останется и будет мешать. Может ещё и за руку решит поздороваться. Скажу, что мешает — подумает что-то дурное. Обращаю внимание на её лицо — довольно приятное, лёгкая полнота ей к лицу. Смутило её оружие — деревянная швабра. Не думаю, что она ей кого-то убила. Но отталкивать тварей по одному довольно удобно.
— Немного, — отвечаю я.
— Ой, извините, ради бога, я подожду вас за дверью, — сказала она, выходя.
Блин, тут же бумаги даже нет… Зато есть футболка!
Спустя несколько минут я вышел к ней в одних труханах и немного смутился.
— Ой, вот почему вы так странно себя вели. Да вы же продрогли полностью. Подходите к печке, я сейчас найду вам одежду, — сказала она.
Какая заботливая. Может и хорошо, что она меня тут нашла.
— А я же сразу и не заметила. У вас ещё и рука ранена, вы на неё всю одежду потратили? Чтоб рану обмотать? А вас не укусили? Может это заразно? — продолжала она говорить.
И на какой вопрос мне отвечать? Говорить вообще не хотелось. Несмотря на дефицит общения, за пару минут она меня утомила, засыпав вопросами и не давая сказать ни слова. Похоже, она тоже долго находилась одна.
— Ну что вы не отвечаете? Так замёрзли? Или забыли, как разговаривать? Я вот тоже за пару недель совсем разучилась с людьми говорить. Вот, оденьте, я нашла сменную одежду местного кочегара, — сказала она и протянула мне грязную одежду.
Она вся была в угольной пыли и саже, но выбирать не приходится.
— Ой, какой милый котик! — воскликнула она, увидев Барсика. — Какой он огромный, я сначала подумала, что это лев тут завёлся или собака. Боже, какое чудо. А это ваш? Или вы тут нашли его? Что вы всё молчите? Не согрелись ещё?
Голова начинает болеть от её словесного потока, но прерывать невежливо, может она вообще последний живой человек.
— Я просто устал, — успел я вставить три слова, пока она набирала воздух для следующего предложения.
— Ну да, выглядите неважно. Меня, кстати, Таней зовут, а вас? И давайте уже на «ты», а то столько общаемся, неудобно выкать. Боже, да у тебя, похоже, температура! — говорит она и касается моего лба. — Так, сейчас ложись отдыхать, вон, за печкой есть раскладушка с пледом. А я сейчас чаю сделаю.
Действительно заботливая женщина. Да и выглядит неплохо, или это с голодовки так? Грудь что надо, а для её возраста так вообще шикарная. Верх округлых шариков так и норовит выпрыгнуть из разреза декольте. Ей лет тридцать пять или сорок. В общем, лет на пять-десять старше меня. Зато опытная. Если б ещё болтала поменьше. Хотя пофиг, после долгих дней одиночества можно и послушать.
Я прилёг на скрипучую раскладушку, которая неприятно пахла. Ещё хуже был запах у пледа, которым я укрылся. Прокуренный запах мужика-трудяги… Зато тепло… С этими мыслями я задремал.
Через час меня разбудил вкусный запах фруктового чая и колбасы. Я в изумлении раскрыл глаза и увидел перед собой Таню. Рядом с ней был табурет с дымящейся кружкой горячего напитка с малиновым вареньем, рядом блюдо с сухарями и мелко порезанными кусками копчёной колбасы и сыра.
— Вот, со своих запасов принесла. У меня тут магазин рядом. Тебе сейчас нужнее, — сказала Таня, улыбаясь.
— Спасибо, — сонно ответил я и набросился на еду с чаем.
Она мне казалась вкуснейшим, что я ел в жизни. И не удивительно. Я потерял несколько килограмм за последние дни. А до этого питался макаронами и гречкой в основном.
В дверь послышался грохот сильных рук и, похоже, ног.
— Вот уроды, увидели всё-таки, — выругалась женщина.
Я попытался встать, но она меня усадила, придерживая за плечо.
— Сиди, сиди! Я сама разберусь. Тебе нужно силы восстанавливать, — сказала она и направилась ко входу.
Дверь она подпёрла старым шкафом, стоявшим рядом.
— Хм-м, а тут есть ещё пальто. — сказала она и положила его рядом со мной. — Укроешься, чтоб теплей было.
Женщина скрылась в комнате с углём. Через пару минут появилась, таща к двери самое крупное полено, в котором торчал топор.
— Ну там и вонища. Кажется, там у кочегара был туалет, — сказала она.
Очень ценная для меня информация, особенно когда знаю, откуда эта вонища.
Но это не испортило мне аппетита. И я, всё умяв, вернулся в постель. Жар вроде стал пониже, по крайней мере озноб прошёл.
— Вот же твари. Я теперь в магазин не смогу попасть, — сказала Таня.
Я уже засыпал…
Когда проснулся, рядом лежал Барсик, положив на меня свою голову. Таня возилась с печкой, подсыпая уголь. Мертвяки по-прежнему долбились в двери и забаррикадированные окна.
— Ты наконец проснулся, — с ходу начала Таня. — Я тут баррикады ставлю, а они всё ломают. В первые дни они слабее были, сейчас будто научились ломать стены и двери.
— У них левел растёт, — сказал я.
— Чего? Какой лавал? — спросила она.
— Да ничего. Развиваются они, — ответил я.
— Как это развиваются?
— Да вот так… Трудно объяснить. Но похоже, чем больше они убивают, тем сильнее становятся.
На самом деле я замечал даже более странную зависимость. Когда один зомби заражает второго, он получает опыт. А когда второй заражает третьего и четвёртого — опыт получает как он сам, так и тот, кто его заразил. Я это замечал, когда в одной квартире находил двух разноуровневых зомби. Причём, похоже, они даже со временем становятся сильнее. Будто опыт им начисляют за время выживания. Впрочем, это лишь мои догадки, проверить это не доводилось.
— Понятно, что ничего не понятно. Тебе нужно больше отдыхать. Бледный, вон, весь, исхудал. Эх, и до магазина теперь не добраться, — сказала Татьяна.
— Это мы ещё посмотрим, — ответил я.
Я встал, размялся. Сил прибавилось, но всё равно были вялость и слабость в теле. Голова немного кружится. Снова хочется кушать. Но это хороший признак.
Пошёл за топором, достал его из черепа протухшего мертвяка. Вытер его кое-как о дрова. Осмотрел потолок, выхода на крышу не нашёл. На улице сразу перед входом были ступеньки. Здание было полуподвальным.
Я принялся укреплять дверь, ведущую в кладовую с дровами и углём. Таня с интересом наблюдала.
— А что ты делаешь? А зачем это? Думаешь, они оттуда пролезут? Из той дыры? Она же под землю ведёт, — не замолкала она.
— Хочу выход другой найти, — ответил я.
В кладовой была совковая лопата. Для копания не самый лучший вариант, но за неимением другого…
Чуть поддев землю с верхней части тоннеля, он поддался и начал осыпаться. Лишнюю почву я закидывал в кладовую, в которой и
