— Я рада, что ваши родители нашли покой, — говорю я. — Я понимаю каково это потерять любимых.
Андэн обдумывает мои слова, прикасаясь к губам двумя пальцами. Он с силой сжимает челюсть. Он взвалил на себя огромную ответственность, но он все еще так молод. Его отец был страшным человеком, а Андэн? Он не настолько силен, чтобы удержать эту страну в одиночку. Внезапно перед глазами встают воспоминания первых ночей после смерти Метиаса, как я плакала много часов до рассвета, представляя себе лицо брата. Может быть, Андэн тоже не может спать по ночам? Что он, должно быть, чувствует, потеряв отца, когда ему нельзя проявлять свои чувства публично, и понимая, каким злом был его отец? Любил ли Андэн его?
Я жду, пока он наблюдает за мной, давно забыв про ужин. Кажется, проходит несколько часов, Андэн опускает руки и вздыхает.
— Не секрет, что он болел в течение долгого времени. Когда ты ждешь что любимый человек должен умереть. .. годами.... — На этих словах он морщится, показывая истинную внутреннюю боль. — Уверен, это отличается от того, когда это происходит..... внезапно. Он поднимает на меня глаза, произнеся последнее слово.
Я не уверена, имеет ли он ввиду моих родителей или Метиаса — возможно их всех — но то, как он говорит это не оставляет никаких сомнений. Он пытается сказать, что знает, что произошло с моей семьей. И что он этого не одобряет.
— Я знаком со всеми этими предположениями. Некоторые считают, что я отравил отца, чтобы занять его место.
Кажется, он говорит со мной каким-то шифром. Однажды ты считала, что Дэй убил твоего брата. Что смерть твоих родителей была случайностью. Но теперь ты знаешь правду.
— Народ Республики считает меня своим врагом. Что я такой же, каким был мой отец. Что я не хочу поменять эту страну. Они думают я всего лишь марионетка, которая просто унаследовала трон по воле отца. — После недолгих раздумий, он смотрит мне прямо в глаза, от вида которых у меня перехватывает дыхание. — Я не такой. Но если я останусь один..... если рядом никого не будет, я не смогу ничего изменить. Если я останусь один, стану таким же как отец.
Неудивительно, что он хотел пообедать со мной. Андэн что-то придумал. И ему нужна я. У него нет поддержки народа, и поддержки Сената тоже. Ему нужен кто-то, чтобы завоевать людей. А есть только двое людей в Республике у которых есть такое влияние на людей...... я и Дэй.
Но этот разговор смущает меня. Андэн не такой, каким его описывали Патриоты; подставное лицо, стоящее на пути славной революции. Если он правда хочет завоевать доверие людей, если Андэн говорит правду..... зачем Патриотам убивать его? Может быть я чего-то не знаю. Может быть, есть что-то, что знают Андэн и Рэйзор, но не знаю я.
— Могу я доверять тебе? — спрашивает Андэн. Выражение его лица стало серьезным, подняв брови и широко открыв глаза.
Я поднимаю подбородок и встречаюсь с ним взглядом. Могу я доверять ему? Я не уверена, но сейчас, я говорю самый безопасный ответ.
— Да.
Андэн встает и отходит от стола. Я не могу сказать, верит ли он мне.
— Оставим это между нами. Я скажу своей охране о твоем предупреждении. Надеюсь, мы найдем эту пару предателей. — Андэн улыбается мне, затем наклоняет голову. — Если мы найдем их, Джун, я хотел бы поговорить с тобой еще раз. Кажется у нас много общего. — От его слов на щеках у меня появляется румянец.
Вот и все.
— Пожалуйста, заканчивай свой обед. Мои солдаты отведут тебя обратно в камеру, когда ты будешь готова.
Я тихо говорю спасибо. Андэн разворачивается и идет к выходу, когда солдаты заходят обратно, эхо их шагов наполняет комнату, где до этого было так тихо. Я опускаю голову и притворяюсь, что снова ем. В Андэне есть что-то большее, чем я сначала думала. Только сейчас я понимаю, что часто дышу, и сердце бешено стучит в груди. Могу я доверять Андэну? Или я доверюсь Рэйзору? Я смотрю на край стола. Какой бы не была правда, я должна тщательно все обдумать.
* * *
После обеда, вместо тюремной камеры, меня отвели в роскошные апартаменты, комната с ковром, двойными дверьми и большой мягкой кроватью. Здесь нет окон. Кроме кровати, здесь нет другой мебели, ничего, что я могла бы превратить в оружие. Единственным украшением в комнате является портрет Андэна, висящий на стене. Я сразу же замечаю камеру наблюдения — она висит прямо над двойными дверьми, небольшое устройство, встроенное в потолок. Полдюжины охранников стоят снаружи.
Я беспокойно спала всю ночь. Солдаты меняли посты. Рано утром один солдат будит меня.
— Пока что все идет хорошо, — шепчет она. — Помни, кто наш враг. — Затем она выходит из комнаты и на ее место приходит другой охранник.
Я, молча, надеваю теплую вельветовую ночную рубашку, мои нервы напряжены, а руки слегка трясутся. Цепи на руках тихо ударяются друг о друга. Я не была уверена, но теперь я точно знаю, что Патриоты наблюдают за мной. Солдаты Рэйзора на своих позициях. Я могу больше никогда не встретить ее — но теперь я вглядываюсь в лицо каждого охранника, пытаясь понять, кто настоящий, а кто Патриот.
Дэй
ЕЩЕ ОДИН СОН.
Я просыпаюсь очень рано утром в день моего восьмого дня рождения. Свет только начал пробираться сквозь наши окна, прогоняя серость уходящей ночи. Я сижу на кровати и тру руками глаза. Полупустой стакан воды стоит на краю старого ночного столика. Одинокое растение — плющ, который Иден притащил домой с какой-то свалки — стоит в углу, раскинув лозы по полу, пытаясь поймать солнце. Джон громко храпит в углу. Ноги у него торчат из-под одеяла и свисают с края кровати. Идена нигде не видно; скорее всего, он с Мамой.
Обычно, если я просыпаюсь рано, то лежу на кровати и думаю о чем-нибудь успокаивающем, о птицах или озере, и в итоге снова ненадолго засыпаю. Но сегодня так не получится. Я спускаю ноги с кровати и надеваю разные носки.
В тот момент, когда я захожу в гостиную, понимаю — что-то не так. Мама спит на диване с Иденом на руках, натянув одеяло на плечи. Но папы здесь нет. Я осматриваю комнату. Он только вчера ночью вернулся с фронта, но обычно после этого он проводит три-четыре дня дома.
— Папа? — шепчу я. Мама шевелится во сне, и я снова замолкаю.
Затем я слышу слабый звук за дверью. Я широко открываю глаза и бросаюсь к двери, высовывая голову наружу. Мне в лицо ударяет порыв холодного воздуха.
— Папа? — шепчу я снова.
Сначала я никого не вижу. Но затем из тени появляется человек. Папа.
Я начинаю бежать — меня не волнует, что грязь с улицы просачивается сквозь потертые носки. Он делает еще пару шагов, затем замечает меня и оборачивается. Теперь я вижу светло-каштановые волосы отца, его узкие медового цвета глаза, легкую щетину на подбородке и непринужденную позу. Мама всегда говорила, что кажется, будто он только что сошел со страниц какой-нибудь монгольской сказки. Я бегу еще быстрее.
