Над парком возвышается колонна ангела мира. Красиво, романтично. Есть какая-то романтика в заброшенном городе.
Бункер наемников мы проскочили на скорости. Я успел увидеть лишь как Димон вскочил со стула.
-Зачем ты с ним так?
-Как?
-Жестко. Ты оставил его в аду.
-В ад попадают не просто так. Испытания даются человеку, чтобы их проходить. Если ты не можешь выйти из ада – ты просто еще слишком слаб. – В голосе наемника отчетливо засквозила если не жестокость, то железо.
Я положил ему руку на плечо.
-Ты изменился.
-Ты тоже.
-Я тоже.
-Испытания меняют людей. Не просто меняют. Раскрывают твою сущность. То, что ты есть на самом деле. В душе. Видимо, в душе я такой.
-Все слова.
-Да… слова.
Колеса пробуксовали на разогретом асфальте. Тут что-то грузное ударилось о лобовое стекло. Это человек!
-Че он творит?!! ЭТО ПЕРЕГРУЗ!!! – Влас рванул ручник, выпрыгнул из машины и закричал на распростертого на стекле человека самыми матными словами, какие он знал.
Я тоже вылез и увидел его.
Терминатор. Кремень.
***
-Ты мертв! Влас, это мертвяк!!! – закричал я, хватаясь за противогаз, как за единственное оружие. Наемник зарядил дробь.
-Стойте! Не мертвяк! Кремень! Терминатор!.. – он с трудом сел на капоте. Очков нет. Весь покрыт рубцами и шрамами. Левой руки по локоть нет. Одет в серые лохмотья, в которых с трудом угадывается химза.
-Ты мертв!
-Как видишь, нет. Ай л би бэк, да? – без тени усмешки спросил Кремень, взглянув на безжизненные пятиэтажки.
-Тебя схватила летяга!
-И унесла в гнездо. В куполе местной церкви. Там я нашел бронированный сейф, из которого шла мелодия. Кто-то свистел. Чья-то злая шутка, от этого становилось очень не по себе. Я пошел в Москву. Переждал у врачей в подвале местной поликлиники. В кинотеатре на меня напали люди в желтом, сказали что Раша-Вегасу требуется помощь. Я не сдавался, но в итоге очнулся за несколько минут до рассвета. Так быстро я никогда не бежал. Тухляк оказался ужасным местом. Там у меня украли все оставшееся и выбили стекло в химзе. Я пошел через парк. Это было ошибкой. Какие-то твари откусили руку. Вот и все. Сегодня я здесь.
-НУ ХОРЭ БОЛТАТЬ!!! РАССВЕТ ВАС ЖДАТЬ НЕ БУДЕТ!!! КТО ИЗ ВАС СО МНОЙ ПОЕДЕТ?!!
«Работа над ошибками дается только тогда, когда есть ошибки». – Внезапно сказал один из голосов в моей голове и затих. Я понял, что теперь это – навсегда.
-Влас. Кремень. Дальше без меня.
Никто ни о чем меня не спросил.
-Псих. Поехали, Терминатор. – Бросил через плечо Влас и сел в машину.
«Иногда стоит не писать работу над ошибками. Все может стать только хуже». – Это были уже мои собственные мысли. Электромобиль завелся. Последний взгляд наемника отразился в зеркальце заднего вида. Никакого сожаления – тот самый взгляд, которым сопровождались смерти. Их смерти. Костер, Кукуцапль.
Главный принцип христианства – уметь прощать. Я прощаю Власа. Слышите, там! Я надеюсь, мне это зачтется!
Рельсы трамвая под ногами сверкали чистотой. Вы – загадка, которую я не успел задать. И, пожалуй, уже на задам. Но всегда приятно знать, что ты не идеален.
Рука сама собой нырнула в чудом уцелевший карман.
Шекспир. Гамлет.
«Что ты делаешь? Ищи подвал!» - это не чужой голос. Я пытаюсь переубедить сам себя.
«Не надо делать эту работу над ошибками. Не надо». – Я закрыл глаза и открыл книгу. Страница приятно зашуршала под пальцами. На висках выступили капли пота.
Рельса скрипнула под ногами.
-Быть или не быть – вот в чем вопрос. – Поднял я взгляд к небу. Надо мной тянулась цепочка из летяг.
-Вам не обломится. Уходите.
Четыре слова произвели на стаю больший эффект, чем все крики Власа вместе взятые. Косяк повернулся и улетел в сторону храма.
Сердце заколотилось чаще. Вдали заалел восход. Я сел на рельсу по-турецки.
«Рассвет. Я неудачник. Но позволяю себе больше, чем многие сталкеры. Сталкеры… нет. Неудачники – это вы. А я… я увижу рассвет».
Тут левая рука разжалась. Власовы часы.
Наверняка столбик термометра ползет вверх. Солнце поднималось все больше. Вдали загрохотало.
-Пять.
Секунд. До рассвета.
-Четыре.
Точка отсчета была день назад. Ты рассчитывал на большее, а, Гамлет?
-Три.
Губы отсчитывают секунды до того момента, которого я бы и врагу не пожелал.
-Два.
Нет ничего хуже, чем знать, когда ты умрешь.
-Один.
Вокруг ни души. Эх, люди. Не цените вы то, что больше не увидеть. Что ж, пусть со мной разделят это рельсы. Трамвайные рельсы.
-С добрым утром.
Вспышка света. Работа над ошибками закончена. Отложите ручки.
***
Электромобиль выкатил из тумана за секунду до вспышки.
Влас вздохнул за рулем. Федор… ты был не просто спутник… или все-таки ты просто попутчик? Этого уже не узнаешь. Слишком много он спрашивал у тебя, но слишком мало ты спрашивал у него.
Влас знал – хоть Москвичу и дали выбор, выбрал он отказ от всего. Это не просто глупый суицид. Он понял то, что не поняли другие. Пока не поняли.
Электромобиль подпрыгнул в выбоине.
Но не с одним Федей случилась неприятность в жизни. Катя ждет. А если нет… об этом Влас старался не думать.
История еще не закончена. Еще есть дела в Москве.
***
Максим покачал перед глазами привязанными к пальцу цепочкой часами. Что-то подсказывало политику – происходит нечто очень важное. Еще не конец. Лишь кульминация. История разгоняется по рельсам. Как трамвай. Очень важный трамвай.
Олигарх
Электромобиль катил по улице, изредка дребезжа над трещинами в дороге. Кремень задумчиво смотрел в окно, Влас старательно объезжал ямы и редкие воронки. Мысли у обоих были тяжелые, мрачные и, мягко говоря, неприятные. Наемник часто задумывался и чуть не врезался в уже появившиеся на обочине деревья-мутанты. Он мысленно переносился в метро, на его участок Полянка-Тимирязевская. Мысленным взором обшаривал стены, потолок, колонны и скамейки, рельсы и поезда.
Сколько раз он ни пытался вести переговоры с Москвой из Тэца, все время ответ был один – подождите, обязательно проверим. Подсознательно у Власа выработалась стойкая неприязнь к Московскому и доброжелательность по отношению к Питерскому метро.
Раньше он водил электричку с Курского и, несмотря на маленькую зарплату и рутину, был вполне доволен жизнью. А что? Была девушка, без пяти минут жена, почти оплаченная трешка и татуировка с двумя автоматами и парашютом на правом плече. И тут бац – катастрофа. Если бы тогда он был в любом другом месте, его жизнь бы не превратилась в ад – междугородняя электричка остановилась бы между городами, а от Курского вокзала до одноименной станции пара шагов.
