В плане партизанской суеты, на счет медно-кабельных жил будет тоже по-лилипутски. В самом деле, их воруют уже лет двадцать все подряд, разве что не турчаки, а источник все не иссяк. Вот же великие работяги значатся по генеалогическому древу в отчетный период коммунизма — столько барахла накопили. Ныне, отряд под руководством Дмитрия Беды пытается хоть как-то затормозить разогнавшийся конвейер растаскивания наследия тоталитарного строя.
Место для засады выбрано интуитивно из нескольких подходящих. Вероятно, не самое лучшее. Но ведь так и безопасней. Вдруг самое подходящее прощупали и янычары тоже? Тогда вместо организации засады получится самим угодить в капкан. Короче, в любом случае улица Куйбышева. Что с того, что она одна из самых центровых в этой части города? Чем больше будет свидетелей, тем более неповадно окажется для предателей. А для сомневающихся — надо ли бороться — будет «пионер — всем ребятам пример!»
Ни у кого из участников с пионерией как-то не получилось, однако это есть недостаточный повод для уклонения.
Журналистские инстинкты смазаны, протерты, блестят. И почему он до сих пор не в «Нью-Йорк таймс», например? Прорываться на летное поле в «Жигули» будет, пожалуй, чрезмерным риском. Тратить время на аэровокзал совершенно не следует. Стремительной, но донельзя уверенной походкой, он рулит от автостоянки к небольшой калиточке «для своих». Удостоверение уже в руке. Правда, что делать, когда дежурный мордоворот упрется и начнет названивать начальству? Однако смелого пуля боится. Он не успевает испробовать методу, когда откуда-то сзади, от города, доносится вой сирен. Складываем два, плюс два. Кто и куда может нестись…
Обернувшись, Георгий Полеводов наблюдает красные пожарные «КрАЗы». Ага! Значит, своими силами не справляются: вызвали подкрепление. Даже на всякий случай. Почему, собственно, нет? Первичный план отбрасывается, как до ужаса примитивный. В самом деле. Ну, прорвет он периметр, а дальше? Конечно, по дыму определить направление получится легко, но пока он дотащится пешочком до места, спектакль закончится, и актеры раздадут воздушные поцелуи.
Благо, дежурный по КПП тот еще тормоз. Все-таки даже при ЧП звонил — уточнял у начальников. Двум большим красным машинам приходится притормаживать, дабы не снести шлагбаум. Георгий уже тут как тут. Уже на подножке. Он не какой-то Полеводов, не хухры-мухры, он представитель Четвертой власти. Пожарники, по всей видимости, ребята крутые. Им скинуть с подножки навязавшуюся муху легче, чем пристыковать к нужному гидранту брандспойт. Однако разве этот комар утяжелил машину и добавил сложности двухсотсорока-лошадо-сильному советскому дизелю? Смешно! Вот если этот журналюга станет мешаться под ногами во время работы, тогда его не жалко и из шланга полить, дабы взбодрился.
— Куда?! — орет из форточки старший колонны. Но это не Полеводову, все адресовано кэ-пэ-пэ-шникам.
Выскочивший наружу хиляк в синей форме поясняет что-то в ответ. За урчащим дизелем ничего не слышно. Но жестикуляция активна, все же аэродромная жизнь накладывает свой отпечаток на артикуляционную составляющую общения. Старший даже что-то там понимает, ибо «КрАЗ» снова трогается. Ага! Не более чем через двести метров в форварды колонны пристраивается аэродромная «газелька». Теперь машины разгоняются основательно. Георгий напрягается, вцепляется в крепление зеркала со всей серьезностью: все-таки он не в каскадеры записывался. Из салона высовывается рука пожарного начальника и обвивает у плеча. Все-таки народ прессу любит, чтит. А чего не любить, в самом деле? Среди всякой нудотины о пенсионных фондах и министерских склоках, есть, все же, кроссворды, а также аппетитные девичьи тела. Или старший пожарник просто страхуется от дополнительного ЧП на взлетной полосе? Почему нет? Ведь его задача — спасать людей.
Дым от лайнера виден издалека. Вблизи — суета-сует. Правда, какой-то распорядительный дядя, совсем не в форме пожарника, оттесняет пригнанные городские «КрАЗы» в сторонку. Журналист Полеводов уже успевает соскочить, и не слышит всех тонкостей перепалки. По всей видимости, местные справляются сами, аэродромными противопожарными силами. Или нет?
Георгий извлекает свою камеру, наводит на лайнер. Машина и вправду американская — военно-воздушный флот. Надо же! Не только украинская военная техника ненадежна, штатовская — кто б мог подумать? — тоже делает сбои. Полеводов увлекается съемкой. Может, выложить кадры в Интернет? Сегодня уж должен, наверное, заработать, сколько можно чинить?
Удивительно, феномен в феномене! От увлекательной работы оператора его отвлекает сам процесс. Бесстрастный подход тут не прокатывает. Надо же, задача пожарников даже не на первом месте. Тут творится такое… «КрАЗы» и прочая икебана спонтанно сгрудившейся технологии уже не мешают оценить звуковую сопроводиловку. До Полеводова неожиданно доходит, что, стоя посреди поля во весь рост, он натурально, без балды, рискует своей единственной и неповторимой жизнью.
Возле самолета «Air force» происходит перестрелка. Причем, в деле не какие-то пистолетные пукалки. Кто-то колотит очередями. Более того, около «Боинга» уже имеются убитые. Однозначно не раненые. Что странно, просто вопиюще странно, это не какие-то бойцы «Хесболла» захватившие самолет. Тела без сомнения относятся к женскому полу. Тел где-то около десятка. Лайнер свалился на занятую автобусом со студентками полосу? Да нет, ерундистика, конечно! Где тогда сам автобус? Женщины-беженки эвакуировались из Афгана транспортником, он загорелся, они надышались угарным газом, а умерли уже здесь? Да, но кто тогда ведет стрельбу?
Оказывается, преданность Георгия Полеводова делу журналистики все-таки не безмерна, инстинкт самосохранения превалирует. Теперь он ведет съемку лежа на травке, правда правая рука подрабатывает штативом: съемка камерой производится с чуть более высокого ракурса.
Даже штатные пожарные машины тоже еще ничего не тушат. Одна сама дымится. Та, что ближе всех к самолету. На нем, явно, прибыли какие-то смертники-камикадзе. Не мудрено. Со сколькими странами США одновременно воюет? Предупреждали ж Украину, не суйся к северо-атлантистам, получишь под раздачу. Ближний Восток — он такой. Для арабов все белые на одно лицо. Раз рвались в НАТО — получите, распишитесь. Но и расписаться не дают, до сей поры отстреливаются.
Георгий водит камерой вокруг. Ничего не понятно. Вот, за одной из машин, с какими-то гражданскими активно беседует человек в пилотском шлеме. Что-то объясняет. Есть подозрение, что это один из пилотов «Боинга». Полеводов решается подобраться поближе, уловить, о чем разговор. Это почти удается. Так и есть, потный, нервный мужик вещает что-то на английском. У Георгия плохая практика? Или тут какой-то диалект? Все-таки в «Нью-Йорк таймс» дорога пока заказана. Ладно, пусть камера зафиксирует, потом в перемотке и дешифровке, можно будет подрядить кого-то из продвинутых в языке.