- Как позвонить Никитюку, - спросил Олег у медсестры, когда та закончила возиться с капельницей.
- Я Борисевичу позвонила, - ответила Маковец. - Он рядом живёт.
- Это кто такой?
- Он заведовал участковой больницей, пока её не закрыли.
Борисевич прибежал минут через пять. Он оказался сухопарым, лысым и очень ветхим на вид стариком. Борисевич поздоровался с Олегом, бегло осмотрел раненого.
- Ну что ж, Олег Игоревич, давайте замываться на операцию.
Парня раздели догола, медсестра быстро обрила ему живот. Втроем переложили раненого на каталку и отвезли в операционную. Теперь надо ввести катетер в мочевой пузырь, густо смазать живот йодом, обложить операционное поле стерильными салфетками, прихватить их цапками прямо через кожу, чтоб держались. Раненый уже отключился под действием наркоза, ему всё равно.
Замываться на операцию надо быстро - при продолжающемся кровотечении сердце у раненого может остановиться в любой момент. Олег принялся щёткой драить руки. Вспомнился разговор с одной дамой в московском офисе. "Я сразу поняла, что вы доктор", - сказала она тогда. - "У вас такие белые руки! Это потому что вы их часто моете". Знала бы эта клуня, как замываются хирурги по настоящему, перед операцией!
Так, теперь опустить руки в таз с антисептиком. Борисевич корнцангом взял стерильное полотенце и протянул Олегу - не вытереться, а нежно осушить руки, начиная с пальцев. Теперь одеваться. Вообще, неправильно, когда врачи сами себя облачают в хирургические костюмы. Но что поделаешь, дежурная медсестра в медпункте одна и перед операцией у неё работы по горло.
Борисевич вынул из бикса халат и развернул лицевой стороной к себе. Олегу осталось только вдеть руки в рукава. Старый врач стянул на Олеге завязки, достал стерильные перчатки, расправил их. Раз - правая рука туго упакована в латекс, два - и вторая перчатка надета. Теперь упаси Боже, за что-нибудь схватиться - придётся перемываться по новой, а времени нет. Борисевич оделся с помощью освободившейся медсестры. Всё, можно начинать.
В операционной, в пронзительном свете бестеневой лампы Олег почувствовал себя крайне неуютно. Перед ним на столе лежал раненый, полностью укрытый стерильными простынями, на виду оставался только жёлтый от йода прямоугольник кожи на животе пациента, в центре которого зияло отверстие от пули.
- Приступаем, - решился Олег. - Татьяна, скальпель!
Внезапно предоперационный мандраж прекратился, рука обрела должную твёрдость. Врач коснулся скальпелем жёлтой от йода кожи и плавно потянул его вдоль воображаемой линии. Брюшко скальпеля рассекало кожу как мягкий пластилин, в расходящихся краях раны показалась желтоватая масса клетчатки, быстро окрашивающаяся алой кровью. Крючками, похожими на вилки с загнутыми зубьями растянули края раны. Олег осушил рану тампоном, кровоточащие сосуды прихватил "москитами", маленькими хирургическими зажимами с длинными носиками. Так, теперь быстро лигируем, то бишь, перевязываем сосуды кетгутом. Борисевич помогал хирургу перевязывать сосуды и Олег даже удивился, насколько ловко это получалось у старого врача. Вот уж действительно, талант не пропьёшь!
Подкожная клетчатка рассечена на всю глубину. Под нею лежал апоневроз, тонкая плёнка, покрывающая мышцы брюшной стенки. Олег провёл скальпелем по апоневрозу - алыми губами развернулась рассечённая мышца. Снова тампон, зажим, лигатура. В ране навязано уже больше дюжины лигатур. Первый мышечный слой пройден, идём дальше. Глубже мышечные волокна идут в другом направлении. Олег расслаивал их тупым способом, не разрезая. Так они будут лучше срастаться. Под брюшиной лежали сизые петли кишечника, залитые кровью. Олег погрузил в рану блестящую трубку отсоса. Инструмент хлюпнул и потянул в себя кровь.
Врач быстро провёл ревизию брюшной полости и прихватил зажимом кровоточащий брыжеечный сосуд. Уф! Можно выдохнуть. Теперь, когда пациенту не грозит немедленная смерть от кровопотери, следует заняться простреленным кишечником. Вся операция ещё впереди, но напряжение уже спало, Олег почувствовал уверенность в себе. Вдруг, отчаянно зачесалась переносица. Да так, что слёзы брызнули из глаз. И почесать нос нельзя - рука перестанет быть стерильной.
- Таня, дай корнцанг с тампоном, - приказал Олег, вспомнив, как справляются с такой проблемой в операционных Института. - А то нос чешется, сил нет как!
Врач почухал нос тампоном - стало легче. Можно продолжать. Пациенту повезло, два-три дня до ранения он голодал, поэтому кишечник оказался пуст. Возможно, обойдется без перитонита.
Простреленную петлю кишечника вырезаем - так меньше риск осложнений. Всё, теперь можно шить. Олег взял протянутый медсестрой корнцанг с хирургической иглой, загнутой как коготь гарпии. От иглы тянулся длинный хвостик кетгута. Олег прошивал иглой серозную оболочку и мышечный слой кишки. Никаких сквозных проколов! Изнутри кишечник нафарширован бактериями, если они попадут в брюшную полость вместе с иглой, перитонит раненому будет обеспечен.
Олег разделался с кишкой и стал послойно ушивать рану на брюшной стенке. Когда он накладывал последний шов на кожу, руки уже заметно отяжелели от усталости. Сказывался перерыв в практике. Зато Борисевич держался молодцом. И не скажешь, что деду уж семьдесят лет. Установили выпускники - поливинилхлоридные трубки, по которым отделяемое будет стекать из брюшной полости. Рану смазали йодом. Всё! Теперь накачать парня антибиотиком и загадать, чтоб швы не разошлись, чтоб перитонит не развился, чтоб.... Да мало ли что ещё может приключиться с пацаном после операции. А на сегодня работа окончена.
В медпункте не было блока интенсивной терапии и раненого отвезли в обычную палату. Олег с Борисевичем и медсестрой приподняли его на простыне и переложили с каталки на кровать с обычной панцирной сеткой. Сетка прогнулась и пациент оказался в полусидящем положении с головой и ногами выше живота. Борисевич заметил: Нет худа без добра, экссудат будет скапливаться в области таза пациента, а не растекаться по всей брюшной полости, способствуя распространению воспаления брюшины. На что Олег ответил, что никакого экссудата не будет, потому как санитарный вертолёт заберёт раненого самое позднее, после обеда, а там пусть его хоть варят, хоть маринуют.
Врач вышел из палаты, на ходу сдирая пропотевший насквозь халат. Он глянул на часы - вся операция продлилась чуть более часа. На улице уже серел рассвет. Ложиться спать не было смысла, поскольку рабочий день начинался совсем скоро.
Переодевшись, Олег заглянул в приёмную и в кабинеты, но Борисевича нигде не обнаружил. Старый врач исчез по английски, не дожидаясь благодарности. Зато в холле Олег увидел девицу, которая появилась в медпункте вместе с раненым. Она спала, свернувшись клубком на диване, рядом стояли ботинки, перемазанные глиной и полупустой рюкзак. Ружье своё она уже куда-то припрятала. Почувствовав присутствие врача, девушка мгновенно проснулась и села на диване.
