— Уважаемые туристы! Добро пожаловать в историческую часть нашего славного города! — весело и как можно громче произнёс "Кот", чтобы через маску противогаза услышали все. — В центре вы можете наблюдать церковь 12–13, или…, а в конце концов, какая разница, какого столетия, посвящённую Святому Фоме, Луке или ещё кому-нибудь святому! Вы всё равно всё забудете, когда вернётесь к себе домой!
На обочине в значительном количестве были припаркованы автомобили. В отличие от тех, что занимали проезжую часть, эти были пустыми, по всей видимости, их здесь попросту припарковали, а значит, какая-то часть людей, скорее всего, сейчас находится внутри того, что они приняли за храм.
Проезжая часть огибала и здание, и парк с фонтаном по кругу, но группа двинулась напрямик прямо к так называемой церкви. Да, судя по всему, это здание, так контрастирующее по архитектуре со всем, что им до этого попадалось, было ничем иным, как культовым сооружением, фронтон которого был украшен, по всей видимости, символом местной религии — круг и вписанный в него крест.
"И здесь тоже крест" — подумал Алексей. Хотя, в данном случае, он мог обозначать всё, что угодно.
— Зайдём, посмотрим? — предложил Дима, проверяя дозиметр.
Полковник только кивнул, выражая одобрение.
Один из бойцов, который толкал тележку, надавил на перекладину, чтобы приподнять переднее колесо и перетащить через бордюр. Раненый Александр, под голову которого был положен рюкзак, тут же пошевелился, издав слабый стон. Жив ещё, подумал Плетнёв. Однако оказать ему какую-то более-менее вменяемую медицинскую помощь пока что просто не было возможности.
Перевалив на тротуар, боец продолжил толкать тележку, которая, надо отметить стала нещадно скрипеть, что в условиях тотальной тишины по громкости производило эффект чуть ли ни автомобильного клаксона. Мда, так себе смазка оказалась.
Подходя к зданию, Алексей осмотрел его внимательнее.
Кроме небольшой башенки, которая, скорее всего когда-то играла роль колокольни, хотя колокола или чего-то такого он с этого ракурса и не заметил, над крышей больше ничего не возвышалось.
Вообще, сначала Алексей принял круг с крестом за слуховое окно, но нет, подойдя ближе, стало понятно, что это не окно, а лепнина. Также стены часовни или церкви — именно на них больше всего походило строение — украшали фальшколонны с резными изображениями каких-то неизвестных событий. На фасадах были видны высокие узкие окна.
Спросить бы экскурсовода, кому посвящена церковь и о чём повествуют изображения на колоннах, но он, похоже, сейчас лежит где-то среди вот этой группы высохших мумий. Они обошли очередное скопление жертв катастрофы.
— Я видел похожие на мумиях, — сообщил один из бойцов, глядя на круг с крестом.
— А я на некоторых манекенах, — подтвердил Алексей.
Полковник, как оказалось, умеет неплохо рисовать, так как прямо сейчас быстро и умело делал наброски храма в своём блокноте, уже и так порядком исписанном заметками и набросками карт, и это в дополнение к фотографиям, которые делал один из бойцов на цифровик, любые телефоны было запрещено брать на миссию.
— Зачем вы зарисовываете, если есть фотоаппарат, — поинтересовался Алексей.
— Фотографии ещё распечатать надо, флэшку донести до компьютера, а если мощное электромагнитное воздействие?
— А бумага — сгореть, — возразил Алексей.
— Ты чей друг: мой или льва? — вопросом из анекдота ответил полковник. — А потом, может, мне нравится рисовать.
Они с трудом отворили тяжёлые, окованные похожим на бронзу зеленоватым металлом двери, также послужившие древним мастерам своеобразным полотном, чтобы показать какие-то только им известные события.
Последний раз Алексей видел что-то подобное, когда в отпуске посетил проездом Великий Новгород, и даже название запомнил — Сигтунские ворота.
Как тогда он узнал, лихие новгородские ребята, ничтоже сумняшеся, совершили набег на шведский город Сигтуну, где им и приглянулись красивые кованные ворота одной из церквей. Фактически тогда потомки грозных викингов на свое шкуре ощутили то, что испытывали другие прибрежные народы, заметив в море драккары под полосатыми парусами.
В принципе, внутри они ничего другого увидеть и не рассчитывали. В просторном помещении с высоким сводчатым потолком, которое всем своим видом говорило, что да, это церковь или иной подобный храм, на длинных скамьях сидели и лежали тела прихожан, пришедших на службу, оказавшуюся для них последней в их жизни. Ещё несколько тел распластались в проходе, ведущем к тому, что с высокой долей вероятности можно было назвать алтарём.
Они шли между рядами к алтарю, который был похож на дольмен, который они только что видели в парке, только этот был гораздо меньше. Сложенные каменные плиты были отполированы руками прихожан за сотни лет. Может быть, это был и не дольмен по своей сути, а большой каменный стол, на котором осуществлялись жертвоприношения? Кто знает…
Не исключено, что именно так когда-то и было. А потом, вполне возможно, жертвоприношения приняли условный характер, примерно как христиане в наши дни причащаются плотью и кровью Христа, используя хлеб и вино.
За столом-дольменом возвышался чёрный каменный монолит почти правильной прямоугольной формы, с вырезанным на уровне глаз всё тем же символом круга с вписанным в него крестом, а свободное пространство было исписано письменами, лишь примерно напоминающими увиденные ими в городе. Пожалуй, они даже больше походили на скандинавские руны. Скорее всего, это было какое-то древнее письмо, которое использовалось в религиозных обрядах, а может быть, сам монолит был ещё более древним, чем можно было представить.
Алексей обошёл дольмен и монолит. Все они стояли на некоем каменном же основании, которое было умело вписано в общую архитектуру здания. Судя по всему, этот храм строили вокруг этих камней, как неких сакральных объектов, причём они были заметно, заметно старше остальной церкви. Это даже без радиоуглеродного анализа было понятно, уж очень контрастировало одно с другим.
Со стороны зала в дольмене, как и положено, было проделано небольшое круглое отверстие, в которое без проблем можно было просунуть разве что руку, а вот голова уже никак не помещалась.
Посветив внутрь узким лучом фонарика, Алексей, обратился к полковнику:
— Что-то кубическое, хотя видно плохо. Тоже чёрное, как и этот монолит.
Полковник Смирнов, поручив надзор за американцем одному из бойцов, с карандашом и блокнотом подошёл и тоже посмотрел внутрь, а потом засунул руку и несколько секунд ощупывал внутренности дольмена.
Признаться, учитывая обстоятельства, Плетнёв был готов к тому, что полковника схватит за конечность какая-нибудь тварь и откусит её к х@р@м собачьим.
Но нет, всё обошлось. Смирнов просто вытащил руку в перчатке, стряхнул с неё и рукава пыль.
— Да, какой-то кубик на подставке. И на нём что-то вырезано, — он встал и осмотрел дольмен. Покачал головой. — Нет, не сдвинем. По крайней мере, не сейчас.
Народ разошёлся по залу, осматривая настенные изображения, исполненные в виде цветных мозаик.
— А потом Бог наказал своих детей за грехи их, — задумчиво произнёс "Чекан", переводя взгляд с одной из мозаик на скамью с парой прихожан, держащихся за руки.
— Думаешь, это всё — наказание Божье? — Данила осторожно дотронулся до круглого с равносторонним крестом медальона, что висел на цепочке одной их мумий.
— Не знаю. Знаю лишь, что всегда найдётся тот, кто увидит в подобных событиях десницу Всевышнего, кару, которую он насылает на погрязших в блуде и разврате, богатстве и роскоши людишек, возомнивших себя хозяевами мира и забывшими о том, что они всего лишь пыль, — он смахнул порошок со спинки скамьи, — на подошве Его сандалий.
— И тоже, видать, кого-то распяли, — решил Дима, — если судить по кресту.
— Почему ты думаешь, что распяли? Этот символ вполне может обозначать солнце или какое-нибудь колесо судьбы, — "Чекан" протянул руку и смахнул пыль с мозаики, которая оказалась на удивление красочной.
