Все эти мысли мгновенно спутанным клубком промелькнули у меня в голове, пока не выкристаллизовались в одну конкретную: «Надо что-то делать. Само по себе это не рассосется».
А надо сказать, что у меня уже был опыт общения с сопоставимым по габаритам смиладону хищником, в режиме тет а тет. В юности меня как-то занесло на один из островов в Белом море. Тогда захотелось чего-то этакого. Из разряда единения с природой. Сутки поездом, пол дня с рюкзаком через карельскую тайгу, быстрое решение в местном сельсовете всех орг. вопросов в части приобретения крыши над головой и плав. средства с мотором, — благо прихватил с собой десять литров спирта питьевого, медицинского — и вуаля, первый выход в море совершен той же ночью. Это по часам ночь, а по факту солнце уже коснулось горизонта и не предполагая опускаться ниже застыло в предвкушении обратного движения к зениту. Белые Ночи они такие. И вроде спать не хочется, а голова совершенно пустая и состояние отрешенно заторможенное. Именно в таком состоянии я и высадился на берегу одного из многочисленных необитаемых островов, после двух часов ходьбы в море в направлении Соловков. Захотелось размять ноги, шугануть птиц, просто побыть наедине с девственной природой. И все-таки многочасовое отсутствие сна, считай сутки бодрствования, здорово сказалось на соображалке. Поэтому, когдая увидел двадцати сантиметровую полосу вспаханной земли, вдоль всей береговой линии, в голову пришло только одно рациональное объяснение этого феномена. В центре острова, в сторожке, живет вышедший на пенсию пограничник Карацупа со своим Мухтаром и чтобы не терять квалификации постоянно обновляет контрольно следовую полосу по всему периметру острова. Вот только силы уже не те. Поэтому и ширина полосы не пять метров.
Другой бы на моем месте уже забеспокоился и постарался как можно быстрее слинять с острова. Вот толькоя не видел никаких оснований опасаться пенсионера пограничника, пусть даже с собакой. Поэтому и пошел вдоль берега, лениво озираясь вокруг.
Меня тогда даже не смутило то, что рядом с рощицей, в глубине острова, метрах в ста от меня, я удивил самого настоящего медведя, который что-то выкапывал из земли. Зато сразу стало понятно, откуда борозда появилась. Помню восхитился — это же надо, когтями такую колею проложить. В голове лениво перекатывалась мысль: а вот если громко свистнуть, зверь испугается и убежит или продолжит свои археологические изыскания. На осторожный вопрос внутреннего голоса: «A что будем делать, ежели мишка захочет с нами поближе познакомиться?», я дал вразумительный ответ: «Можно будет ему кулаком в нос дать» И для пущей убедительности сжал пальцы в кулак. Все-таки расслабила цивилизация людей, а посещение зоопарков привило ложные представления о том, что все наши братья меньшие — белые и пушистые.
Мишка таки захотел….
Издав раскатистое Ры-Ры-Ры!!! зверь приподнял голову и бросился в мою сторону. Раньше я думал, что лошади, или, допустим, собаки бегают быстро. Теперь убедился, что это все полная фигня по сравнению с медведями. Зверю, по моим ощущениям, понадобилось два-три прыжка, чтобы преодолеть стометровую дистанцию. После чего он встал на задние лапы прямо напротив меня и повторил свое Ры-Ры-Ры!!! В голове осталась только одна мысль: бить медведю в нос кулаком совершенно бесполезно, поскольку не факт, что достанешь, высоко очень, а кроме того черная, блестящая, влажная пуговица, заменяющая зверю нос, была в несколько раз больше немаленького моего кулака. А потом некстати вспомнился рассказ знакомого охотника, что после встречи с медведем, от путешественника остаются одни только пуговицы. Поскольку плохо перевариваются в желудке.
Продемонстрировав свое полное тотальное превосходство, медведь немного успокоился и опустился на четыре лапы. А я медленно пятясь задом, не отводя глаз от зверя, и шепотом приговаривая: «Мишинька, тихо, тихо, не нервничай», добрался до своего карбаса.
Вспомнив эту поучительную историю, я решил действовать проверенным способом, хорошо ранее себя зарекомендовавшим.
Медленно пятясь назад и изобразив на лице самое доброжелательное выражение, тихонько приговаривал: «Котик, мы с тобой одной крови…»
В отличии от того же Лохматого, который в сходной ситуации попытался бы ткнуть смилодона копьем в бок, мне подобная дурацкая мысль даже в голову не пришла. Я человек по своей природе сугубо мирный. К тому же копье я засунул за спину под котомку навроде того как самые прошаренные японские мечники вешают свои катаны.
Для чего к древку петельку привязал и прицепил всю эту конструкцию к лямке котомки. Это чтобы мне копье не мешало камешки вверх подбрасывать и в магии тренироваться. Мысль о том что по непролазному лесу, еще и в одиночестве, шляться может быть не слишком безопасно, до встречи с саблезубой кошкой даже не приходила мне в голову. Что значит вбитая в голову с детства мысль, о том, что человек царь природы. Жаль что моего визави с этой мыслью в детстве его мама не познакомила.
Уж не знаю, что смилодону пришлось не по душе. То ли он плохой физиономист и мое дружеское и участливое выражение лица принял за враждебную гримасу, то ли он обиделся на то, что я назвал его котиком. Возможно, что с его точки зрения это прозвучало слишком интимно и несвоевременно. А может быть мне не стоило ссылаться на общность крови. Чисто с генетической точки зрения заявление весьма сомнительное, а кроме того вызывает многочисленные ассоциации гастрономического толка.
В любом случае издав зловещий глухой рык смилодон бросился к мне с явно агрессивными намерениями. Первая мысль которая пришла после этого мне в голову: «немедленно написать опровержение в National Geographic». По поводу того, что смилодоны медлительные. Поскольку в скорость приближающийся ко мне хищник ничуть не уступал приснопамятному медведю.
Вторая мысль была не слишком структурирована, этакого панического толка, содержательная часть которой сводилась к Аномальной энтропии: «Помоги». Причем эта мысль была густо удобрена сомнениями, касательно эффективности Аномальной энтропии в данном конкретном случае. Все-таки давно, считай три месяца как, она о себе не давала знать. И нельзя сказать, что за это время я не давал повода для запуска нужного эффекта. Да меня та же Любава однажды в порыве страсти так колесом изогнула, что я едва выжил. А аномальная энтропия молчок. Все-таки не стоило девушке на пальцах объяснять отдельные элементы Камасутры без доступа к первоисточнику. Немудрено что-нибудь и напутать.
После этого, на протяжении сравнительно продолжительного времени, мыслей в голове больше не было. Были сплошные действия. Я одним движением руки сорвал с себя котомку, которую швырнул в морду стремительно приближающегося хищника. Котомку смилодон отшвырнул буквально налету, одним ударом лапы. Зато копье привязанное к котомке и болтающееся на веревке как нанизанные на веревку консервные банки, привязанные к хвосту собаки из жизнеописания Тома Сойера, от этого удара совершило странный кульбит и стукнуло древком по носу смиладону. Чем на секунду прервал его наступательный порыв.
Осознав, что в этом поединке ума и силы все преимущества находятся на стороне силы, я тем не менее с гордостью отметил, что первым открыл счет в матче. Пусть и за счет потери единственного удобоваримого оружия. Решив не останавливаться на достигнутом. С криком: «Ах ты кошак драный!» сделал шаг вперед и швырнул в саблезубого тигра горстью гальки, которую до сих пор судорожно сжимал в кулаке.
На этом все и успокоилось Туша смилодона мирно лежала на траве, прошитая насквозь десятком мелких камешков, которые сначала со свистом насквозь пробили животину, а затем исчезли где-то далеко в лесу за той стороной поляны, по ходу движения оставляя за собой хаос из обломков деревьев, веток и листьев. Где заканчивалась эта просека мне увидеть не удалось. Да и не очень хотелось. Я валялся на той же поляне в двух шагах от своего противника, причем моя собственная жизнедеятельность мало отличалась от таковой у дохлого смилодона.
