуки сирены…
Виктор! Мать его, мой новый слуга!
Пошатываясь, возвращаюсь к своему «новенькому» автомобилю. Новенькому, ага… Теперь это просто кусок искорёженного металлолома…
Виктор так и не выбрался из-за руля.
— Эй, Волков, ты как там? Волков!
— Ар-р-р-р!
Живой, это хорошо. Подхватываю Виктора под мышки и вытаскиваю со своей стороны, усаживаю на асфальт, прислоняя спиной к расстрелянной двери. Наспех осматриваю парня — три пулевых ранения, в правый бок и руку, в левую ногу. Кажется, ничего серьёзного.
— Жить будешь.
— Да пош-шёл ты… Барин!
Скалюсь. Хочется ударить эту скотину, но умом понимаю, что он, в общем-то, прав. Ладно, как нибудь в следующий раз…
— Радуйся, что ранен, а то бы я тебе руку сломал за такие слова.
— Ага. Рад так, что
