То ли остатки роя осознали, что их сотоварищам приходится нелегко, то ли решили, что для них освободилось место, однако, помедлив, они решили присоединиться. Под их тучу я нырнул, будто в бассейн с вышки, подлетел к офицеру и попытался выдернуть его из щелей. Меня сослепу едва не отоварили мечом по физиономии, да и понятно, когда ему присматриваться к происходящему вокруг. Тварь, уже почти вцепившуюся ему в щёку, пришлось отгонять взмахом «когтя». Не так точно, как хотелось бы — лезвие цепануло Ниршава по носу, и он с рёвом выдрался из щелей сам. Крутанулся, помогая себе яростным воем, подшиб меня под колени.
И в этот момент нас накрыл остаток роя.
Всё дальнейшее происходило, казалось, и не с нами. Крутясь как бешеный, время от времени ныряя в землю то одним, то другим ухом (потому что падать лицом было слишком опасно, это движение открывало загривок), я отстранённо и довольно равнодушно воспринимал происходящее из глубин своего тела и даже в какой-то степени оценивал свои действия. Вот этот выпад хорош, взмах первый сорт, а вот за такой приём Альшер — бывший капитан охотников — мне бы много ласковых слов сказал. Хорошо, что рядом есть Ниршав. Он действует, конечно, как неуклюжий медведь, разоряющий пчелиный улей, однако, как выяснилось, об него удобно плющить особо настырных демонят.
Их, трепещущих иглокрыльями, достаточно было подцепить «когтем», локтем, да хоть сапогом — и засандалить в офицера: либо в спину его, либо в панцирь на груди. Набедренники тоже годились. Не знаю уж, из чего там были сделаны его доспехи, но им усилия этих существо были глубоко по барабану. Хороший металл. Впрочем, Ниршав ведь офицер местного Генштаба, ему сам Бог велел не фуфло в бой таскать, а хорошую броняшку.
— Ребята, вам помочь? — спросила Аштия уже откуда-то поблизости.
— Ы-ы-ы-а-а! — ответило ей неразборчивое Ниршавово.
Она появилась в гуще роя, поблёскивая в воздухе диском, и сделала три коротких разнонаправленных взмаха, гармонично переходящих друг в друга. Потом нырнула и повторила, уже в другой плоскости. В повороте оказалась буквально у меня под локтем, и я хряснул вооружённой короткими лезвиями рукой по той твари, которая уже почти вцепилась ей в волосы. От моей руки женщина гибко увернулась, дав мне возможность отшвырнуть демона и не зацепить её. И снова завертела диском, уже за моей спиной. От его изогнутого лезвия существа разлетались в разные стороны, и по большей части для того, чтоб улечься на камни неопрятной грудой хитина и иглокрыльев.
Через несколько секунд поток существ почти иссяк. С оставшимися, хоть и не без мороки, но мы втроём расправились. За последними пришлось погоняться — странно, они куда успешнее пикировали в лицо, один чуть не ткнулся мне жалом в глаз: то ли от толпы проще отмахиваться, то ли мы уже успели подустать.
— Ладно, нет худа без добра, — отдуваясь, заметила Аштия. — Это ж сколько у нас теперь еды!
— Это съедобно?!!!
— Представь себе, Серт. И даже довольно-таки вкусно. Ниршав, — покажи ему, как и что тут надо вырезать. И хорош тебе ругаться!
— Сидела бы да считала себе, мы б сами справились, — проворчал офицер, брезгливо стряхивая с доспеха демонские лапки и остатки иголок.
— Да-а, ты бы справился! Всех бы тварей сдул застарелым перегаром!
— Ой, как смешно. Уржаться. Смотри — вот отсюда вырезаешь кусок, только здесь не зацепи, здесь горечь, что-то вроде желчи, проще эту часть просто выбросить…
Глава 5
Подземельями да горами
Аштия чиркала в блокноте и на земле очень долго — мы и костерок собрали, и варить остатки мяса «кенгурёнка» в шлеме Ниршава вынуждены были сами. Офицер корчил многозначительные рожи, когда развинчивал внутри крепления, которые поддерживали амортизирующие ремни. А уж когда я наливал в шлем воду и кидал туда мясо, при виде его лица едва мог удержаться от смеха. От того, чтоб поддразнивать — тем более. Но удержался, отчасти понимая его недовольство. Суп скоро наполнил воздух ароматом мяса, ароматом, от которого и без снятия проб с блюда можно было язык проглотить.
Наверное, мы просто по-настоящему проголодались.
— Снимите пену, — произнесла Аштия, не отрываясь от расчётов.
— Какую пену?
— На поверхность воды сейчас поднялась пена. Её надо снять.
— Зачем?
— Чтоб суп или просто бульон были вкуснее.
— Оно и так хорошо…
— Слушай женщину, парень! — воскликнул я весело, гоняя ложкой по поверхности воды тёмно-серые лохмотья пены. — Любая женщина понимает в готовке больше.
— Не любая, — пробормотала госпожа Солор. — Но той пакости, которая может выйти вместе с пеной, в наших желудках делать нечего. И так нахлебались вредного выше крыши. И сколько ещё хлебнём…
— Если ты вместо расчётов будешь продолжать советы давать — то просто захлебнёмся.
— Я уже почти закончила. А твоё занудство мешает мне жить. Вот, говорят, женщины — мастера пилить и сверлить мозг. Любой из них следовало бы у тебя поучиться этому высокому мастерству…
Ниршав сверкнул на спутницу глазами, но ничего не сказал.
Суп потихоньку варился в шлеме. Со вздохом Аштия опустила блокнот и старательно затёрла на земле линии и знаки. Ниршав вытянулся в её сторону, словно борзая, почуявшая дичь, глаза у него вспыхнули.
— Так, что я могу сказать… Словом, вблизи должна быть область разрежённого фона, и, если я не ошиблась, до неё не так и далеко. Не знаю, успеем ли туда за сутки, но можно попробовать.
— Нужно! — Ниршав, ликуя, вскочил на ноги. — Давайте собираться.
— Дай хоть пожрать-то…
— Ты жрать хочешь или жить?
— Я как бы и то, и другое хочу. Аштия?
— Да, спасибо, — она приняла у меня ложку и подсела ближе к шлему с едой. — Серт, поройся-ка пока в аптечке, посмотри, что у тебя там за средства дезактивации. Двух суток нам должно хватить на дорогу туда. Не уверена, что определённая мною область достаточно разряжённая, но будем надеяться.
— Хм, — я распотрошил аптечку. — Кажется… Вот это, что ли?
— Да, это, — женщина мельком и довольно небрежно оглядела баночки, бутылочки и коробочки в походном аптечном ящике. — Жаль, что градация низкая.
— Что?
— Есть средства лучше качеством, они обеспечивают лучшее очищение. Нет, я понимаю, хороши и такие. Просто наше выживание было бы гарантировано…
— Ну пардоньте, охотники — люди простые.
— А жаль, — протянул Ниршав, заглядывая в аптечку. И так это у него потешно получилось, что я расхохотался — от души и вполне добродушно.
Только теперь мне стало заметно, как часто мы трое смеёмся.
