Вадим не мог понять, как это возможно. Полная луна, а потом еще это? Забыв на время о скрытности, он посветил маленьким фонариком на свои руки. Да, так оно и есть. Снег. Самый что ни на есть настоящий первый снег. Он перевел луч на руки Яны. Под болезненным желтым лучом фонаря снежинки переливались, но он выяснил то, что хотел. Это был самый настоящий снег, как когда-то в детстве. Сталкер боялся, что его уже никогда не будет. Нет, зима по-прежнему наведывалась после Катастрофы на землю – вся поверхность на долгие месяцы закрывалась холодной пылью неба. Но тот снег был серым, каким-то не таким, а этот… таким, каким он его помнил.
– Вадим, это ведь то, о чем я думаю? Это снег? Самый настоящий?! – оживилась Яна, раскрывая ладони для новых снежинок.
– Да, самый настоящий, – улыбаясь, ответил он.
Снег. На улице был конец осени, так что особенно нечему было удивляться. Но только вот за первым снегом они наблюдали впервые. Кажущиеся такими маленькими и такими хрупкими хлопья к утру закроют собой трещины и обвалы, превратят черные крыши домов и машин в белые поляны и оставят весь город не в темных, а в белых тонах. Волшебство?
Раньше говорили, что если сравнивать времена года с циклами жизни, то зиме отводилась далеко не почетная участь – быть олицетворением застоя, или попросту смерти. Тут и все характерные атрибуты – низкая температура, холодные ветра, сугробы, в которых легко утонуть, и безумная тоска по теплому времени. После Катастрофы все перевернулось с ног на голову. И если времена года продолжали сменять друг друга, в них уже сложно было найти некую грань, как это пытались делать раньше. И первый снег уже воспринимался совершенно по-другому. При виде него хотелось, наоборот, верить в лучшее. А верить в него под такое необычное сопровождение хотелось еще больше.
– Это волшебно! Я так давно не видела снега…
– И заметь, самого настоящего.
– Да.
– После этого мне еще больше хочется надеяться, что когда-нибудь мы сможем спокойно воспринимать все это. Приятно осознавать, что это чудо, но куда приятнее просто жить с мыслью, что так и должно быть, – Вадим перевел взгляд на мертвый город.
– Многие и без того воспринимают это как обычное явление, – ответила девушка, переставая собирать снежинки на ладони.
– Нет. Они просто не до конца откровенны. Живя под землей, мы уже не можем воспринимать то, что было вполне обычным в прошлом, как что-то заурядное в настоящем. Этого мы лишены, Ян, поверь мне. И теперь каждый дождь, грозу, снег, гром мы воспринимаем по-другому. Помнится наши далекие предки, услышав гром, думали, что это злится какое-то божество. Теперь мы стали сродни им, разве только не верим ни в кого, но любые явления природы воспринимаем с замиранием сердца.
– Думаешь?
– Уверен, – достаточно серьезно сказал он.
– Тут так хорошо. Нет ничего того, чего я боялась. Мне не страшен город после нашего дома. Мне не страшны переходы метро, мне не страшны люди. Вадим, ты сумел подарить мне то, что я не смогла бы найти сама. Ты подарил не только надежду, но умудрился провести меня в место, где нет чувства опасности и страха. А самое забавное, что оно, находясь среди развалин нашей былой жизни, хранит в себе ее подлинное начало.
– Мне было важно привести тебя сюда. Теперь это все наше. И жизнь, которая внутри дома, и эти чувства – все они теперь и твои тоже.
– Мне хочется верить, что это не иллюзия. Теперь – это единственное, чего я боюсь. Ведь это все не растворится, когда мы уйдем? – спросила девушка и подошла к нему ближе. Она смотрела на него своими красивыми глазами, и он словно видел в них ту самую маленькую девочку, которая жила тут со своими стариками. По-детски наивный взгляд и в то же время – серьезные вопросы.
– Конечно же останется. Либо мы оба сошли с ума. Но, даже будучи больным, согласись, это было бы самое прекрасное порождение больного ума.
– Мы не больны, Вадим, – уткнувшись в его плечо, она не смогла сдержаться и заплакала.
– Тогда все хорошо вдвойне. Успокойся. Я… я люблю тебя, Ян.
– Это лучшее, что со мной когда-либо случалось. Я тебя тоже люблю.
– То ли еще будет, – он погладил ее по спине. – Теперь я уверен в этом…
– Наверное, тяжело умирать, когда у тебя есть все это? – печально заключила она.
– А может, наоборот, – неимоверно легко?
* * *
Они вернулись с балкона обратно в дом. Снег так и продолжал опускаться на тихий и мрачный город, словно пытаясь вдохнуть в него другую жизнь. Наверное, тщетно. Впрочем, именно после зимы сталкеры рассказывали о новых, доселе неизвестных видах тварей, да и сколько раз Вадим сам видел. Скорее уж наоборот. Новые хозяева начинают привыкать, как когда-то привыкали и люди. Все закономерно.
От раздумий его отвлекла Яна. Закрыв тяжелый засов, сталкер взглянул на нее и понял, что эффект от всего увиденного на этом балконе даже превзошел тот, который он ожидал. Даже плотно прилегающая к лицу маска не могла скрыть ее эмоции. Выразительные глаза в который раз выдавали истинные чувства.
Яна была счастлива, и счастье это пришло незаметно. Еще минуту назад она думала о том, как страшно иметь все и потерять в один миг, но это осталось там, за тяжелой дверью. Теперь она чувствовала себя свободнее, и былые грустные мысли уже казались чем-то вполне логичным. Ведь люди боятся потерять то, что называют счастьем, правильно? Вот и она боялась. Но это был приятный страх. Не продирающий насквозь, не заставляющий сердце биться чаще, нет. Скорее всего этот страх был вообще трудным для описания. Лишь она одна могла понять, что конкретно чувствует в данный момент.
Счастье. Иллюзия или реальность? Она никогда не задумывалась о точном значении этого слова. Всегда казалось, что это нечто недостижимое. Такого же мнения придерживались практически все там, внизу, а счастье сводилось к банальным вещам: выжить, найти еду, достать патроны… И она была среди тех, кто думал так же. До сегодняшнего дня. Именно сегодня она поняла, что с каждым шагом она приближалась к истинному значению такого привычного слова, как «счастье». Оставался последний штрих, чтобы достичь желаемого.
– Вадим! – окликнула она.
– Уже сколько лет Вадим, – весело откликнулся он. – Не говори ничего, все написано у тебя на лице. И я этому чрезвычайно рад.
– Вадим, я хочу, чтобы мы прожили хотя бы один день так же, как в прошлом. Пока мы здесь, я хочу. Это ведь возможно?
– В смысле? – не понимая вопроса, спросил он. – Все в твоем распоряжении, комнаты открыты, все необходимое лежит внизу…
– Ты меня не понял. Мы можем попытаться воссоздать жизнь людей, какой она была до Катастрофы?
– Ах, вот ты о чем. А знаешь, это классная идея. Времени не так много, но мы должны, нет, обязаны попробовать. Иначе к чему это все, если мы не попробуем… – он слегка замялся и, рассмеявшись, продолжил: – пожить как муж и жена? Ну ты даешь, мать. За окном уничтоженный город, а подземные жители играют в жизнь на поверхности!
