Поэтому, пока линкоры готовились к маневру и прыжку, в погоню послали два десятка дежурных истребителей. Нет, сами мы прыгать не умеем, но для этого существует специальный буксир-носитель. Как раз рассчитанный на пристыковку двадцатки истребителей. Только он мог догнать скоростную яхту. Медлительному на коротких расстояниях линкору такое не под силу.
Мы с напарницей как раз и оказались в одном из дежурных истребителей. Очень часто такие прыжки становились билетом в один конец. Носитель прыгает в нужную точку, сбрасывает истребители и уходит назад. Дальше как повезет. Или продержимся до прихода подкреплений, или нет. Уже перед самым прыжком пришла информация, что на яхту успела прорваться четверка десантников хомо.
Со второго раза выскочили почти в нужной точке. Сразу обнаружили дрейфующую яхту. С самого начала предполагалось, что при таком старте она сможет сделать один, максимум два прыжка. Так и оказалось. Иначе бы вообще не имело смысла преследовать настолько скоростной корабль.
Почти безоружный буксир ушел назад, а мы стали осторожно окружать нагнанную жертву. Пусть и со сгоревшими двигателями, но адмиральская яхта была вооружена ненамного хуже настоящего крейсера. Да в нашу задачу и не входило устраивать с ней сражений. Только задержать до прихода основных сил. Но почти сразу на связь вышел сержант-хомо Анатолий Шишкин.
– Я же говорил этому дзыну, что наши будут первыми! А он почему-то не верил, – с ходу заявил хомо, потом все же отрапортовал почти по уставу: – Корабль мы контролируем. Потерь нет. Двое пленных.
Затем, не думая, что слышат еще пилоты и стрелки остальных девятнадцати истребителей, обратился прямо ко мне:
– Гинтири, ты у нас вроде как принцесса? Так я специально для тебя дзынирского принца поймал.
Не будь ситуация столь серьезной, доигрался бы он с такими шуточками в эфире. Теперь стало понятно, почему противник так легко сдал не очень-то поврежденный линкор. Давали шанс своему принцу вырваться из плена. Попытайся яхта уйти в прорыв в конце боя, когда уже было очевидно, на чьей стороне победа, ее непременно бы сбили. Слишком много в тот момент орудий находилось в готовности сначала стрелять и только потом смотреть, во что попали. А так дождался, когда флот расслабится, и…
Окружить яхту мы так и не успели, из прыжка вышел средний вражеский крейсер.
– Не повезло! – сказала я напарнице. – Билет действительно получился в один конец.
– Почему?! – удивилась она. – Нет ничего хуже, чем когда солдат просто бросают…
– У нас не бросают. Никогда! – возмутилась я.
– Так в чем же дело? – удивилась Даля. – Если не бросят, то прорвемся.
– У двадцатки истребителей против такого корабля нет никаких шансов, – стала объяснять я. – Вообще никаких! Наша задача продержаться до прихода флота, но этого мы не сможем сделать. Бросить десант, что на яхте, тоже.
Хотя в обычных условиях крейсер и сам мало на что способен против такого противника, как мы. Просто не догонит, а на расстояние эффективного огня его никто к себе не подпустит. Дураков нет, как любят говорить по поводу и без повода хомо. Но во-первых, как раз на такой случай он нес три тройки собственных истребителей, обычно в соотношении один пилотируемый на два беспилотника. Во-вторых, если мы станем убегать, на этот раз он просто не погонится. Ситуация не в нашу пользу. Они тут для того, чтобы спасти принца, а не ввязываться в бой с верткими и быстрыми машинами.
Но и мы находились не в том положении, которое давало возможность отступать. Дзынир мог подлететь на достаточно близкое расстояние и начать нас расстреливать по одному, но почему-то решил сначала выпустить свои истребители. Неужели думал нас таким образом отогнать от яхты? Да мы, наоборот, еще ближе прижались! В общем-то, глупый поступок со стороны капитана. Двадцать против девяти, две трети из которых беспилотники, все шансы были исключительно на нашей стороне. И неважно, что потом все равно подойдет крейсер и добьет или прогонит оставшихся. Здесь и сейчас шансы все равно наши.
Недолгая карусель боя кружилась почти впритык к дрейфующей яхте. И мы, и они старались не задевать ее случайными выстрелами. Однако тут преимущество было на нашей стороне. Враг ведь не знал, что и мы сами вынуждены проявлять осторожность, так как на борту наши десантники.
Бой был очень скоротечным, и Даля пополнила наш счет всего одним сбитым истребителем, хотя и пилотируемым. Поймала себя на том, что это «всего» думаю на полном серьезе. Третий бой, а я уже безгранично верю в своего стрелка.
Мы сами потеряли две машины. В обоих случаях пилот со стрелком успели катапультироваться. Вопрос оставался лишь в том, успеют ли подойти наши силы, чтобы их выловить? Немного времени мы уже выиграли, правда, благодаря скорее странной тактике дзынирского капитана, чем своим возможностям. И посылать на такое задание больше двадцатки истребителей не имело никакого смысла. Или справятся эти два десятка, или все погибнут вне зависимости от количества. Так зачем рисковать лишней парой десятков и тем более сотней?
Пока кружилась карусель, дзынирский крейсер не висел на месте. Он незаметно подобрался на расстояние уверенной стрельбы. Теперь стало понятно его поведение. Захотел и принца спасти, и вражеские истребители уничтожить. Только что нас было восемнадцать – и уже сразу шестнадцать. Пятнадцать… Выстрелы из крейсерских орудий не давали никаких шансов на катапультирование, машину разносило если не на атомы, то на очень мелкие фрагменты.
Все бросились врассыпную. Кто-то пытался спрятаться за корпусом адмиральской яхты, кто-то огрызался… Но это уже было совсем не сражение, а избиение.
И тут безвольно дрейфовавшая и не подававшая никаких признаков жизни с самого начала боя яхта открыла огонь. Выстрел из орудий, равносильных крейсерским, причем прямо в упор, смог сжечь силовую защиту противника. Корпусу тоже досталось.
– Туда! – закричала Даля.
Не задумываясь ни на мгновение, бросила машину прямо на крейсер.
Даля. Стрелок-истребитель
Влететь на короткий момент в мертвую зону не так уж и трудно. Только выжить после такого маневра шансов крайне мало. Если на входе подловить не успеют, то на выходе обязательно снимут. Все это прекрасно знают, поэтому никто и не пытается делать. Но Гинта не просто влетела, а каким-то чудом там осталась. Маневрировала буквально впритык к корпусу, сохраняя все время одно положение относительно большого корабля. Так близко, что даже несколько раз об него несильно ударилась. Только вокруг оси вертелась, позволяя мне вести огонь. Что я, собственно, и делала, вместо того чтобы размышлять о невозможности или маловероятности подобного рода маневров. А именно – расстреливала все, что высовывалось из корпуса, в первую очередь, конечно, орудия. Вскоре в пределах досягаемости не осталось ни одного выступа, по которому я бы не прошлась огнем.
