И значит, наслаждение мощью только для того, кто назначен. Как далеко до нее обычному пехотному снаряжению. Ноги, сервомоторная силища, способны выжимать до пятнадцати км по «пересеченке»; по ровной — можно даже авторежим. То есть почти дремлешь: встроенный радар, или светоумножитель с опознаванием, отслеживает препятствия, обходит, сверяется с системой географического позиционирования, а по прибытии на место будильник сообщает — «Приехали!». Ну, разумеется, когда ноги дергаются в навязанном извне движении, вроде бы не очень поспишь, но… Все-таки полудрема — глаза прикрыть вполне получится; разогретый кофеек по трубке. Так что к месту боя после марш-броска прибудешь почти свеженький. Чудовищное преимущество против былой пехоты, даже «аэро».
Разумеется, есть свои сложности. Обслуживание, специалисты. Но кто сказал, что ты — «один в поле воин»? За плечами вся постиндустриальная мощь. Пусть и законспирированная. Хоть ты вроде и не принадлежишь к «Золотому миллиарду». Они, конечно, думают, что… Разве можно представить, что кто-то, тщательно подсчитывая барыши, в том числе и заработанные на крови, все-таки преследует еще какие-то цели? Как там говорил тот прапор? Что-то вроде: «Нужно учится воевать там, где воюют. А уж куда потом применить знания, это дело…» Да, разумеется, не десятое и даже не второе.
Великобритания. Окрестности Глазго. Сердце — ну, может, предсердие — «Золотого миллиарда». Логово.
«Поклянись! — просил его тогда майор Драченко. — Поклянись, что ты войдешь в подчинение Центра после получения слов инициации!»
«Радуйся, Епифаныч, — мысленно сказал Герман, глядя на почти неживого экс-командира. — Вот мы и вошли в подчинение Центра (или уж не знаю кого — они так и не представились). Мы, правда, еще покуда не послали к чертям собачьим бывших хозяев. Не было возможности. Но, наверно, уже готовы. Хотя… — очень бы хотелось спросить майора Драченко. — Как быть с оплатой? Нам ведь еще не доплатили за выполненную намедни работенку. Тяжелую, между прочим, работенку. Много наших там полегло. Вот и вы тоже».
Стоило ли спрашивать? Таинственный, казавшийся бредятиной Центр оказался реальностью. И главное, он уже купил отряд «Ахернар» со всеми потрохами. Легко купил, дешево. А может быть, и совсем не дешево — ценой жизни. Хотя нет. Пока это было только обещанием.
Остатки «Ахернара» готовились к очень возможному бою — занимали позицию, выверенную компьютером.
— Мы постараемся успеть, — сказали Герману оттуда. — Но вы уж тоже постарайтесь. Продержитесь!
— А если?.. — спросил их Герман.
— За воздух не беспокойтесь. Мы блокировали все их летающие машины в радиусе ста пятидесяти километров. Они не взлетят. А если взлетят — не найдут. Там к вам подходят какие-то пешие. Группа — примерно человек двадцать. У них аппаратура — говно. Мы ничего не можем сделать. Продержитесь. Мы скоро будем. Только не сбейте нас, мы явимся сверху.
А потом они растаяли. Собеседники. И буквы в глазнице. И даже в режиме обратного воспроизведения он ничего не увидел. Как будто и не было никакого диалога.
Вот тогда отряд и начал готовиться к бою. Занимать позицию. Потому что Герман Минаков посветлевшим голосом скомандовал:
— Носилки наземь! Будем занимать оборону!
И все признали в нем командира, даже не потребовав особых объяснений.
Однажды к ним на борт заслали разведчика.
ЦРУ, АНБ и прочие службы мирового шпионажа давно подкапывали под русско-индийское пиратство, и на этот раз, похоже, они почти захлопнули капкан. Цеэрушник попал к ним под видом известного террориста (известного по имени, но не по фото). За хорошую, заранее оговоренную плату «Индира Ганди» обязалась доставить его в безопасное место, точнее, на ожидающую где-то вблизи островов Каргадос-Карахос яхту.
Командиру атомохода, Тимуру Дмитриевичу Бортнику, понравилась причитающаяся плата, но сразу не понравилось задание. Особенно место доставки. С чего бы это разыскиваемому Интерполом террористу стремиться поближе к американской базе Диего-Гарсия? Точнее, ему-то что, не все ли равно, на песках какого теплого острова загорать? А вот Тимуру Дмитриевичу было далеко не все равно. Вблизи авиа- и военно-морской базы США у него оставалось совсем немного шансов выпутаться в случае обнаружения. Стоило ли рисковать лодкой чисто ради денег, без всякой примеси идеи? Разумеется, деньги вдвое превышали сумму, предлагаемую по Интернету за голову террориста. А то бы, возможно, стоило обдумать вариант сдачи его куда следует. Хотя бы в теоретическом плане. Прикинув все «за» и «против», Бортник поднял оплату вдвое, втайне надеясь, что столь завышенная цена отпугнет кого угодно. Три миллиона новых американских долларов, ведь это же…
Однако там, на другом конце компьютерной линии связи, и ухом не повели. Черт возьми, за эти деньги можно было купить ту самую, ожидающую у Каргадос-Карахос яхту со всеми потрохами! За гораздо меньшие деньги она бы шатко-валко могла доплестись до Цейлона! И все-таки, раз находятся такие дураки, которые платят горы денег за снятие одной каюты, почему бы, собственно, нет, рассудил в конце концов Тимур Дмитриевич и велел сниматься с якорей. Пункт приема «груза» находился на побережье Шри-Ланки, но под патронажем дружественного индийского флота, так что можно было рискнуть.
Тем не менее позже Тимуру Дмитриевичу Бортнику не понравился сам террорист. Нет, дела его командиру атомохода и ранее не приглядывались: кому ж нравятся террористы? Однако на эту проблему у Бортника в силу жизненных перипетий имелся свой индивидуальный взгляд, не всегда совпадающий с общепринятым. Что с того, если кто-то разыскивается Интерполом? Тимур Дмитриевич и сам разыскивается. И разве морской пират и наемник не приравнивается по международным законам к террористу? Вполне приравнивается. Честный военный моряк не должен подавать такому руку.
Так что пассажир-террорист не понравился Бортнику совершенно по другому поводу. Что-то в нем было не так. Однако командир военного судна — это вам не овчарка, он полагается не только на чувства, но и на логику. Так что стоило покуда припрятать свои опасения подальше. И тем не менее сразу после погрузки пассажира Тимур Дмитриевич распорядился отчаливать. Пришлось даже бросить на берегу парочку куда-то запропастившихся матросов. Бортник не слишком за них переживал: научились теряться, научатся и находить дорогу обратно. Доберутся до родной базы на перекладных. Сами себя наказали, здесь ведь не регулярная морская служба — здесь денег просто за сроки и выслугу не дают. Не участвуешь в боевом рейде — оставайся без гроша. К тому же, не один год производя морские походы автономно, Бортник свыкся с некоторыми перекосами дисциплины. С одной стороны, она должна оставаться железной, даже закалиться, ведь теперь он, по сути, имел возможность расстрелять любого подчиненного по личной инициативе. Но, с другой стороны, в новой ситуации за его плечами не стояла увесистая, давящая пирамида военно-морской иерархии. Палку нельзя было перегибать.
