того-то самого момента наш Яков стал изрядно меняться. Если прежде на его лице часто сияла широкая и уверенная улыбка, то сейчас она стала столь редкой и озлобленной, что с ним даже не хотелось здороваться. Он начал часто влезать в любые драки первым и пьянствовать.
Демид тоже уже являлся мужчиной сильным, но не таким красавцем, кудрявым и черноволосым, как старший брат. Росту же они абсолютно одинакового. Демидке повезло, он смог стать ямщиком и возил несколько раз в неделю людей, а также продукты и почту в дальние селения. Чтобы стать ямщиком, нужны деньги на покупку коней и кареты, а также предпочтение отдавалось семьянинам и людям, у которых в поколении уже присутствовали ямщики. Ничего и никого из этого в их семье не имелось. Но Демидка как-то спас во время охоты из проруби одного состоятельного господина и даже подружился с ним. Поэтому тот в благодарность одарил его конями и хорошей каретой в придачу. Он договорился о том, чтобы его назначили ямщиком в их краю.
Демидка не хотел принимать шибко дорогого дара, но родители его сразу же убедили, что от такого не отказываются. Да и господин тот искренне ему был благодарен за спасение своей жизни. А открытый и очень живой характер Демида вызывал в нём чувство уважения, потому как он считал: люди кругом только и делают, что обсуждают всё за спиной. Вот Демидка не был таковым. Тот имел смелость говорить то, что думает, и мыслил он по-доброму.
Якову же тогда платили в разы меньше, чем младшему брату, но он был очень рад за него, правда, недолго. Вскоре Якова выгнали из конюшни, где он дополнительно работал, потому что тот частенько не приходил или вовсе опаздывал. Положение его стало ещё хуже, и всё это легло тяжёлым грузом поверх отвергнутого сердца. Людей Яков начал презирать без каких-либо на то причин. Когда он иногда встречал веселую Мириам вместе с её мужем, то он не прекращал задаваться вопросом: почему она выбрала не его. Николаса он уважал как человека, но ненавидел за то, что тому так легко всё досталось.
Дома Якову на глаза попадался Демид, которого он всегда защищал и любил этого непутевого, даже тогда, когда остальные его порочили. Демид всегда всё делал неправильно, а он, Яков, был опорой и надеждой семейства. Но сейчас что-то пошло не так. Младший брат стал куда обеспеченнее старшего и больше помогал семье, в то время как Яков едва мог прокормить себя. Всё это было похоже на страшный сон для Якова. Сначала он боялся своих мыслей и даже ненавидел себя за такие низкие размышления. Но чем дольше он силился понять то, как это всё могло выйти с его жизнью, то тем больше ярость накапливалась в нём, вытесняя всё другое. В результате превратился тот в человека, павшего под испытаниями жизни.
Якову не следовало задаваться вопросами о своих бедах, ему следовало жить, чтобы зло не смогло настояться в нём. Но он решительно начал винить в личных неудачах остальных. Всё его непонимание и порожденная зависть, которой в нём никогда не было, выплеснулись именно на младшего брата. Единственное, что могло доставить ему радость, так это то, чтобы он мог увидеть страдание на лице Демида, как когда-то в прошлом. Ему хотелось видеть его несчастным, чтобы не быть таким одиноким в своем горе. Как часто бывает, увы, так, что мы, люди опускаем руки в обществе, в котором хвалят всех, кроме нас. И как часто бывает так, что мы крепко воспрянем духом, если хвалить в обществе будут только нас, а рядом будут страдающие люди. Ощущаем себя благородными божествами в таких случаях: мол, мы лучше так и быть, из жалости и из-за своих высоких чувств поможем, чем сможем несчастным.
В тот момент Якову хотелось испытать такое божественное превосходство, а идеальным человеком, над кем он мог его провернуть, был именно брат, потому как жили они в одной большой семье, в которой оценка со стороны родителей ему тоже крайне важна. Яков перестал мыслить, червь злобы опустошил его до дна, и силы остались только на выполнение конкретных задач.
Он узнал, что брат на днях повезет оплату наемным рабочим в соседнюю деревню, поэтому задумал ограбить того в пути ночью, надев на голову мешок, а затем подкинуть награбленное ему и сдать.
Так Яков благополучно провел своё ограбление, напав на младшего брата при выезде из деревни. Он оглушил Демида, ударив веслом по голове, после чего припрятал всё под его постелью. Демидка, пришедши в себя, воротился в деревню, чтобы доложить наместнику, что его ограбили. Яков же в это время уплатил местному пьянчуге, наказав тому поднять шумиху: мол Демид сам ограбил карету и притворился, будто на него напали. Слух этот разошелся быстро, и строгий наместник приказал проверить избу.
Когда же пропажа обнаружилась под постелью Демидкиной, то разговор был недолгим… Молодцу отрезали оба уха. Мать умерла после этого через несколько дней. Отец прогнал младшего сына. Демид лишился работы и стал навечно изгнанником везде, куда бы он не явился. Яков же вновь почувствовал превосходство и перестал пить и драться, начав много работать и помогать отцу. Родитель тоже переменился, видно было, как горе его убивает. Не мог он спокойно больше жить, зная, что сын его вор, а теперь изгнанник. В скором времени умер и он. Остался Яков один в родительском доме. Кошмары снились ему каждую ночь. Когда Яков узнал, что его младший брат живет теперь в жалкой и сырой лачуге в лесу, чуть не помирая с голода, то он хотел было пойти попроведать его, но так и не смог.
С каждым днем совесть Якова всё больше силилась показать ему то, как он обошелся со своей ни в чем неповинной семьей. Однако поздно… Старший брат больше не видел дороги назад, и сознаться он не мог. И хорошо что, Яков не пошел навещать младшего. Ибо Демид знал, что проделать это с ним мог только тот, кто жил с ним в одном доме, а значит, только Яков был на это способен. Когда Демиду отрезали уши, он ни слова не обронил про Якова, потому что ему бы всё равно не поверили, да и он сам до последнего не верил в то, что тот на такое способен. Яков помнил взгляд младшего брата, когда того привязали к позорному столбу. Этот взгляд-то и являлся кошмаром, мучившим теперь его каждую ночь. Демид в
