мерцали черные молнии. Затем всадника стремительно вырвало из седла и подняло в воздух, он завис словно в невесомости, и с расширившимися от страха глазами потянулся к амулету. Наверное, он решил, что его атаковал маг, а в амулет была встроена защита от магии.
Младшенький метнулся к стражнику, отдаляясь от брата; камера приподнялась, так, чтобы оба путника по-прежнему оставались в поле моего зрения. Он играючи увернулся от размашистого удара алебарды, затем с кошачьей легкостью вспрыгнул на плечи стража, ухватил его за голову и резким движением вырвал ее из тела вместе с частью позвоночника. Толпа зевак взорвалась истеричными криками, и бросилась в рассыпную, в основной своей массе в сторону ворот.
Второй носитель спрыгнул с падающего тела, метнув брызжущую кровью голову в сторону караулки, и сбросил свои лохмотья. Его я тоже узнал, это был крылатый носитель осколка, который мог метать перья и имел супернавороченное строение модуля сурьи. Его броня имела фиолетовый цвет, а подложка светло-зеленый.
— О! как же я давно мечтал это сделать! — воскликнул фиолетовый «птиц».
— Что, — хмыкнул змей, — оторвать кому-нибудь голову?
— Конечно, нет, — искренне возмутился его компаньон, — скинуть это рванье!
— Ты же понимаешь, что ты сейчас по факту голый?
— Ничего не голый, — огляделся он, — я в доспехе.
— Тебе оставить одежду этого фраера?
— Вот еще! Лучше ходить в рванье или голым, чем в такой безвкусице!
Змей навел демона-пижона ладонь и начал сжимать ее. Характер воздействия на него поменялся, теперь тело начало сжиматься, втягиваться в центр самого себя. Вокруг него мелькали, всё чаще и чаще, чёрные змеистые молнии, а по границе воздействия возник искажающий видимость эффект, как у призмы или линзы, образуя причудливое гало. Змей явно наслаждается моментом, каждое движение его пальцев усиливало давление в тех или иных зонах «мясного шарика», висевшего перед ним. Он комкал и мял щеголя, как кусок пластилина, мешал воедино кости, плоть, кровь, при этом ни одной частичке, ни одной капельке не удалось вырываться из зоны воздействия его силы.
Наконец, он окончательно свел руку в кулак, завершая «шарофикацию» дворянина, а затем резко раскрыл ладонь, позволяя бесформенной массе биологических отходов кровавым месивом разлететься по сторонам. Лошадь забилась в истерике, чувствуя кровь того, кто недавно был ее хозяином, но по-прежнему не могла подняться с земли или хоть на йоту сдвинуться с места.
Толпа повторно разразилась криками ужаса, теперь уже панического, и бросилась к воротам с утроенной скоростью, создавая опасную давку. Второй стражник скрылся в караулке и оттуда забил частый гулкий набат. На его зов тут же откликнулись другие набаты, из глубины города.
— Убей их всех, — посоветовал брату змей.
Птицеобразный взмыл в высь, чем еще сильнее отодвинул камеру от места действия. Он принялся метать перья из своих крыльев в бегущих мирян, пикировать на них сверху, разрывать когтями на руках и ногах в падении, поднимать тела ввысь и сбрасывать их вниз. Его когти переливались радужными электрическим всполохами, такие же искры покрывали отрастающие метательные перья на крыльях.
Из городских ворот выбежал отряд из десятка демонических стражей, закованных в вороненые латы, с щитами и копьями. На стенах, как грибы после дождя, поднимались арбалетчики в железных широкополых шляпах. Изнутри города слышались нарастающие звуки ревущего пламени, словно к воротам приближается лесной пожар.
Змей провалился сквозь землю, в какую-то черную троящуюся дыру, появившуюся у него под ногами. Птиц сбросил на отряд стражи очередную порцию смертоносных перьев. Те закрылись щитами, а он сам, маневрируя, начал уходить от полетевших в его сторону арбалетных болтов. Щиты не спасли от его перьев, трое демонов оказались буквально пришпилены к земле.
В это же время испод земли вырвались два гарпуна и пробили нескольких гвардейцев насквозь. Следом вырвался сам змей и, с ошеломительной скоростью, троясь и скользя, принялся их убивать. Его брат занимался тем же самым с арбалетчиками. Я осознавал, что это не люди, но все равно подобная бойня вызывала у меня отвращение, начинало мутить от вида крови, органов, криков боли, и безумного хохота летающего носителя.
Братья закончили со своими противниками почти одновременно и вошли в город, змей чинно, через ворота, а птиц — по воздуху. Он мог зависать на месте, и для этого ему даже не приходилось махать крыльями.
По главной городской улице навстречу братьям-носителям приближалось нечто. Метра четыре росту, словно сделанное из разрозненных окатых булыжников разного размера, на каждом из которых был выбит таинственный знак, а иногда и целая цепочка символов. Камни словно были подвешены в магнитном поле, удерживались и сохраняли форму монстра. Между ними, внутри составного тела, горел огонь, бушевал, вырывался, как пламя из печи, у которой открыли поддувало. Ступал монстр тяжело, грузно и как-то неотвратимо.
По обе стороны от голема, чуть за ним, шли две фигуры в черных мантиях и капюшонах, время от времени их глаза вспыхивали оранжевым огнем. Защитники города, видимо, планировали провести бой за крепостной стеной, но не успели вовремя довести своего чемпиона.
Огненный голем ступил вперед, поднял руки над головой и ударил по мостовой. От удара она потрескалась, а в сторону братьев пошла волна теплового марева. Камни, по которым она проходила раскалялись и плавились, мертвые тела вспыхивали и превращались в обугленные головешки. Крылатый брат резко ушел ввысь, спасаясь от волны жара, а скользкий проскользнул под землю. С небес в монстра устремились заряженные перья, а испод земли вырвались две змеи-гарпуна и пробили грудь и голову магам в темных плащах.
Как ни странно, но смерть магов не развоплотила монстра, вместо этого он просто потерял управление и начал крушить все вокруг, посылая тепловые волны и активно работая руками и ногами. Промежуток между волнами составлял около минуты. Братья воспользовались им. Они состыковались на земле, чуть поодаль от голема, соединили руки и, как я понял, объединили свои силы. Их контуры поплыли и обрели белый ореол, а свет вокруг начал гаснуть, заливая округу темнотой.
Над элементалем образовался похожий ореол, накапливался, разгорался, и когда разность потенциалов достигла определенной величины, то между братьями и существом промелькнул массивный гулкий разряд черно-белой молнии. Монстр буквально рассыпался черной дымящейся пылью.
Братья дали друг другу «пять» и неспешно двинулись в сторону городской ратуши, или дворца, или как они там в аду называются…
— Вообще-то, герои всегда выкрикивают название своих суперударов перед тем, как использовать их, — начал рассказывать фиолетовый.
— Зачем?
— Это выглядит круто…
— Пафос — наше все, — усмехнулся змей. — Иногда мне кажется, что ты совсем мозги прокурил своей мангой, такая каша в голове…
— Что
