он ураганом вылетел из поместья, прижимая к сердцу желанную вещицу.
Кён без каких-либо происшествий вернулся на место своего «квартирования» и облегченно выдохнул. Он не без рисков заполучил всё необходимое! Осталось лишь продержаться пару дней, пока тело не восстановится. В числе его проблем нарисовался Мастер Жан, несомненно вознамерившийся отомстить наглому и удачливому рабу, а значит, необходимо предпринять все меры, чтобы в их следующую встречу быть во всеоружии. В любом случае, в ближайшую недельку-другую посещений этого изврата в поместье точно не предвидится — коль уж он так перевозбудился от жалкого платочка, что спать не мог, то что с ним сотворят трусики «типа Юноны» даже представить страшно. Глядишь помрёт от истощения, так будет к лучшему.
Кён, спрятавшись на площадке, сосредоточился на полученной информации, а именно той, которая принадлежит самой основной стихии — энергии/чистой силе/внутренней энергии/духовной воле, называй как угодно, суть одна.
Понять, что тебе засунули в голову, вовсе не просто. Кён попытался выпускать из души энергию, старался хоть как-то управлять каналом, регулировать его толщину, длину, углы и всё подобное, прямо как в шахте.
Он предположил, что среднестатистический человек должен понять всё это на уровне интуиции, будто действительно получит просветление, но такой спонтанный метод ему совершенно не нравился. Он не привык уповать на случайное стечение обстоятельств или какой-то там загадочный талант, до которого ему нет дела.
Время шло. Внутри никто не появлялся, что радовало.
Кён всё ещё пытался сопоставить купу непонятого пучка нейронов со здравым смыслом. Совершенно никакой логики, хоть бери и на самом деле действуй по методу незабвенного «тыка»… Даже Синергия не особо способствовала скорейшему «усвоению информации». А ведь энергия основ считается самой простой, правда, обычному человеку тоже не так-то и просто получить «просветление»… Поднимет ли он основной и единственный разряд или нет — зависит от воли случая, удачи и таланта.
За безуспешными, но жизненно важными попытками освоить основу чистой силы, прошел весь день. Наступил вечер.
Видимо, небеса решили проявить милосердие — мелкая дрянь так и не навестила его, чтобы добить.
Желудок в который раз разразился рёвом мамонта. Кён, прижав руки к животу, прилипшему к позвоночнику, скривил лицо. Срочно нужна еда. Восстановление организма почти застыло, так нельзя. Пора «на охоту», что ли. Раз уж кормить его не собираются, придется добывать пропитание самостоятельно.
Парень прошелся по саду, все не решаясь войти в особняк, и вдруг заметил вдали Анну, отчитывающую какого-то слугу. Бледный мужчина кланялся, умоляя не наказывать его, клялся исправиться. В итоге добродушие девушки взяло своё и она дала ему последний шанс. Слуга в слезах упал на колени, а блондинка, презрительно фыркнув, стремительным шагом направилась к дому.
Кён, собрав решимость в кулак, нагнал служанку. Нейтральным «извините» привлёк её внимание, и, когда девушка обернулась, подобострастно залебезил своим царским-шепелявым:
«Здравствуйте, госпожа Анна, я хотел Вас поблагодарить за то, что Вы не наказали меня в тот раз, когда поймали без разрешения в особняке. Ну, помните, я искал уборную…»
Девушка не могла оторвать взгляда, полного ужаса, от беззубого окровавленного рта, от наливающегося под глазом фонаря, от болезненной бледности в редких местах, свободных от синяков и кровоподтеков, но, нацепив на лицо ледяную маску, безэмоционально бросила в ответ:
«Ты не должен благодарить меня за это. Убирать за тобой в зоне было бы куда хуже, чем потерпеть минутку твое присутствие в доме, где тебе, между прочим, быть совершенно не положено… Кстати, что ты тут делаешь?»
В животе заурчало. Кён, понурив голову, тихо вздохнул:
«Простите… Обо мне совершенно все забыли… А может, и не вспоминали даже. Я сплю на полу, не ел уже больше двух дней, о медицинской помощи в принципе речи и нет… Разумеется, я не виню госпожу Юнону, видимо, так надо… Но… Простите.»
Сердце непривычно сжалось от жалости, хотя разум неизменно шептал: ты ничем не можешь ему помочь, ты не вправе изменить его судьбу.
Юноша, так и не дождавшись ответа, всхлипнул и уныло поплелся назад на площадку. Похоже, план провалился — еды не будет. Всё крокодильи слёзы мгновенно исчезли, осталась унылая мрачность. Он будто прицеплен кандалами, находясь в клетке со зверем в обличии Юноны.
Анну разрывали противоречивые чувства. Сострадание к кому-то столь низкого положения для нее неприемлемо, но… Бедняга и впрямь угодил в ад на земле. Что же делать?..
Так и не придя к единому решению, служанка, понурив плечи, тихо ушла.
За всем этим цирком незаметно наблюдала, скрестив руки и недовольно постукивая ножкой, темноволосая девушка. Парень не просто нарушает правила, он ещё и с её сестрой осмелился о чём-то говорить. А сестра её всегда была глупенькая, доверчивая и излишне добрая. Того глядишь нарушит правила.
Анна, игнорируя вопли рассудка, все же решилась помочь несчастному рабу. Взяла у повара остатки макарон с подливой и понесла поднос в зону, воровато оглядываясь по сторонам — вдруг кто заметит? Чтобы она, высшая служанка, носила кому-то кроме господ еду?
Для её положение очень странно поддаться новому чувству, должно быть состраданию, и помогать тому, кто не достоин даже её взгляда… Но сердцу правила не писаны.
Тихонько скрипнули ворота, и Кён увидел, как, подобно ангелу, в его «обитель» вплыла Анна. Густые, слегка покачивающиеся на ветру светлые волосы, облегающий второй кожей наряд горничной, намертво приклеивающее к себе взгляд глубокое декольте… Все это внезапно поблекло, померкло, отошло на второй план — на фоне серебряного подноса в её руках, определенно нагруженного чем-то съестным! Да здравствуют актерское мастерство и извечная и постоянная во всех мирах женская жалость ко всем несчастным и юродивым!
Нарочито заплаканное лицо парня озарилось невероятно счастливой улыбкой, от которой у Анны ёкнуло сердце. Руки мелко задрожали, девушка неверной походкой направилась к Кёну, когда… Темноволосая служанка Дина, легко перепрыгнув через стену, встала между блондинкой и рабом:
«Что ты делаешь, сестра?»
Анна растерянно попятилась:
«Дина, я… Принесла ему поесть…»
Взгляд тёмненькой заледенел:
«Этот раб нарушил правила, появившись в особняке и в парке без указа госпожи, за что его давно уже надо было прикончить. А теперь и ты решила наплевать на устав…»
«Я знаю, но…» — торопливо залебезила Анна, пытаясь подобрать слова в оправдание, но Дина и слушать не стала — выхватила у нее тарелку и опрокинула содержимое прямиком Кёну на макушку. «Никаких «но». Мы должны следовать правилам неукоснительно, не позволяй своим чувствам влиять на решения.»
Кён шокировано застыл. От его жалобной мордашки у
