– Увлеклись...
Воскобойников видел, что политруку смерть как хочется узнать, кто же таков сам полковой комиссар, что тут делал, что за часть... Но ответы на подобные вопросы не предусматривались, тем более Воскобойников сейчас и сам не знал, где его отряд, где Буренин, где деловитый Дубов. Оставалось надеяться, что лейтенант выполняет полученный приказ и с остатками группы движется к деревеньке. Причем не зная, что там делать. Искать их в лесу среди ночи не имело никакого смысла, потому что шансы нарваться на финских лыжников были куда более велики.
– Произведите учет боеприпасов и оружия, товарищ Вершинин. И продуктов, что у кого есть.
– Слушаюсь, товарищ полковой комиссар...
Продуктов и боеприпасов оказалось негусто.
Полупустой диск «суоми», по три винтовочных обоймы у красноармейцев, две у политрука. Ручной пулемет – пустой, и Станислав Федорович после недолгих размышлений велел его выбросить. Младшие командиры имели при себе пистолеты Коровина. У Воскобойникова – «браунинг», подаренный Мехлисом.
С едой было не лучше: сухари, плитка шоколада, в вещмешке у одного из красноармейцев две банки мясных консервов.
– Завтра попробуем кого-нибудь подстрелить, – решил Воскобойников. – Охотники есть? Ворошиловские стрелки?
Ворошиловскими стрелками оказались все, охотниками – никто, хотя Воскобойников отчего-то надеялся на Каримова. Тот сидел тихонько, баюкал на руках «суоми» и что-то вроде как напевал себе под нос.
Вот и война. Наверное, и Каримов про войну пел. Станислав Федорович не стал спрашивать.
На берегу реки, над стылой водой в промоине, из которой торчали черные палки подтопленных кустов, сидел человек. В какой-то невообразимой меховой кухлянке, с непокрытой головой, над которой едва заметно курился парок.
В руках у человека был большой жестяной чайник с кривым носиком, и человек наполнял его водой, окунув в реку. Рядом, на снегу, лежала винтовка – древняя верная «мосинка», какими пользовались с равным успехом и наши, и финны. Но это был, несомненно, финн. Нечего тут делать нашему, да еще в такой странной одежде.
Охотник?
Ополченец?
Раздумывать было некогда, и Воскобойников аккуратно поднял пистолет, прицелившись в затылок финну. Тот уже начал подниматься, вынимая из воды тяжелый, наполненный под завязку чайник, и Станислав Федорович нажал на спусковой крючок, плавно, словно на стрельбище.
Выстрел щелкнул неожиданно тихо, словно задавленный окутавшим всё вокруг снегом и прижатый к земле сизым холодным небом. Финн покачнулся, уронил в промоину булькнувший чайник, потом сам повалился туда ничком. Воскобойников выскочил из своего укрытия и бросился к упавшему, отшвырнул в сторону винтовку, ухватил тело за полу меховой кухлянки и выволок на берег.
Под кустом обнаружился небольшой кожаный мешок с завязанной ремешком горловиной. Воскобойников убедился, что финн мертв, и принялся разбираться с трофеями.
Улов оказался знатный: твердое вяленое мясо, нарезанное полосками и завернутое в тряпицу, половина краюхи хлеба, несколько сушеных рыбин, мешочек с чаем, пахнувшим травами, баночка с каким-то жиром – то ли для еды, то ли мазь против мороза, кресало, коробочка с нитками и иголками, рыболовными крючками, самодельная трубка, кисет с табаком... Хозяйственный был мужик, ничего не скажешь.
И россыпь винтовочных патронов, которые Воскобойников тут же пересчитал. Сорок три.
И большая, на литр, фляга в матерчатом чехле. Воскобойников отвернул крышку и нюхнул – в нос ударило крепкой сивухой. Самогон.
Он на секунду замешкался перед тем, как обшарить карманы мертвеца, – всё же неприятно, но потом пробормотал себе под нос что-то злое и попытался расстегнуть мокрую кухлянку. Она на глазах покрывалась ледяной корочкой, и Воскобойников провозился довольно долго, что показалось особенно обидным, так как в карманах он ничего не нашел. А это еще что? На груди кухлянки, слева, был нарисован чем-то бурым (кровью? суриком?) странный значок – что-то вроде разветвленных оленьих рогов.
– Что такое, товарищ полковой комиссар? Почему стреляли?
Воскобойников с негодованием обернулся: увлекся обыском, не заметил, как подошли, а если бы щюцкоровец? Но это был один из младших командиров, командир отделения Чибисов.
– Винтовку возьми, комод. И мешок, там полезного до хрена.
– А мы, товарищ полковой комиссар, дот наши, – гордо сказал Чибисов, подхватывая мешок.
– Что? – спросил Воскобойников, вставая с колена и отряхивая снег. – Что нашли?
– Дот, финский.
– Пустой, что ли?
– Да нет, не пустой. Самые настоящие финны там сидят, товарищ полковой комиссар. Вот, за вами прибежал...
– Черт... Далеконько же мы забрались, если так. Выстрел далеко был слышен?
– Нет, я услыхал, уже когда бежал, там, в доте, вряд ли.
– Так. Хорошо, идем, посмотрим на ваш дот. – Станислав Федорович в последний раз оглянулся на мертвого финна, лежавшего разбросав руки, и поспешил за Чибисовым.
Небольшая команда Воскобойникова залегла среди низеньких елей так, что со стороны дота засыпанных снегом красноармейцев никак нельзя было заметить, а вот сам дот был виден как на ладони. Это оказался один из старых бетонно-каменных казематов, предок более поздних дорогих «миллионеров», один кубометр строительства которых обходился Финляндии в сто марок. Установлен он был в безусловно удачном месте – прикрывал большую плоскую лощину, практически безлесную, которая спускалась далее к реке. Посередине лощину перекрывали заваленные снегом проволочные заграждения.
– Как думаете, товарищ полковой комиссар, чего они тут? – неопределенно спросил политрук, когда Воскобойников подполз к нему, стараясь не задеть еловые лапы и не обрушить снежные шапки. До дота – метров сто, еще услышат или увидят...
– В смысле?
– Ну... Доты ж в линию стоят.
– Этот, судя по всему, одиночный, прикрывает подход с реки, важное направление. Хотя черт их знает, может, дальше еще есть... шуметь не надо бы нам, вот что. Понабегут на стрельбу...
Но по глазам политрука Воскобойников видел, что тому не терпится полезть в драку и, чем черт не шутит, захватить дот. Погреться у печурки и поесть горячего был не прочь и сам Воскобойников, но дот есть дот... Хотя финн здесь непуганый, дремлют небось в тепле... Вон и дымок поднимается, печку топят, сволочи. Варят что-нибудь...
– Что думаете, политрук?
– Я, товарищ полковой комиссар, понимаю так: вон там, в амбразуре, у него станковый «максим», нам так объясняли. С той стороны лезть, конечно, не стоит.
– Потому что лезть если и стоит, то через дверь, – закончил за него Воскобойников. – Кстати, вместо пулемета там может и пушка стоять, мнится мне, что именно против бронетанковой техники этот дот здесь поставлен, больно лощинка удобная... Ладно, политрук. Мы шестеро обходим эту хатку сзади, а вы, товарищи младшие командиры, остаетесь наблюдать, что будут делать финны. Попробуем к ним в гости зайти. Хотя... постойте. Есть у меня одна идея.
