— Она не была для нас домом, — сказал Физик, — а тюрьмы обычно безымянны.
Практикант развернул корабль так, что солнце, скрывшись за их спинами, погасло, и они как будто повисли среди звёзд, ничем не защищённые комочки протоплазмы.
— Ты сможешь подойти ко второй планете этой системы?
— А ты сможешь решить без машины задачу на движение трёх и более тел?
— А если направить корабль визуально и постепенно подходить к планете?
— Можно. Но слишком опасно. Мы не знаем её массы. Гравитационное поле может оказаться таким мощным, что мне потом не вырвать корабль без смертельных для нас ускорений. Надо наблюдать и рассчитывать.
— Я говорил, не надо спешить! Слишком рано вышли в открытый космос, — пробормотал Кибернетик.
— Что вы собираетесь делать дальше? — спросил Доктор.
— Облетим планету по экватору, потом по меридиану, спустимся ниже. И домой.
— Я не об этом. — Доктор протёр перчаткой запотевшее стекло скафандра.
— Ну, видишь ли… — начал Физик.
— Разреши, я сам… — попросил Практикант. — Это как наша лестница. Только длиннее. Может быть, без конца. Мы не знаем, где Земля. В какой она стороне. Но даже если бы знали, у нас нет машин, чтобы рассчитать курс. У нас нет антигравитаторов, чтобы снять перегрузки, у нас нет анабиозных ванн, чтобы ждать в них долгие годы, и у нас нет автоматов, которые могли бы управлять кораблём, пока мы будем спать.
— Автоматы нам не нужны, — твёрдо сказал Физик.
— Почему? — спросил Практикант.
Физик пояснил:
— Достаточно вывести корабль на курс, придать ему нужное ускорение и создать защитное поле. Всё дальнейшее пойдёт само собой.
— И будет идти так лет двадцать.
— Может, и тридцать, не в этом дело.
— Я не понимаю! — вдруг закричал Доктор. — Можем мы или не можем лететь к Земле?!
Никто ничего не ответил. Практикант наклонил нос корабля и рванул с такой силой, что от перегрузки вновь перехватило дыхание. Они летели так несколько минут, пока не врезались в газовый шлейф планеты. Огненные протуберанцы вспыхнули и завернулись вокруг защитного поля. Пол и стенки капсулы мелко задрожали.
— Перестань, — попросил Физик.
Когда скорость упала, они вошли в стратосферные облака. Ничего не было видно в светящемся тумане. По границе защитного поля то и дело пробегали ветвистые искры. Иногда холодное пламя обволакивало всю капсулу.
— На какой мы высоте? — спросил Кибернетик.
— Может, пять тысяч метров, а может, десять. Завидная точность, а? Может, впереди скалы или астероид. Я же не локатор, в конце концов, я просто человек.
— У тебя есть поле.
— Если масса препятствия будет равна кораблю, он весь превратится в поле. Вместе с нами.
Облака неожиданно разошлись, и под ними открылся стремительно летящий навстречу ландшафт планеты. Практикант ещё больше замедлил скорость. Стали заметны отдельные горные пики, потом промелькнула извилистая прибрежная линия, и целый час тянулась ровная синяя поверхность. Потом опять до самого горизонта раскинулась серая пустыня. Однообразие мёртвого пейзажа действовало угнетающе. Они опустились совсем низко и шли теперь зигзагами всего в трёх километрах над поверхностью планеты. Вдруг Доктор дёрнулся в своём кресле и замахал руками:
— Там что-то движется! Вон там, среди тех холмов!
Никто ничего не успел рассмотреть. Холмы мелькнули и пропали. Под ними расстилалось ровное, как стол, базальтовое плато.
Практикант заложил крутой вираж, и через минуту они уже неслись обратно.
По курсу не было никаких холмов. Перешли на поисковую спираль — холмы как в землю провалились. Кибернетик невольно шарил руками по несуществующему пульту в поисках координационных тумблеров, носовых локаторов дальнего обзора и сквозь зубы бормотал ругательства.
Плато пересекала извилистая чёрная трещина.
Неожиданно на её краю показалась длинная скачущая тень.
— Правее на двадцать! — крикнул Физик. — Заходи со стороны трещины, не давай ему спрятаться!
Движущийся предмет, видимо, не собирался прятаться. Круто развернувшись, он понёсся прочь от трещины, прямо в пустыню.
В облаках пыли нельзя было рассмотреть даже общих контуров того, что там двигалось со скоростью километров двести в час по заваленной обломками и изрытой выбоинами поверхности.
— Ну, теперь он не уйдёт! Снижайся!
Это было похоже на охоту. Сверкающая вытянутая капсула то и дело окуналась в облака пыли. Ближе чем на сотню метров подойти не удавалось. Тот, кого они преследовали, очень резко менял направление движения. То и дело они теряли неизвестный предмет из виду, и тогда приходилось подниматься, чтобы найти его вновь. Сверху это походило на гигантскую стрелу или плуг, вспарывающий пустыню. Плотные фонтаны пыли летели в обе стороны широкими литыми струями. Из-за них совершенно ничего не удавалось рассмотреть. Пылевая стрела резко повернула к северу, к гряде гор, над которой они пролетали час назад.
— Так мы его потеряем, — мрачно пообещал Кибернетик.
И тогда Практикант плавно пошёл на посадку. Вначале они не поняли, что именно он собирается делать. Капсула мягко, как на салазках, проехала метров сто и резко остановилась. Движением руки Практикант вырубил люк в монолитной стене и выпрыгнул.
Всё ещё ничего не понимая, они последовали за ним и, только увидев его сосредоточенное лицо и огромный клубок пыли, несущийся издалека к месту посадки, поняли, что он применил силовое поле.
Это был их собственный робот. Не обращая никакого внимания на людей, он рвался изо всех сил в сторону пустыни, туда, куда влекла его заданная программа.
— Выключи его, — попросил Практикант. — Мне тяжело держать.
— Ещё бы, — с гордостью сказал Кибернетик. — Почти сорок тонн тяги. — Он бросился прямо под извивающиеся щупальца робота, куда-то ткнул пальцем, и всё стихло.
— Не будем задерживаться, — предложил Физик, — тащите его в корабль, уже очень поздно, боюсь, что в темноте мы не найдём лагерь.
Всё же они не успели долететь засветло. Темнота застигла их над берегом моря. Пришлось сесть и заночевать в капсуле. Среди ночи Практиканта разбудил Кибернетик.
— С роботом что-то неладно, вставай.
— Может, утром разберёмся?
Но Кибернетик тряс его за плечо до тех пор, пока Практикант не приподнялся со своего ложа.
— Ну, что ты от меня хочешь?
— Робот ворочается.
— Как это он может ворочаться, если ты его выключил?
— Не знаю.
— У тебя что, бред?
— А ты сам послушай.
Из грузового отсека доносились какие-то вздохи и неясный шорох.
