происходит? Я не потерплю разборок в моём заведении! Немедленно прекратите, пока я не вызвал полицию! — раздался за моей спиной строгий голос, и повернувшись, я увидел перед собой пожилого китайца в костюме-тройке. Видимо, или владелец, или управляющий.
— Всё нормально, уважаемый! Это наши приятели, — я отпустил свою добычу, тот закашлялся, схватившись за горло, и я тут же пришёл ему на помощь, ласково постучав ему по груди. Того аж перекосило.
— Просим прощения за беспокойство. Наши друзья уже уходят! — извинился я, чуть склонив голову, — Ведь уходят же? — угрожающе рыкнул я в сторону китайцев, от чего они слегка вздрогнули.
— Уходим... — просипел Сяо Мин, продолжая держаться за горло, — Но мы вскоре продолжим наш разговор... — угрожающе прохрипел он, глядя на меня.
— Без проблем! В любое время и в любом месте! — отмахнулся я от него, — А пока будьте так любезны, освободите наше общество от вашего присутствия.
***
После ухода китайцев, совещание прошло в скомканном ускоренном режиме. Ограничились выбором секретаря, которым назначили какого-то ничем не примечательного, неприметного паренька. Решили, что следующее собрание состоится уже после нового года, и к его началу все подготовят в бумажном виде свои замечания по уставу, и на этом мы закончили и разбежались по своим делам.
Через полчаса я уже ехал в машине на очередное предприятие с проверкой. Ещё одно мероприятие с бессмысленной тратой времени... — тяжело вздохнул я. Мне так и не удалось понять замысел Князя с этими проверками, в которых от меня не было никакого толку. Я с важным видом ходил по этим заводам и предприятиям, мне показывали, на что были потрачены наши деньги и носили всевозможную подтверждающую документацию, которую я честно пытался проверить, вот только эффекта от этого не было никакого. Я нихрена во всём этом не понимал, и только и мог, что изображать важный вид, то есть, строить из себя идиота. Я даже ещё раз дяде позвонил с просьбой, чтобы он, наконец, объяснил мне, чего он тут от меня ждёт вообще? На что он ответил, что я всё делаю правильно и чтобы продолжал в том же духе... Вообще зашибись... Получается, мне порекомендовали и дальше изображать из себя идиота.
А ещё мне стало казаться, что за каждым моим шагом кто-то следит... Я ни разу не смог заметить за собой слежку, но это ощущение никак не проходило. А уж после того, как я узнал о странном покушении на Психа от него самого по телефону, и о его разговоре с Анной, в котором она намекнула ему о грозящей мне опасности, это ощущение стало ещё сильнее, и преследовало меня везде, даже в школе. Что там в школе. Оно не проходило даже когда я находился в собственном доме, который купили нам с Мэри Лин. Ясное дело, что всё это не способствовало моему хорошему настроению, и мне приходилось прилагать поистине титанические усилия, чтобы ни на кого не сорваться.
Мои мрачные мысли прервал водитель, подъехавший к шлагбауму, перекрывшему проезд на огромную заводскую территорию, и требовательно просигналивший охране, чтобы нам освободили проезд. Через несколько секунд путь был свободен, мы плавно двинулись дальше, и подъехали к административному зданию завода. Я вылез из автомобиля, сделал несколько шагов к встречающей меня делегации, и тут меня что-то с огромной силой ударило в грудь, отбросив обратно к автомобилю, я успел услышать чей то дикий вопль на английском, — Тут где-то снайпер! — и моё сознание померкло...
Я лежал в ВИП палате и смотрел в окно, где летели белые хлопья снега. Наблюдение за танцем снежинок было тут единственным моим развлечением. Ни телевизора, ни компьютера, ни книг — не было ни-че-го! И это — ВИП палата! От ВИП тут видимо было только одноместное размещение. Тоска... Хотя в целом-то я понимал, почему так... ВИП-пациентам был положен высококлассный целитель, который очень быстро ставил всех на ноги, вот, видимо, и решили не заморачиваться с развлечением для клиентов. И вообще, очень странный тут персонал. Весь зашуганный какой-то, всего боящийся. Медсестры заглядывали ко мне с таким выражением лица, как будто думали, что я вот-вот накинусь на них и то ли съем, то ли изнасилую, то ли сначала изнасилую, а потом съем. Врач тоже лишний раз предпочитал сюда не заходить. Как целитель ушёл, дав перед тем свои рекомендации, так про меня сразу предпочли и забыть. Кормили только. Мне подобное отношение было как-то в диковинку.
Я осторожно переменил положение, по привычке уже боясь лишний раз пошевелиться. Пуля угодила в правую часть груди, сломав два ребра, и прошла насквозь, выйдя через спину. Боль поначалу была адская. Я тогда отключился, и уже не заметил, как меня погрузили в машину и отвезли в больницу.
— Для одарённого вашего уровня, ничего серьёзного! — заверил меня целитель, за пару минут устранив все последствия от попадания, — Ну и регенерация у вас... Даже для мастера просто потрясающая, — восхищенно заметил он, покачав головой, — Впервые подобное вижу. Тут и без моего вмешательства, судя по всему, через пару дней уже и последствий никаких не осталось бы.
— Так может, выпишите меня домой? — со скрытой надеждой спросил я, — Раз уж вы меня вылечили уже?
— Нет, — опять покачал головой он, — Два дня ещё полежите тут. Завтра и послезавтра я проверю, что всё нормально, тогда уже и выпишем. Да и не имеем мы право выписать вас до того, как с вами полиция поговорит. А пока вы должны находиться под наблюдением. И вообще, конечно, удивительно вам повезло... Чуть бы левей — и мы бы с вами сейчас не разговаривали.
Он попрощался со мной, а я остался лежать, скучать, думать и терзаться в сомнениях. А повезло ли? Что это вообще за снайпер такой, который стреляет в грудь, а не, как это вообще-то принято, в голову? При этом, выстрелив в грудь, и тут ухитрился промахнуться мимо сердца, прекрасно зная, что я — одарённый, а значит, в меня надо бить наверняка. Может, он и не хотел меня убивать? Но какой тогда в этом покушении вообще смысл? Ничего не понимаю...
Так и мучился я в сомнениях, пока ко мне не пришли.
— Господин Морозов, вы позволите к вам зайти? — постучав, заглянул ко мне молодой мужчина, лет двадцати пяти на вид,
