— Вы не поверите, если я скажу, что очень рад видеть вас, — произнес Жаффрей, открывая дверь.
Малвани подозрительно посмотрела на него. Они молча прошли к столику и сели. К ним сразу же подошел господин Планкет, глаза его лукаво блестели, рот от уха до уха расплылся в радостной улыбке.
— Какой приятный сюрприз! — сказал он.
— По какому поводу такая радость? — огрызнулась Малвани.
— Да так, просто приятный день. — Планкет хитро посмотрел на нее. — Поговаривали, что вы не ладите. Нужно сделать внушение моим осведомителям, они мне наврали.
Малвани тряхнула головой.
— Мы пришли сюда не вместе, — заявила она. — Мы сидим здесь поодиночке.
— То есть как это? — изумился добродушный господин Планкет. — Значит, у меня начались галлюцинации? Вас здесь нет?
— Да заткнись ты, Планкет, — горячилась Малвани. — Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. — Величественный Планкет, высокий, с профессорской сединой на висках, понимающе кивнул.
— Коне-е-ечно, понимаю, — протянул он и переменил тему: — Я слышал, что сегодня вечером полковник созывает кабэль.
— Господин Планкет, — строго произнесла Малвани, — вы совершенно напрасно пытаетесь выведать у меня, что будет говорить полковник. Я этого не знаю. — Она посмотрела на Лорена. — На этот счет вас мог бы просветить Жаффрей. Не так ли, майор?
Лорен невозмутимо пожал плечами и углубился в меню.
— Что будем заказывать? — спросил он, глядя на Малвани невинным взглядом. Частити заерзала.
— Тут готовят неплохие сандвичи с говядиной и зеленью.
— Тогда два таких сандвича и эль, господин Планкет, — сказал Лорен. Планкет учтиво поклонился и ушел. Проводив его долгим взглядом, Лорен повернулся к Малвани: — У вас все в порядке?
Малвани справилась с волнением и, чтобы ее слова не услышали за соседними столиками, тихо заговорила:
— В относительном порядке. Маршрут Сарна почти потерян. К сожалению, вы оказались правы, началась гражданская война. Принц Дэвион временно проигрывает, и только потому, что не был предусмотрительным. Не так давно он отправил почти все свои корабли в Лиранское Содружество, и теперь ему просто не на чем переправлять войска. Как он может победить, не имея транспорта? — В глазах Малвани мелькнуло недоумение.
— Лучше бы я ошибся в своих прогнозах, — огорченно произнес Лорен.
— Да что вы? — съязвила Малвани. — Вы хотите сказать, что вас, Смертника-Коммандос, не радует гибель врагов?
Лорен предпочел пропустить мимо ушей едкое замечание Малвани. Усиливать горечь поражения было не в его правилах.
— Да, — произнес он спокойно, — капелланцы и дэвионовцы — враги, но я не палач, я — воин, водитель боевого робота. Какая-то частичка меня, может быть, и радуется тому, что Федеративное Содружество разваливается, но в душе я испытываю сожаление. Ведь все, что происходит, касается моего народа.
— Не смейте причислять себя к нам! — Малвани повысила голос. — У нас нет ничего общего.
— Напрасно вы так утверждаете, — ответил Лорен. — Общего у нас больше, чем вы предполагаете. Я верю в честь воина и многое отдал бы, чтобы Дэвион смог выстоять.
Малвани поставила локти на стол и зашептала так тихо, что даже сам Лорен едва слышал ее слова:
— Трижды в Форт приезжал консул Берне и требовал встречи с полковником, и всякий раз командующий отказывался увидеться с ним. Обстановка накалилась донельзя. Уже вся Внутренняя Сфера говорит о том, что два наших полка, Первый и Второй Кеарнский, возвращаются домой. Местное население в панике хватается за оружие. Но что они смогут сделать, если нападут кланы? Катрин пообещала послать на их защиту свои полки, так что они скоро забудут о Викторе Дэвионе. Но дело не в нем, дело в нашем престиже. Нас начинают считать предателями.
Лорен внимательно посмотрел на Малвани.
— А разве Горцы не предавали раньше? Вспомните, как вы бросили Конфедерацию Капеллана. Тогда в результате этой подлости погибли миллионы людей.
Лицо Малвани сделалось пунцовым от негодования.
— И во всем этом вы обвиняете меня? — возмутилась она.
— Ни в коем случае, — ответил Лорен. — Только прошу и вас не винить меня в том, что сейчас происходит с Федеративным Содружеством.
— А я вас и не обвиняю. — Малвани устало откинулась на спинку кресла. — Но вы провоцируете полковника на антидэвионовские поступки, говорите ему то, что он хочет услышать. Вы подталкиваете его к тем решениям, которые вас больше устраивают. Поймите, все это будет означать конец Горцев. — В голосе Малвани послышалась безнадежность.
— Я понимаю вашу горечь, но вы преувеличиваете мое значение, — возразил Лорен. Он внезапно испытал теплое чувство к этой женщине, которая никогда не скрывала своего недоброжелательного отношения к нему. — Вы приписываете мне поступки, которые я никогда не совершал, — попытался оправдаться Лорен, но Малвани перебила его:
— Зачем вы хотите уничтожить нас? Что плохого мы вам сделали? Вы же нас совсем не знаете. — Голос Малвани срывался. — Вы находитесь здесь без году неделя, а я родилась и выросла на Нортвинде. Шесть поколений моих предков служили в Первом Кеарнском полку. Для вас мы и наша планета — всего лишь один из экзотических туристических маршрутов, а для меня и других людей это — родина. — Малвани обвела рукой зал. — Все эти люди — мои братья и сестры, мы — один народ. Своим приездом сюда вы поставили под угрозу наше существование. Только одно ваше присутствие заставляет людей сомневаться в правильности нашего поведения. Многие начали всерьез заявлять, что нам следует отойти от Дэвиона.
Лорен едва сдерживался, чтобы не выдать свою радость.
— Отчасти вы правы, — сказал он. — До приезда сюда я рассматривал Нортвинд исключительно как одну из многих точек во Вселенной. Теперь же, лучше узнав Горцев, я чувствую себя одним из вас, и многие считают меня своим. Вас, конечно, я не имею в виду. Я не врал, когда говорил вам, что не намереваюсь вредить Горцам. Теперь же я начинаю понимать, почему кому-то понадобилось, чтобы я находился здесь в такой момент. Да, ни мой отец, ни мой дед не служили в вооруженных силах Горцев, но мы никогда не забывали наших предков. Можете верить мне или нет, но за то время, что я провел здесь, Нортвинд стал для меня домом. Родиной. — Лорен понизил голос и внимательно посмотрел в глаза Малвани. «Если я смогу заставить ее поверить в то, что я говорю искренне, шансы на успех моей операции возрастут на несколько порядков», — подумал он. Была, правда, одна неувязка. Очень часто ему начинало казаться, что убеждает он не других, а самого себя. И что еще хуже, в последнее время ему все чаще и чаще это удавалось.
