Последний мосток шел под уклоном вниз, концы досок упирались в толстый слой мха, продавив его так, что выступила вода. Дальше пришлось идти по хлюпающей мягкой земле. Впереди слева я увидел что-то белесое, будто на болоте там лежал снег, но решил ничего не спрашивать у спутников. То и дело попадались заросли ржавых волос, мы прошли три аномалии, холодец с двумя электрами, потом защелкал счетчик радиации на часах, тут же отозвался датчик аномалий - и я понял, что впереди распростерся большой радиоактивный очаг, или котел, как его еще называют. Не разберешь, аномальное ли это явление или просто небольшой район повышенной радиации. Скорее - не аномалия все же, во всяком случае, я не слышал ни о каких артефактах, которые создает очаг.
Доктор взял влево, по широкой дуге обходя его. Вскоре я разобрал, что грязно-белое пятно - поле жгучего пуха. Большое, может, с километр площадью. Мы шли прямо к нему.
- Э-э… - заворчал сзади Лабус, до которого тоже дошло. Доктор широко шагал впереди, за ним шла Анна, и напарник наконец не выдержал:
- Э, парни! И девчата, эй! Вы что, туда собираетесь?
Не оборачиваясь, Доктор заговорил:
- Константин Николаевич Гордеев… Так, санинструктор, бывший боец парашютно-десантной роты, старший сержант. Выпускник Гайжюнайского медсанбата, срочную служил в воздушно-десантной дивизии в Каунасе. Вооружение: пулемет «Миними-пара», пистолет «файв-севен», нож разведчика, гранаты, штатные средства связи. Сумка с медицинским набором. Родители остались в Казахстане, тебя перевезли к тетке, в Ростов, потому что связался с нехорошей компанией, и там уж призвали в ряды вооруженных сил…
Я слушал, разинув рот. Откуда Доктор все это знает? У него на болоте нет разведотдела, радаров, службы перехвата, Интернета с ноутбуком… или последнее все же есть? Да неважно - он же все о Лабусе знает! И про меня, наверное, тоже…
Я не оглядывался, но по растерянному молчанию понимал, что Костя идет примерно с таким же, как у меня, выражением на лице.
Закончив излагать биографию напарника, Доктор замолчал.
- Не оторви, - сказал я, слегка поворачивая голову, но по-прежнему не глядя на Лабуса
- Чего? - сдавлено донеслось сзади.
- Не «чего», а «что». Усы себе, говорю, не оторви, - я оглянулся и увидел, как он поспешно опустил руку.
И тут только я понял - Доктор нам зубы заговорил, а мы ведь уже по полю жгучего пуха идем. То есть не по полю, под ногами была все та же мягкая земля, иногда приходилось переступать через лужи жидкой грязи, то есть вокруг было по-прежнему болото, но теперь его скрыли белые заросли. Мы шли по широкой тропинке, извивающейся среди пуха - будто через заснеженную долину. Пух накрыл и обычные растения, кусты с деревцами, в некоторых местах будто что-то сдавило его с боков, и он приподнялся, образовывая ватные стога.
А ведь идти тут опасно, очень опасно. Пух - аномалия своеобразная, можно сказать, аномалия-растение. Если к нему приблизиться, он выстреливает облаком крошечных чешуек. Меня самого бог миловал, но я слышал: ощущение будто от крапивы или если в море ядовитая медуза ужалит… только раз в сто сильнее. Глаза на лоб лезут от боли, ноги подкашиваются и орешь, будто тебя живьем режут. Если сильно ужалит - можно умереть от болевого шока.
- Алексей Юрьевич Захаров… - заговорил Доктор. - Заместитель командира группы, бывший курсант РВВДКУ… - он запнулся, качнул головой. - Ох и выдумываете названьица, люди! В общем, выпускник рязанского высшего воздушно-десантного командного училища. Вооружение: «М4»… а ведь плохое оружие, а, Лексей? - спросил он не оборачиваясь и хлопнул ладонью по своей «М14». - Моя старуха получше, что не говори. В карабине твоем неполадки частые, вот и недавно - грязью залепило, и всё… До сих пор не стреляет. Потому что пружинный механизм там надо усилить, чтобы избавиться от сбоев при подаче патронов. Там досыльник патрона специальный, ну зачем это в таком дорогом оружии, верно я говорю? Что еще… ага, два пистолета «файв-севен» - вот это надежная штука, не спорю, и мощная. Нож разведчика, гранаты, штатный ночной прицел, штатные средства связи, так? В рукаве пика… была, потерял ты ее. Родился же ты, Лексей и вырос в Ростове - земляки с напарником, можно так сказать…
Он умолк - слева громко зашелестело. Мы достигли уже середины поля, волнистая белая поверхность уходила во все стороны, дорога серой змеей вилась к границе, за которой пух заканчивался и росли болотные деревца. Слева я разглядел свободную от аномального растения полянку, посреди нее торчала коряга, будто кривой черный палец. И вдруг на эту корягу вспрыгнул снорк.
Выругавшись сквозь зубы, Лабус поднял пулемет, я выхватил «файв-севен». Снорк это или не снорк? Вроде он, вроде очень похож, но что-то с ним не так…
Мутант вскочил на верхнюю, изгибающуюся часть коряги, вцепился в нее руками и ногами, низко пригнувшись, широко расставив колени и выгнув спину, обратив к нам бледное лицо…
Лицо! Наконец я понял: на нем нет противогаза!
Лабус крякнул.
- Вот херня какая! - с чувством выговорил он.
Башка мутанта без противогаза производило жалкое впечатление… У меня даже мелькнула мысль: может они стыдятся своей внешности, потому и таскают на голове резину?
Бледное, одутловатое лицо с обвисшими щеками, узенький детский подбородок, огромные как у совы глаза, тоскливые, нечеловеческие, темные круги под ними. И шея, торчащая из воротника рваной гимнастерки - тощая, такую можно переломить одним ударом.
Ветра не было, над полем жгучего пуха стояла мертвая тишина. Доктор с Аней шли дальше по извилистой широкой тропе. Болотный снорк застыл, вперив в нас взгляд, несколько секунд торчал на коряге, потом бесшумно спрыгнул.
От поляны в нашу сторону побежала волна - заросли дергались, приподнимаясь и опадая. Будто под ними, над самой землей, был просвет, и снорк мчался по нему на четвереньках, задевая пух головой и плечами. Но почему аномальное растение его не жалит?
- Спокойно, - сказал Доктор, останавливаясь. - Паренек шустрый попался, бывает.
Где там - спокойно! Мы с Лабусом уже целились, он из «Миними», я из «файв-севена». Полоска дрожащих зарослей протянулась от поляны к тропинке, но не прямо, наискось, опережая нас, уперлась в нее - и снорк вылетел на свободное от зарослей пространство в нескольких метрах перед Доктором.
- Вон еще один… - простонал Лабус. - И там… Обложили, гады!
Я увидел второго снорка далеко справа, оглянулся - позади на тропинке сидел третий, и заросли вокруг шевелились, несколько волн бежали по ним.
Снорк впереди приподнялся. Казалось, морда его обтянута не обычной кожей, а чем-то вроде лягушечьей шкурки - мягкой, пупырчатой, совсем некрепкой, ткнешь пальцем - порвется.
