Когда мама техника серьезно заболела, журналист не без труда, но устроил ее в хорошую (и почти бесплатную!) больницу.
Когда журналист уезжал в командировки, техник брал к себе домой клетки с его канарейками.
Костя дважды занимал Игорю крупные суммы денег, но даже это их не поссорило.
В последнее время виделись редко – журналист был постоянно занят; но сегодня утром Игорь позвонил и предложил встретиться.
Мороженое в вазочке таяло, как полярные льды ввиду глобального потепления.
– Ты чего не ешь? – поинтересовался Костя.
– Не люблю, – отозвался Игорь, равнодушно глядя на муки зеленого кружочка киви, сползающего все ниже по скользкому белому склону.
– Зачем тогда заказал? – удивился журналист. Игорь пожал плечами. В последние дни поступки жэковского техника редко бывали логичны. Возможно, в его усталой башке покупка дорогого бесполезного мороженого подсознательно соотнеслась с обильной жертвой неведомым богам – за избавление от напасти.
– Что-то ты мне не нравишься, – серьезно заметил Костя. – При чем тут дура Светка? Той истории в обед сто лет…
– Это еще не все.
Серая полосатая кошка, с озабоченным видом бродившая между столиками, шестым чувством почуяв перспективу, подошла к ногам Игоря и ожесточенно потерлась о старые джинсы. Тот не глядя опустил ложку. Полосатая понюхала сливочное мороженое и аккуратно, как бы нехотя, принялась его лизать.
– Это не все, – с нажимом повторил Игорь. – Юльку ты тоже должен помнить.
Костя задумался – Юлька нравилась ему куда больше Светки. Он и сам был не прочь за ней приударить, но что-то помешало. То ли благородное осознание святости мужской дружбы, то ли скоропостижность событий: всего через пару недель бурных отношений с Игорем девушка внезапно пропала с горизонта.
– То же самое, – скучным голосом проговорил техник. – Все классно… В постели просто… ну, хорошо, в общем. И вдруг – привет, круги по воде. Звоню – она меня, извини, по матери посылает…
– Ну ни фига себе! – озабоченно рассудил журналист.
Кошка хрипло мяукнула. Игорь, по-прежнему не глядя, поставил вазочку с мороженым на пол. Полосатая принялась за дело, презрительно обходя вниманием ломтики апельсинов, бананов и киви.
– Что вы делаете?! – возмутилась официантка. – Это антисанитария!
– Заберите, – безучастно предложил Игорь. – И посчитайте.
Официантка уронила перед ним чек так небрежно и изящно, как ласточка роняет помет. Потом взяла с пола вазочку и унесла в подсобку вместе с ложкой. Кошка побежала за ней.
Игорь вытащил из внутреннего кармана ветровки бумажник.
– Вы ругались, что ли? – осторожно предположил журналист.
Его приятель вскинул брови:
– Нет! В том-то и дело! Ни намека!.. Подали заявление… Вечером о свадьбе, утром бац – облом.
– Может, ей наговорили чего-то? Подружки, знаешь, те еще стервы бывают…
– Не мелькало в моем поле зрения никаких подружек, – устало вздохнул Игорь.
Бумажник у него был новый. Журналист мельком успел увидеть фотографии в прозрачном пластмассовом окошке – у техника ЖЭКа имелось странное, с точки зрения его приятеля, обыкновение носить с собой фото матери. Теперь цветных картинок стало две: Костя заметил, как Игорь задержался на них взглядом, и что-то в этом взгляде на секунду изменилось.
Техник бледно улыбнулся, выудил на свет божий десятку.
– Даже матушка моя, уж на что ревнивая… Я еще в школе думал – бедная будет моя жена, ее невестка… Зря боялся – мать приняла как родную.
– Юльку?
Игорь захлопнул бумажник.
– Всех… Светку тоже. Светка вообще у нас месяцами жила, мать ее чуть не медом мазала. А Юльку на другой день стала звать доченькой… Стрижку ей сделала – модельную…
– Стрижку?
– Ну да. Мать парикмахершей в молодости работала. В «Фее».
Помолчали. Костя давно допил свой кофе. О судьбе несъеденного мороженого оставалось только гадать.
– Меня она никогда не стрижет, – зачем-то сообщил Игорь. – Иди, говорит, в парикмахерскую, у меня времени нет.
– Когда это было? – внезапно поинтересовался журналист.
– В прошлом году.
– Нет, когда мать работала в «Фее»?
– В конце семидесятых, где-то так. А что?
– Ничего. – Журналист задумался, подбирая слова потактичнее. – Юлька… Это… в общем, уже неактуально. По-моему.
Игорь сглотнул слюну.
– Актуально, Костик. Я недавно узнал, что… Короче, Юлька умерла.
– Когда? – ахнул его приятель.
– В прошлом году. Через два месяца после того, как дала мне отлуп. Я случайно узнал. Был на кладбище на поминальные дни и… наткнулся.
– Ну ты подумай! – выдавил Костя. – А что с ней?..
– Не знаю! – Голос Игоря напрягся. – Не у кого спросить. Но и это еще не все!
Техник потянулся за новой салфеткой, но жестяная салфетница оказалась пуста. Игорь перевел дыхание:
– Я… сам не знаю почему, но я стал звонить Светке. И оказалось…
– Нет, – быстро проговорил Костя.
– Да! Светка утонула через три месяца после того, как послала меня к черту.
Сделалось тихо. На барной стойке работал приемник, настроенный на шумную FM-станцию: некоторое время он бормотал, передавая привет всему пятнадцатому СПТУ, потом залился песней про «Позови меня с собой»; рядом, за неровным строем каштанов, сигналили машины на перекрестке, но над столом приятелей сгустилась такая тишина, что впору затыкать уши.
– Ну вы подумайте, какая связь? – пробормотал Костя себе под нос.
Техник потер лицо, безжалостно сминая его, словно гуттаперчевую маску.
– Вот так, – глухо вздохнул он. – Но и это…
– Еще не все?!
Игорь посмотрел в глаза другу и, за неимением салфеток, скомкал краешек клетчатой скатерти.
– Я решил жениться, Костя. У меня… в общем… Мы с Леной вчера подали заявление.
2
Костин отец еще недавно был главным прокурором города. Теперь Николай Григорьевич вышел на заслуженный отдых и почти полностью переселился на так называемую «дачу» в сорока минутах езды от центра.
Костя просигналил. Охранник глянул в окошечко, и чугунные ворота медленно разошлись, освобождая дорогу. Небрежно кивнув, журналист въехал на коротенькую улочку «дачного поселка». Всего четыре дома, а вокруг безлюдные луга, озера, рощи, отрезанные забором от всего остального мира. Всякий раз, когда Костя попадал сюда, ему чудилось, что он оказался на другой планете – безмятежной, полной пения птиц и тишины, где ни один голос не смеет принудительно звать с собой «сквозь злые ночи».
