Что еще может пожелать фронтовой военачальник?! Да и штабной — тоже, если подумать…
Война, в которой противник не способен определить, каким образом уничтожаются его войска, — мечта любого командира…
Секретное распоряжение от императора получил и министр иностранных дел граф Юрий Олегович Остен-Сакен. Впрочем, оно не касалось конкретных дипломатических шагов. Министру было предложено провести тайную аттестацию своих сотрудников, работающих в Новобагдадском халифате. Включая проверку всего штата посольства и консульств министерскими шупачами…
Еще одно секретное задание императора министерство иностранных дел должно было выполнить совместно с имперским разведывательным управлением, о чем император сообщил главе ИРУ князю Петру Афанасьевичу Белозерову.
А потом Осетр встретился с Ольгой.
И рассказал сестре, что ее история подтвердилась.
— То есть, Миркин, ты моим объяснениям поверил не до конца? — спросила Ольга, поджав губы.
Они сидели в малом обеденном зале, завершая чаепитием не слишком плотный ужин.
«Росомахи» сызмальства приучены не обжираться по вечерам — капитан Дьяконов, воспитатель в школе, бывало, говорил: «Завтрак съешь сам, обедом поделись с другом, а ужин отдай врагу. И будешь крепок и здоров большую часть жизни!»
Ольга же следила за фигурой.
И потому ей на ужин полагался обезжиренный творог. Причем без сметаны и сахара…
Император же только что расправился с порцией языка и зеленого горошка. Причем с хреном…
— А должен был, Оленька?
Сестра немного подумала, помешивая ложечкой в стакане.
— Да нет. Мудрый правитель не должен был поверить. И должен был проверить. Так что я, в общем-то, не удивлена.
— Значит, я правитель мудрый. — Осетр улыбнулся, намазывая масло на бутерброд.
Он с самого начала, как поселился во дворце, лишил слуг этой работы.
— Не сказала бы, Миркин… Мудрый правитель не мотается по чужим мирам лично, рискуя собственной жизнью.
— Так я же необычный правитель. Я — «росомаха»!
— Все равно. — Ольга покопалась в вазе с печеньем — отказаться от него было выше ее сил. Борьба за фигуру обычно откладывалась, когда на стол подавали печенье с шоколадом. — Император должен заниматься государственными проблемами.
— Если я скажу, что я ими и занимался, ты, наверное, не поверишь?
— Не поверю! Папа… — Ольга прикусила язык, потому что брат терпеть не мог, когда она вспоминала отца. И перевела разговор на другую тему. — Жениться тебе надо, Миркин. Может, тогда станешь осторожнее…
«Ну вот, теперь и эта о женитьбе заговорила! — подумал Осетр. — Мало мне Найденовых и Яниных речей, так теперь и сестра долбить начнет!»
Между тем собственная идея Ольге явно понравилась, потому что она с жаром продолжила:
— А что?… Выбери себе невесту в чужой стране, из правящей семьи. И заключишь с этой страной военно-политический союз. Вот тебе и решение государственных проблем. — Она с удовольствием захрустела печенюшкой.
Осетр усмехнулся:
— А может, лучше я тебя выдам замуж за иноземного принца. И дело тоже закончится заключением военно-политического союза.
Ольга перестала хрустеть. На лицо ее набежала тень.
— Так вот для чего я тебе нужна?! — Ноздри ее расширились.
Осетр тут же поднял руки:
— Я пошутил, Оленька… Ты же не рабыня моя, у меня нет права насильно выдавать тебя замуж.
— То-то! — Ольга снова захрустела печеньем. — А насчет женитьбы ты, Миркин, все-таки подумай. Самое время! Война есть война! Надо, чтобы наследник у тебя родился прежде, чем она начнется. Сам понимаешь…
Тут сестра была совершенно права. Да только не лежала душа Осетра ни к кому, кроме Яны…
Но об этом знать Ольге было совершенно незачем.
— Хорошо, Оленька, я подумаю. Вот закончу одно неотложное дело и обязательно обдумаю твое предложение… Кстати, мне доложили, что твои младшие сестры по-прежнему живут во дворце Вершителя.
Радость, вспыхнувшая в глазах Ольги, сказала ему, что лучшего он ей и сообщить не мог.
Вернувшись на Новый Эр-Рияд, визирь Анвар ибн Аль-Масуд уже следующим утром отправился на аудиенцию к Светлейшему.
На Ибн-Джухайяме ему делать больше было нечего. Магу — тоже.
Уже после второй встречи Анвара с росским императором бей Карагез-оглы доложил визирю, что неверный, убивший десять человек, снова появился около дома Ибрахима ибн Аль-Фарида и даже имел непродолжительный контакт с толстяком… Однако ему в очередной раз удалось уйти — на сей раз, правда, без трупов. Иблис ему помогает, не иначе, о паша!..
Визирь сделал вид, что ему страшно интересен доклад бея, объяснил, что волей Светлейшего вынужден немедленно вернуться на столичную планету, велел продолжать наблюдение за домом Ибрахима ибн Аль-Фарида (в душе будучи уверенным, что Остромира Первого на планете уже нет) и докладывать обо всем происходящем шифровками по хивэсвязи. И покинул мир, который вполне мог стать отправной точкой самой важной в его жизни дороги.
Остромирова секретаря он пока решил оставить тут, на периферии. Вряд ли росский император решит освобождать его силой. Взаимное доверие такими методами не зарабатывается…
Доклад халифу он продумал еще по пути с Ибн-Джухайяма.
Главное, не приврать настолько, чтобы у Светлейшего родились сомнения. В детали же он вникать не станет. Не в первый раз докладываем…
— Есть ли результаты вашей поездки, Анвар? — поинтересовался халиф после взаимных приветствий.
— Да пребудет с нами милость Аллаха, есть, о Светлейший! Нам удалось взять на Ибн-Джухайяме нескольких агентов неверных. Все они оказались снабжены ментальными блоками, но Мансур Джамил-заде, наш лучший маг, сумел снять блоки. Судя по показаниям арестованных, в системе Ибн-Джухайяма присутствовал мерканский боевой корабль.
Светлейший стиснул руки и хрустнул пальцами. Ему услышанное, разумеется, очень не понравилось…
Ну, ничего, пусть вдыхает смрад и горечь, коли довел страну до такого издевательства!
— Сканеры планетной стражи Ибн-Джухайяма ничего зафиксировать не смогли, но у меня нет оснований не верить вражеским агентам — допрос проводился с помощью суперпентотала, а под его воздействием не врут.
— Иными словами, реальных доказательств нарушения границы у нас нет.
Анвар ибн Аль-Масуд развел руками:
— Реальных нет, о Светлейший. Добавлять ничего не стал.
Впрямую говорить халифу о технологическом отставании страны — значило дразнить шакалов… По собственной же холке и получишь!
