Ковыряясь в угощении и поощряющее поглядывая в окно на женщин, участвующих в шествии, я вдруг поймал себя на том, что как-то очень органично и спокойно воспринимаю себя в этом мире. Кажется, даже готов смириться с тем, что не будет у меня больше никакой другой родины. Удивившись самому себе, я постарался припомнить родной двор, где вырос, школу, куда ходил не только на быстро опротивевшие уроки, но и на самбо, и скверик, где первый раз поцеловался с одноклассницей, хоть и не первой красавицей, но тоже хорошенькой, пользовавшейся вниманием парней.
Вспомнил встречи и тусовки, вспомнил крышу дома, которую мы осваивали с друзьями и на спор стояли на краю, и мост, с которого прыгали, и озеро в лесу, где первый раз ставили палатку, делая многоопытный вид. Для меня много значили и некоторые городские закоулки, где я с нетерпением ждал свою первую девушку, которой, помнится, увлекся до головокружения. Вспоминать о них, осознавая, что едва ли увижу эти места вновь, было больно.
Ни к чему себя мучить. Если мне здесь жить, значит, надо с этим свыкаться. И если вспоминать тяжело, мне придется не вспоминать. Если другого выхода нет, этот новый мир да станет для меня домом…
Все менее и менее странной мне казалась эта жизнь, все более и более естественно я воспринимал обращаемые ко мне требования и даваемые указания. После шествия императорских гладиаторов, которым завершили празднество, я не мог не оценить, пожалуй, последний сомнительный штрих тех преимуществ, которые давало положение бойца. Меня, как удостоившегося двух наград, поставили в первый ряд…
Количество людей, пялившихся на меня с открытыми ртами и оравших что-то невразумительно-восторженное, слегка напрягло. Конечно, побыть в положении звезды — в этом тоже что-то было. Не удивился бы, если б узнал, что именно так у меня на родине приветствуют известных футболистов или призеров олимпийских игр — мне самому не случалось толкаться среди публики в подобных случаях. Недоумевающий собственному оживлению, попытался убедить себя, что к удовольствию тут добавляется и сколько-то раздражения: кому, мол, может понравиться быть подобием выставочной собаки, на которую тыкают пальцем, хоть и с восторгом?
Но чувство это было фальшивым. Продиктованным представлением о том, как оно должно быть в моем положении.
— Теперь у тебя прямой путь к успеху, — сказал Исмал, поднявшись ко мне в тренировочный зал на следующее же утро после того, как всех нас увезли из столицы обратно в замок. — Даже если ты не удержишься в числе императорских бойцов.
— А что требуется, чтоб удержаться в их числе?
— Только желание его величества. Он редко оставляет у себя на длительный срок чужаков, но такое случается. — Мастер оглядел меня с сомнением. — Правда, для того, чтоб император пожелал видеть тебя среди своих постоянных бойцов, тебе следует намного лучше научиться владеть мечом. Пока ты им не владеешь никак.
А чуть позднее в залу спустилась девушка, имя которой, несмотря на его экзотичность, я запомнил с первого раза. Именно с нею я бился в последний раз. Оэфия и как-то там дальше. На этот раз она была одета не в тонкий кожаный доспех, а в свободную рубашку и широкие брюки, похожие на штаны-афгани. Так одевались женщины гладиаторы для тренировок, это я уже знал.
— Привет, Серт, — она подняла руку.
— Привет, Оэфия.
— Паль.
— Это твоя фамилия?
— Фамилия? — Она рассмеялась. — Я же не из благородных, откуда у меня фамильное имя. Паль — прозвище. Так же, как и Серт… Ты чужой тут, да?
— Да, меньше трех месяцев здесь.
— Не откажешься от спарринга?
— Без проблем. — Я смотрел, как она выбирает учебное оружие на стойках у стены. — У тебя были какие-то неприятности из-за проигрыша?
— Нет. — Она обернулась в удивлении. — Я же жива, сам видишь.
— Ну мало ли, как у вас бывает.
— У нас бывает очень просто. Или ты труп — или тебе повезло.
— Но ты здорово мне уступила.
— Мда. — Выбрав меч, Оэфия оценивающе оглядела меня. — Мне и в голову не могло прийти, что ты такой изворотливый. Не зря тебя так зовут.
— Не изворотливый я. Просто жизнелюбивый. — И тоже выбрал меч, поняв, что она хочет вполне традиционной схватки.
— Все мы здесь жизнелюбивы. Это не ответ. Кстати, что у тебя за техника?
— Самбо. Самооборона без оружия.
— Оно и видно… Ну, что ж… Начнем?
Девушка поплыла боком, словно лебедушка, вознамерившаяся удивить публику своим необычным умением. Я «подхватил» ее прием — и поплатился за это следование чужой задумке. Удар она нанесла из такого положения и так стремительно, что отреагировать я не успел. Отреагировали ребра слева, к счастью, не то, что было повреждено, однако и тут боль ударила в загривок. Когда же она отпустила, оказалось, что меча у меня в руке нет, а кончик ее клинка — у моей груди, где-то напротив сердца.
Оэфия, сдвинув брови, посмотрела на меня.
— Ну, подбирай. — Она кивнула в ту сторону, где валялся мой меч. — Давай попробуем с твоим почином. Атакуй.
Атаковал. Чуть менее, чем неуспешно. Меч, нацеленный на укол, рванул влево, словно живой, потом к земле. Рывок был мощный и неожиданный. Я не последовал за ним лишь потому, что в шею мне уперся чужой клинок. Счастье, что деревянный и не по кадыку.
— Твою мать… — прохрипел я.
Девушка опустила руку с учебным оружием.
— Черт побери, — проговорила она медленно. — Ты что — вообще мечом не владеешь?
— До появления в этом мире меч в руки не брал. Два месяца уже тренируюсь.
— Э-э… Гхм… Два месяца? Большинство из нас начинает учиться владению мечом в возрасте трех-пяти лет. Самое позднее — шести… Это что-то невероятное! То есть человек, едва знающий, что такое меч, сумел одержать победу в схватке с элитным бойцом? Я с девяти лет на арене… Отдаю должное и восхищаюсь, ты просто молодец. Но, как я поняла, расспросив Исмала, в твоих планах — остаться в числе императорских гладиаторов?
— Вообще-то хотел бы.
— И как ты себе это представляешь? Да, верю, раз-другой ты выедешь на необычности своей техники, эффекте неожиданности и своей удачливости, однако, прости, это все не будет тебя выручать до бесконечности. До сей поры ты, как понимаю, в основном сталкивался с другими такими же чужаками, как и сам. Но теперь чаще будешь встречаться в бою с противниками намного серьезнее, чем предыдущие. Ты сможешь научиться сносно владеть мечом, но гладиаторы высшей марки дерутся намного лучше, чем сносно.
