— Несносный ребенок, — ворчала она, вымывая из волос мальчика белые комья. — Безмозглое ты создание, кто тебя вообще придумал…
Куд уже не вслушивался в это. За три месяца он привык и к постоянным оскорблениям, и к перепадам настроения матери. И к тому, что она почти каждый день после работы пьет странные лекарства и вино, а по выходным — виски. Куд заметил, что, осушив стакан виски, который пах странно и неприятно, мама становилась ужасно доброй. Мальчик даже поверил было, что алкоголь — это здорово, пока Джонатан в один прекрасный день не устроил ему и Хельге разнос по телефону. С тех пор женщина уже неделю была кристально трезвой. Оттого и злой.
— Сущее наказание! А ну повернись задом!.. Черт подери, я из-за тебя вся в пене! Подвинься!
Хельга, совсем разозлившись, стянула с себя свитер и штаны и залезла к сыну. Куд рассматривал ее тело с искренним интересом. Она впервые разделась перед собственным ребенком.
— А у папы-Джо и папы-Тимма было по-другому, — он ткнул культей ей в грудь, и женщина отпрянула. Посмотрела на Куда, как на сумасшедшего. Потом вспомнила Ивэй — тощую, бесформенную. И Саару — подтянутую, но квадратную. И рассмеялась.
— Конечно, по-другому! Они же мужчины. А я женщина, — объяснила она, вдруг развеселившись. — А ты у меня ни то, ни другое! Ни рыба, ни мясо, полуфабрикат бракованный! — Хельга потрепала Куда по мокрым волосам, еще больше их запутав, и быстро ополоснулась от пены, опрокинув на себя последнюю воду. — А что, мама-Ивэй никогда с вами не купалась?
— Нет. Она всегда одна купалась. Даже папу-Джо не пускала.
— Узнаю эту недотрогу, — фыркнула Хельга и завернула Куда в халат. — А теперь бегом в постель! Давай, давай! Холодно дома!
И они наперегонки понеслись по холодному полу. Куд — радостно вереща, а Хельга — приглушенно ругаясь. Когда женщине удалось утихомирить ребенка и укутать его в одеяло, она долго рылась в шкафах в поисках учебника по анатомии. И, найдя нужную книжку, вернулась к Куду.
— Вот, гляди, что у меня есть. Еще с детства… — голос у Хельги стал мягким, а сама женщина — расслабленной. Она ностальгировала по молодости и любимому — до сих пор — делу. А Куд внимательно ее слушал и вглядывался в картинки. Он мало что понимал, но чувствовал: то, о чем говорит мама, ужасно интересно.
Он задумчиво провел по странице, на которой были нарисованы мужчина и женщина, и Хельга замолчала, уловив такую взрослую и осмысленную задумчивость ребенка.
— Получается, Нина настолько же мальчик, насколько я, а я — такая же девочка, как и она? Тогда почему я мальчик, а она девочка?
И Хельга, вздохнув и сильнее укутавшись в одеяло, придвинула Куда к себе. Она долго рассказывала, чем отличаются люди от не-людей, максимально доступным ребенку языком, но этого, казалось, совсем не требовалось. За те два недолгих месяца, которые Куд провел с Ниной и Ивэй, он успел привыкнуть к непонятным словам о генах, гендерной непринадлежности и прочем. Он слушал мать внимательно, вспоминая свое тело, Нины, Хельги, Тимма и Джонатана. Он думал о том, что было бы здорово узнать обо всем этом побольше. И найти способ стать настоящим человеком. Неважно, мальчиком или девочкой. Он хотел поговорить об этом с Ниной, поделиться с ней, что нашел что-то интересное, но Саара почему-то не отвечала. Куд набрал номер еще раз, но вновь не смог связаться. Потом еще раз и еще… Он пообещал себе не бояться. Не беспокоиться и тем более не пугаться. С Ниной все в порядке. В порядке ведь?..
Попробовав «подключиться» к девочке, как он делал это в доме Ивэй, Куд наткнулся только на пустоту внутри себя. И испугался. По-настоящему, до слез. Мальчик даже не заметил, что мама его обнимает — впервые так искренне — и успокаивает. Впервые так мягко.
— Все хорошо, милый. Все хорошо. Позвонишь завтра. И она ответит. Обязательно ответит, я тебе обещаю, — шептала Хельга, глядя на мокрый снег за окном. Погода как никогда подходила холоду их дома. Их сердцам тоже недоставало тепла.
* * *
Саара, чтобы не сойти с ума от беспокойства и не зачахнуть окончательно, будучи запертой в доме, в котором прожила с любимым мужчиной больше тридцати лет, устроилась на работу в местную школу, где еще учились обычные дети-люди. Где с каждым годом их будет все меньше и меньше. Она уходила, когда Нина еще спала, а приходила вскоре после того, как девочка просыпалась. Женщину вполне устраивал такой расклад вещей, и она даже начала расцветать. Джонатана, который по телефону начал отмечать бодрый голос няни, тоже все устраивало. Он, как и обещал, звонил каждый вечер и говорил ровно по десять минут. Сначала с Саарой и Ниной, потом с Хельгой и Кудом, или наоборот. Нина уже привыкла: вечером, если она еще не говорила с Кудом, как только раздастся телефонный звонок от папы, можно засекать ровно двадцать две минуты. Потом звонит Куд, и девочка радостно несется к нему, чтобы рассказать, что сегодня снова было как обычно, что она скучает еще больше, чем вчера, морковка все еще противная, а капусту Нина уже почти любит. Чтобы послушать очередную историю Куда о матери, фильмах, книжках и других вещах, которые так похожи и так непохожи на жизнь самой Нины.
Но сегодня Куд почему-то не позвонил, и девочка начала волноваться. Она пыталась дозвониться до Хельги сама, но телефон почему-то не работал, и Нина уже начала было плакать, как Саара, опомнившись, сказала ей, что именно сегодня они остались без средства связи. Даже показала взволнованное сообщение от Джонатана и пообещала, что завтра же обязательно сходит и заплатит за телефон. Чтобы Нина смогла поговорить с Кудом и Джонатаном. Чтобы отвлечь девочку от грустных и тревожных мыслей, Саара решила позаниматься с ней и вечером: женщина учила девочку музыке на старом-старом пианино, спрятанном в спальне.
Нина наткнулась на это пианино совсем недавно — просто бродила по небольшой квартире, как обычно, в поисках чего-нибудь интересного, пока ждала няню. Намаявшись со скуки и по сотому кругу перечитав азбуку слепых, Нина решила разнообразить будни и отправилась штурмовать спальню Саары — самое интересное место в доме. Здесь были разные запахи — так много, что девочка не могла разобрать их. Здесь лились разные звуки — у няни была привычка оставлять радио включенным. А приемник иногда давал перебои, подключаясь сразу к нескольким станциям, отчего барахлили все и разом. Здесь было много предметов: статуэтки, книги, журналы, какие-то листы, сложенные в стопку. Но больше всего Нине понравилась скатерть на узком столике, который почему-то был немного под наклоном. Когда девочка попыталась подойти поближе, она случайно пнула этот самый стол. И изнутри послышался приятный мягкий гул. Так Нина нашла пианино. Так и начались ее занятия с Саарой.
