Андрэ Нортон - Камень предтеч

– Сюда! Здесь есть отверстие! – властно повторил Иити.

Я огляделся, чтобы понять, где нахожусь. Нога ужасно болела. С тех пор как мы приземлились на эту негостеприимную планету, я постоянно находился в напряжении. Меня посетила неясная мысль, что с тех пор как я скучал на «Вестрисе» прошло немало времени. И за всё это время у меня не было возможности передохнуть.

Меня мучил голод. В контейнере оставалось ещё немного семян, но я не мог их есть. В моём понимании они не были едой. Еда – это горячий бифштекс величиной с тарелку, целая гора умело приготовленного латриса, взбитого и заправленного отановым маслом и травами, омлет из труракских яиц, подслащённый сиропом из почек барочника, или…

– Пустое брюхо сейчас будет выпотрошено нюхачами, – резко бросил Иити. – Они больше не нюхают возле стены. Они поняли, как обойти её!

Мгновение назад я не мог пошевелиться, но слова Иити нарисовали в моём воображении картину, подействовавшую на меня, как удар кнута на отказывающееся повиноваться вьючное животное. Я всё ещё стоял на четвереньках, но всё же пополз так быстро, как мог, к тому месту, где ждал Иити.

Я попытался зажечь фонарик, но он не работал. Наверное, сломался во время моего падения. Но где-то наверху меня ждал Иити и давал указания. Ему не удалось найти открытый люк. Зато он разыскал пролом в обшивке корабля. Я вскарабкался и, ухватившись за край пролома, попал внутрь. Наконец я лежал на наклонной поверхности, а вокруг меня разливался тусклый свет.

Это свечение исходило от окружавших меня растений, точно таких же, что я видел в лесу. Каркас корабля был, судя по всему, сделан из сплава, способного противостоять разрушительному действию времени. Зато внутренности корабля дали почву для произрастания растений-паразитов. Они росли и цвели сначала на остатках корабля, потом на том, что осталось от их предшественников, пока продукты этого цикла – жизнь, смерть, распад и снова жизнь – не заполнили всё свободное пространство. Они отваливались огромными, дурно пахнущими глыбами, и рассыпались пылью, пока я медленно и неуклюже пробирался по этому помещению.

Поверхность, на которой я полулежал, была либо полом, либо стеной коридора. Он весь зарос растениями, но по мере моего продвижения внутрь их становилось меньше. Я прислонился к стене и оглянулся. Я был гораздо меньше нюхачей и едва пролез в отверстие. Через него мои преследователи смогут пролезть только по одному, да и то с трудом. Я буду защищать свою новую берлогу с ножом в руке. Теперь мы укрыты от бури, а ветер доносился лишь как слабый звук.

Я вдруг подумал, не был ли этот корабль целью, к которой вёл нас камень? А если я начну исследовать эту разваливающуюся громадину, не набреду ли на машинное отделение с ящиком мёртвых камней?

Я посмотрел на мешок, в котором хранился мой странный проводник. Но тусклого мерцания, которое камень излучал на болоте, теперь не было. Когда я вынул кольцо, оно было таким же безжизненным, как и до нашего космического путешествия.

– Они нюхают вокруг…

Одно из светящихся растений, закрывающих отверстие, качнулось, и я увидел тень Иити, который сидел съёжившись и всматривался в темноту. При этом шея его была вывернута под каким-то совершенно невозможным углом.

– Они нюхают и боятся. Это место связано для них со страхом.

– Может, тогда они уйдут, – предположил я.

Апатия, охватившая меня некоторое время назад, вернулась. Я был не уверен, смогу ли поднять нож для защиты, если аборигены попытаются проникнуть сюда.

– Двое уходят, – промолвил Иити, – а один остался. Он ждёт внизу и наблюдает за входом. Думаю, он готов выжидать долго.

– Пусть…

У меня закрывались глаза. Никогда раньше я не испытывал такой ужасной усталости. Было чувство, что меня накачали наркотиками. Если бы надо мной занесли дубинку, я скорее всего не двинулся бы с места. Сил уже совсем не осталось.

Иити попытался поднять меня, но всё было напрасно. Однако я не заснул. Возможно, виной этому были растения и их гниющие листья, вырабатывающие наркотик, которым я надышался. Когда я наконец очнулся, мне в глаза ударил свет, и я зажмурился, ослеплённый. Я лениво подумал, что по крайней мере меня не убили во сне.

Мусор, оказавшийся здесь в результате моего вторжения, валялся вокруг. Растения, вырванные с корнем, уже гнили, источая резкий запах. Свет, ослепивший меня, исходил не от них. Просто снаружи наступил день. Я пополз к свету, стараясь избавиться от чудовищного запаха, окружавшего меня. Но перед зазубренным отверстием зашевелился Иити, как будто собирался заслонить меня своим маленьким тельцем от опасности.

– Их много и они ждут, – предупредил он.

– Нюхачи?

– Да. Много и все они начеку.

Словно краб, я попятился назад от света. Дальше от лаза растений было не так много, и я нашёл место, практически свободное от их корней.

– А есть ли другая дверь или дыра?

– Две, – быстро ответил он. – Одна снизу и слишком мала для тебя. Его нельзя расширить, так как он перекрыт камнем. Думаю, это был люк. Ещё один выход на другой стороне корабля, но его тоже стерегут. У них больше сообразительности, чем я думал.

– Никогда нельзя недооценивать противника. – Это были не мои слова. Я услышал их в давние времена от Хайвела Джерна. Раньше я не придавал значения тому, чему он меня учил.

– Я не понимаю, что ими движет. – В голосе Иити слышалось раздражение. Его раздражающая самоуверенность пропала. – Они боятся этого места. И страх этот очень силён. И всё же они терпеливо ждут, пока мы выйдем.

– Наверное, они уже так делали: загоняли жертву под землю и ждали, пока она вылезет. Ты говорил, что они считают нас мясом. Но ведь здесь много других животных…

– У некоторых примитивных народов существует поверье, – к Иити снова вернулся его менторский тон, – что поедать существо, вызывающее суеверный трепет или страх, значит впитывать его необычные способности. Возможно, мы имеем дело именно с таким случаем.

– Это значит, что они уже видели человека или гуманоида. – У меня появилась слабая надежда. – Но не могут же они помнить тех, кто построил эти стены и корабль. Развалины слишком старые. Кроме того, эти существа слишком примитивны, чтобы помнить что-то слишком долго. А если и помнят, то лишь как туманные легенды.

– Следуй своему собственному совету, – ответил Иити, – не суди обо всех примитивных народах одинаково. Их память может хранить лучше, чем у других. Информация о событиях может также передаваться специальными «запоминателями».

Он был прав. Неужели эти нюхачи с их дубинками и звероподобными лицами чтят легенду о нации, которая когда-то возвела здесь постройки и поработила или жестко обращалась с дальними предками этих аборигенов и, в конце концов, погибла от рук своих рабов? Может, они думают, что поймали одного из бывших хозяев и намереваются с моей помощью восстановить свои ресурсы?